Глубокие воды - Патриция Хайсмит Страница 20

– Конечно, я с радостью приеду, – сказала Мелинда. – Передай Стивену, что я буду где-то через полчаса.

В ее голосе была готовность немедленно ехать – и чтобы искупить свои грехи прошлой ночи, подумал Вик, и потому что ей действительно нравилось делать что-нибудь для людей, совершать добрые дела. Это было одной из хороших черт Мелинды, может быть, одной из ее непонятых черт: она любила заботиться о больных, о любом, кто занемог, любила помогать посторонним людям, попавшим в беду, – тому, у кого спустило колесо, кто не может обналичить чек, у кого потекла кровь из носа. Только в этом проявлялся ее материнский инстинкт: спасать незнакомцев, которых постигло какое-нибудь несчастье.

О том, что Мелинды всю ночь не было, они говорить не будут, подумал Вик, но при следующей встрече Чарли де Лайл будет вести себя иначе, потому что у него не хватит самообладания оставаться собой, прежним. Он будет чуть угодливее и уклончивее. Вика выводило из себя то, что де Лайл вообще посмеет явиться ему на глаза.

Поездка на концерт в Тэнглвуд состоялась через два дня. В тот вечер Вик был очень спокоен и приветлив, даже заплатил за буфет в перерыве – правда, и билеты тоже покупала семья ван Аллен. Мистер де Лайл, похоже, был очень доволен. Приятная летняя работа в восхитительно прохладных Беркширских горах и любовница, как по заказу: платить за нее не надо – наоборот, она платит за него, покупает ему выпивку, кормит его, а ответственности никакой, потому что она замужем. И в довершение ко всему муж не возражает! Как все радужно складывается для мистера де Лайла, думал Вик.

В пятницу той же недели Вик случайно встретил в аптеке Хораса Меллера, и Хорас настоял, чтобы они вместе пропустили по рюмочке. Хорас предложил зайти в бар «Лорда Честерфилда». Вик сказал, что в двух кварталах отсюда есть пивная под названием «У Мака», но Хорас возразил, что пивная в двух кварталах, а «Честерфилд» – прямо напротив, и Вик согласился на «Честерфилд»: выглядело бы странно, если бы он стал возражать.

Когда они вошли в бар, мистер де Лайл был за пианино, но Вик не смотрел в его сторону. За четырьмя или пятью столиками сидели посетители, однако Мелинды среди них не было, отметил Вик. Они с Хорасом направились к стойке и заказали по скотчу с содовой.

– На прошлой неделе тебя очень не хватало в клубе, – сказал Хорас. – Мы с Мэри полдня не сходили с первых двух лунок. Ждали, что ты объявишься.

– Я в тот день читал, – ответил Вик.

– Как Мелинда? Что-то и ее в последнее время не видно.

– У нее все хорошо. Ходит с Трикси в клуб на плавание. Только, кажется, не по воскресеньям.

Мелинда привела Трикси в бассейн клуба один-единственный раз, да и то потому, что Трикси долго ее упрашивала.

Мистер де Лайл закончил играть, несколько человек зааплодировали. Вик знал, что де Лайл сейчас встает, кланяется, сходит с возвышения и направляется в вестибюль.

– Я рад, что она образумилась, – сказал Хорас. – Знаешь… Надеюсь, ты простишь меня за то, что я тебе говорил раньше, – ну, про Мелинду. Вообще-то, не люблю вмешиваться в чужие дела. Надеюсь, Вик, ты это понимаешь.

– Конечно понимаю, Хорас!

Хорас наклонился к нему ближе, и Вик посмотрел в его серьезные карие глаза, обрамленные кустистыми бровями и морщинистыми мешочками. Хорасу ведь около пятидесяти, вспомнил вдруг Вик. Он должен знать гораздо больше, чем Вик в свои тридцать шесть. Хорас выпрямился, и Вик, сообразив, что он смущен заранее заготовленной речью, задумался, что же ему ответить.

– Я хочу, чтобы ты знал, – кстати, Мэри думает так же… Мы верили, что все разрешится благополучно, и ужасно рады, что так и произошло.

Вик кивнул и улыбнулся:

– Спасибо, Хорас.

На него вдруг навалилась страшная тоска, как будто душа соскользнула в темную пропасть.

– То есть я надеюсь, что все разрешилось благополучно, – сказал Хорас.

– Да-да, так оно и есть.

– Мелинда была прелесть как хороша в тот вечер, когда мы к вам приезжали. И на балу в клубе.

Да, через два дня после бала Меллеры заехали в гости к ван Алленам, а потом как-то пригласили их послушать новые пластинки, которые купил Хорас, – но Мелинда весь день провела с Чарли де Лайлом и отказалась ехать, сославшись на усталость. Меллеры еще не видели Мелинду с Чарли, но как только увидят, то вмиг сообразят, что происходит. Пока в городе судачили о происшествии с Макреем, Мелинда была намного любезнее со всеми. Всего лишь это и имел в виду Хорас, когда говорил, что она образумилась.

– Ты сегодня что-то очень задумчивый, – сказал Хорас. – Какая у тебя выходит следующая книга?

– Мм, сборник стихов, – ответил Вик. – Автор – молодой человек, Брайан Райдер. Помнится, я показывал тебе парочку его стихотворений.

– Да, помню! По-моему, чересчур метафизично, но… – Хорас улыбнулся. Они помолчали, потом он сказал: – Говорят, Коуэны собираются устраивать вечеринку под открытым небом. Хотят отметить окончание работы Фила над книгой. Он вот-вот завершит вторую редакцию. Эвелин жалуется, что у нее такое чувство, будто все это время они жили взаперти и совсем забросили всех друзей, поэтому ей хочется чего-нибудь с размахом, на свежем воздухе. Типа костюмированного бала. – Хорас фыркнул. – Кончится, наверное, тем, что все мы сиганем в бассейн остужать головы.

Мистер де Лайл заиграл песню из фильма «Мулен Руж»[21] – легкую, нежную и сентиментальную. Мелинда в последнее время наигрывала ее, пытаясь подражать стилю Чарли. Вику хотелось сказать Хорасу: «Ты знаком с Чарли де Лайлом? Нет? Ну так будешь. Скорее всего, еще до вечеринки у Коуэнов».

– Как тебе новый пианист? – спросил Хорас. – С ним наша гостиница стала не хуже нью-йоркских.

– Вроде неплох, – сказал Вик.

– Я бы лучше посидел в тишине. В этом году у Лесли дела идут неплохо. Говорят, свободных номеров нет, да и в баре народу прилично.

Хорас полуобернулся и посмотрел на де Лайла, сидящего к ним в профиль.

«Этот человек был сегодня на свидании с моей женой, – хотелось сказать Вику твердым голосом. – Я не хочу ни смотреть на него, ни слышать его».

– Как его зовут? – спросил Хорас.

– Понятия не имею, – ответил Вик.

– Похож на итальянца.

Хорас вернулся к выпивке.

Он действительно похож на итальянца худшего пошиба – нет, на самом деле подобное сравнение оскорбило бы итальянскую нацию. Его трудно было отнести к какой-либо конкретной национальности, в нем сплавились воедино худшие черты разных романских народов. Он выглядел так, как будто всю свою жизнь уворачивался от ударов, которые, вероятно, сыпались на него по заслугам.

– Ну что, повторим? –