Хранители смерти - Николай Иванович Леонов Страница 20

Оставшись в одиночестве, он закончил обед и позвонил Точилину. Оказалось, что краевед занят – как раз в этот момент он проводил экскурсию по памятным местам в центре города.

– Но я скоро закончу, смогу подойти, куда скажете.

– Никуда подходить вам не требуется, я сам вас найду. Где вы сейчас находитесь?

– На улице Революционной, между двумя особняками начала девятнадцатого века – дома двенадцать и двадцать два. Вы знаете, где это?

– Пока не знаю, но выясню, – пообещал Гуров.

Он вновь прибег к помощи всезнающего навигатора. Оказалось, ехать ему предстоит не очень далеко. Спустя десять минут сыщик уже вышел из машины и сразу заметил группу людей, в центре которой стоял и что-то рассказывал высокий жилистый человек. Сыщик подошел, пристроился к группе и дослушал заключительную часть рассказа, посвященную судьбе особняка купца Шмидта в советское время. Рассказывал Точилин интересно, оперировал множеством фактов и подробностей.

Когда экскурсия подошла к концу и все разошлись, Гуров подошел к Точилину, представился и объяснил, что обращается к нему в связи с расследованием гибели Бушуева, Овчинникова и Любарской.

– Разумеется, расследование – это важно, но я не совсем понимаю, при чем здесь я? Я, конечно, знал всех троих, ведь они были людьми известными в нашем городе, но ни с кем из них я не был знаком близко. Пожалуй, только Инессу Васильевну я знал чуть лучше…

– Вы меня неправильно поняли, – объяснил Гуров. – Я вас хотел увидеть не как свидетеля, располагающего информацией, а как человека, который тоже может стать жертвой преступления…

– Я могу стать жертвой?! – изумился краевед. – Но почему?

– Причиной может стать картина Константина Закатовского, которая у вас хранится. Он ведь дарил вам свое полотно?

– Да, Костя четыре года назад подарил мне «Небесный огонь». Но при чем здесь картина?

– Видите ли, мы пришли к выводу, что преступник – или группа преступников – охотится за картинами Закатовского, – объяснил сыщик. – В последние годы они приобрели большую ценность. На аукционах на Западе готовы платить все больше и больше за каждое полотно. А когда ставка становится слишком высока, «ценители живописи» с криминальным уклоном ни перед чем не останавливаются.

– Вот оно что… – протянул Точилин. – Невероятно! Значит, Инессу Васильевну убили из-за картины? А ведь она ею так гордилась! Как это ужасно!

– Да, приятного здесь мало, – согласился Гуров. – Поэтому я явился к вам – предупредить о возможной опасности. Вам следует быть внимательнее, если к вам обращаются малознакомые или вовсе незнакомые люди. Лучше пока что воздержаться от таких контактов.

– Но как же я ограничу число контактов с незнакомыми людьми? – удивился Точилин. – Ведь я каждый день провожу экскурсии, выступаю с лекциями! Это моя работа! Если я перестану этим заниматься, я останусь без заработка! Да даже не в заработке дело! Встречи с людьми и беседы о прошлом нашего края – это суть моей жизни!

– Я вас понимаю, – кивнул сыщик, – и не призываю совсем прекратить работу. Но ведь ваша деятельность состоит не только из экскурсий, верно? Возможно, вы пишете книги по истории края – самое время этим заняться сейчас. Но если вы все же будете проводить экскурсии и общаться с незнакомыми людьми – будьте осторожны. Если вам предложат, например, пойти осмотреть развалины какой-нибудь старинной усадьбы, не соглашайтесь ни в коем случае!

– Я вас понял, – ответил краевед. – Хорошо, я прислушаюсь к вашим предостережениям. Если уж Инесса погибла, которая никому в жизни не сделала ничего плохого, которую все так любили… Да, в таком случае мне тоже следует быть настороже.

– Я рад, что вы серьезно относитесь к моим словам. У меня к вам еще один вопрос. Вы сказали, что были близко знакомы с Любарской. Наверняка вы видели рядом с ней разных людей. Скажите, а не мелькали ли в кругу ее знакомых вот эти лица?

Сыщик протянул Точилину лист с четырьмя портретами. Краевед взял ватман, внимательно вгляделся в него, переводя взгляд с одного лица на другое, потом медленно покачал головой.

– Нет, кажется, никого из этих людей я раньше не видел. Ни у Инессы Васильевны, ни в другом месте… Хотя постойте… – Он еще раз вгляделся в лист. – Вот этот мужчина, с залысиной… Кажется, я его видел у Любарской. Но кто он, как его зовут – не имею ни малейшего представления.

Гуров удивился. Он ждал совсем другого ответа, ждал, что краевед опознает женщину, которая, вероятно, была связана с гибелью Бушуева.

– Ладно, поинтересуемся этим персонажем… И еще у меня к вам есть одна просьба. Скажите, вы живете далеко отсюда?

– Нет, совсем рядом, минут пятнадцать пешком. А что?

– Мне бы очень хотелось взглянуть на картину, которую вам подарил Закатовский, – пояснил Гуров. – Я видел уже несколько полотен этого художника, и они произвели на меня большое впечатление. Хотелось бы воспользоваться еще одной возможностью расширить свое представление о его работах.

– Конечно-конечно! – воскликнул Точилин. – Я вам покажу, идемте!

– Я на машине, можем подъехать.

Спустя пару минут они остановились у подъезда обычного девятиэтажного дома. Выяснилось, что краевед живет на восьмом этаже. «Какое совпадение, однако! – заметил Гуров. – Бушуев тоже жил на восьмом…»

Они поднялись, Точилин открыл дверь. «Дверь не стальная – деревянная. Замок простенький, такой открыть ничего не стоит. Нехорошо».

В квартире хозяин, не тратя времени, сразу провел гостя в комнату, которая, по-видимому, служила ему кабинетом. На стене напротив входа висело полотно, которое было невозможно не заметить. На стене словно горел яркий фонарь! А на самом деле это светило закатное солнце, прорвавшееся сквозь слой тяжелых мрачных облаков. Это был самый настоящий небесный огонь! Не зря художник так назвал свое творение. Гуров несколько минут смотрел на картину от двери… Потом сместился чуть вправо… Чуть влево… С любой точки полотно Константина Закатовского производило одинаково мощное впечатление.

– Да, теперь я понимаю… – пробормотал сыщик.

– Что именно? – тотчас отозвался Точилин.

– Теперь я понимаю, почему коллекционеры всего мира готовы платить за это большие деньги… Понимаю, почему из-за этих картин убивают…

Глава 13

По плану у Гурова на сегодня намечались беседы еще с тремя свидетелями – с художественным руководителем театра, в котором работала Любарская, с актером Дмитрием Лопахиным, который долго и безуспешно ухаживал за актрисой, и с другом Бушуева Лешей Прянчиковым.

Однако когда сыщик достал телефон, чтобы позвонить худруку, аппарат его опередил и зазвонил сам. Звонил майор Ганчук.

– Докладываю, Лев Иванович! – торжественно начал майор. – Кажется, мы нашли украденный у Востокова фарфор.

– Здорово! А убийц тоже нашли?

– Почти нашли и убийц. Надо