Джеймс Чейз - С/С том 30. Я сам обманываться рад. Стук стук, кто там? Лягушачий король Страница 21

— Дорогая, открой широко ушки…

— Это ты, Лепски?

Лепски имитировал выстрел из ружья.

— А кто же еще? Этот мерзавец — молочник?

— Лепски. Прекрати говорить гадости и шуметь. Ты меня оглушил.

— Хорошо! Хорошо! Слушай…

— Слушай меня ты, — твердо сказала Кэрролл. — Ты занимаешься тем, что сказала Мэхитабель?

Лепски распустил узел галстука.

— Кроваво-красная луна? Черное небо? Оранжевый песок?

— Я рада, что ты не забыл, — сказала она. — Ну и как ты, продвинулся?

— Все хорошо. А теперь слушай меня…

— Как это… все хорошо? Что это означает?

— Ты меня слушаешь или нет? — заорал Лепски. — Я буду участвовать в передаче Пита Хамильтона сегодня вечером в девять часов. Я! Ты слышишь? Я…

— О, Том! — голос Кэрролл стал медовым. — Это замечательно! Правда, правда?

— Я же тебе сказал! В девять часов. Послушай, милая, предупреди соседей. Быстрее! Я хочу, чтобы они меня увидели. Объяви повсюду, хорошо?

— Том! Конечно! Передача Пита Хамильтона в девять часов?

— Да. Мне нужно спешить.

— Я не дождусь передачи!

Лепски бросил трубку, вскочил в машину и направился в студию.

Молодой служащий радостно улыбнулся ему.

— Мистер Лепски?

— Да, да.

— Мистер Хамильтон ждет вас. Второй этаж, комната номер 4.

— Спасибо. — Думая о первом появлении на экране, он спросил: — Мне не нужно загримироваться?

— Они это сделают там, наверху. Никаких проблем.

Лепски на лифте поднялся на второй этаж. Хамильтон разговаривал с двумя мужчинами. Бейглер уже позвонил Хамильтону, и этот согласился.

Лепски ожидал, держа пиджак в руках, переминаясь с ноги на ногу. Наконец Хамильтон обратил на него внимание.

— Привет, Лепски, — сказал он, глядя на него холодно и цинично.

— Салют, Пит! Я сам буду показывать пиджак. Мы не хотим, чтобы он хоть на мгновение уходил из наших рук.

— Пожалуйста. Согласен, пошли.

— А… разве не нужно гримироваться? — спросил Лепски взволнованным голосом.

Хамильтон осмотрел его.

— Сойдет и так. Пошли.

Он ввел Лепски в ярко освещенную студию, где камеры стояли на месте. А целая армия техников метались взад-вперед.

— Я вас пропущу вначале, — сказал Хамильтон. — Вы только держите пиджак, говорить буду я. Быстро прорепетируем. — Он показал на стол пальцем. — Встаньте сзади и поднимите руки, чтобы показать пиджак.

— Минутку, — сказал Лепски. — Может быть, снять шляпу?

Хамильтон вздохнул.

— Все флики носят шляпы. Можете оставить ее на голове.

Лепски встал позади стола. Двое техников показали ему как он должен держать пиджак. Камеры приблизились. Лепски напрягся. Это был великий момент в его жизни. Хамильтон посмотрел на него, потом кивнул головой.

— Хорошо, расслабьтесь. — Он посмотрел на часы. — Наша очередь.

Он сел в кресло. На него направили камеру.

Лепски немного вспотел, ожидая. Он понимал, что говорит Хамильтон, но его мысли были далеко. Он думал о Кэрролл, которая ожидает его появления на экране, он думал об этих мерзавцах-соседях. Черт возьми! Он произведет эффект!

Потом он услышал, как Хамильтон сказал:

— Вот пиджак, который разыскивает полиция. — Молодой бородач сделал знак Лепски, который раздумывал, какое выражение лица ему принять. Он подумал, что лучше всего суровое, Он принял его в тот момент, когда камера передвигалась на него. Бородач сделал знак не шевелиться, и на лице Лепски суровое выражение сменилось дружелюбным.

— Если кто-то узнал этот пиджак, — говорил Хамильтон, — и может сообщить любые сведения, даже самые банальные, его просят связаться с полицией.

Камера удалилась. Бородач сделал знак Лепски, что все закончилось. Лепски сложил пиджак, повесил его на руку и удовлетворенно вздохнул.

Его руки коснулась девушка и показала ему на дверь. Хамильтон продолжал говорить. Лепски было наплевать. У него была минута славы. Когда он вошел в холл, его ноги не касались пола. Увидев ряд кабин, он позвонил домой.

Через некоторое время трубку сняла Кэрролл.

— Ну, моя радость, тебе понравилось?

— Что мне понравилось? — резко спросил он.

— Ну, ну, дорогая. Как ты меня нашла?

— Ладно, я тебе скажу. Я пригласила соседей прийти посмотреть передачу вместе со мной. В настоящий момент они пьют твой виски, как жаждущие верблюды, и уже закончили последнюю бутылку джина.

— Мне наплевать, что они делают! — закричал Лепски, — Я хочу знать, как я выглядел!

— Откуда я знаю, — сухо сказала Кэрролл.

По ее голосу Лепски понял, что она в бешенстве.

— Но черт побери! Вы разве не смотрели передачу Пита Хамильтона?

— Разумеется, да.

Лепски, чувствуя, что задыхается, отпустил галстук.

— Значит, вы меня видели?

— Не кощунствуй, Лепски.

— Вы меня видели или нет? — заорал он. — Вы что, настолько нажрались моего виски, что не видели меня?

— Мы не были пьяны и тебя не видели! Все, что было видно, это пиджак крупным планом, который держат чьи-то руки. Если это были твои руки, следует их мыть. У тебя черные ногти.

Лепски подпрыгнул; будто к нему прикоснулись холодными пальцами.

— Ничего, кроме рук?

— Да! Мне нужно идти, пока они не все выпили. Они веселятся как ненормальные. А один сосед намекал, что он еще не ужинал! Боюсь, что они будут сидеть до утра.

— Только руки? — повторил Лепски. — Теперь он понял, почему его не гримировали, почему Хамильтон смеялся, когда он спросил о шляпе, — Ах, сволочь!

— Возвращайся быстрее, — сказала Кэрролл. — Мне нужна помощь.

— Да., да. Как только смогу, — сказал Лепски глухо, чувствуя, как его охватывает меланхолия.

Почувствовав по голосу, что он сильно расстроен, она решила его приободрить.

— Том, дорогой, я действительно расстроена. Возвращайся быстрее, я сделаю все, чтобы ты забыл это.

— Хорошо, дорогая.

Лепски повесил трубку. Тяжело шагая, он пошел к машине и вернулся в комиссариат. Войдя в комнату, он остановился, открыв рот. Трое парней из уголовной бригады сидели за столами. Якоби и Дасти были на своих местах. Они все говорили по телефону.

Бейглер взял пиджак из рук Лепски.

— Поторопись, Том. Эта передача вызвала лавину. Как только она закончилась, люди принялись звонить. Похоже, все жители города имеют важные сведения по поводу этого пиджака. Мы рискуем провести здесь всю ночь.

Лепски услышал, как звонит телефон на его столе. Он тяжело пересек комнату и сел за стол. Достав блокнот и карандаш, он снял трубку.

— Лепски, центральный комиссариат.

— Миссис Аплибаум. Я только что видела пиджак в передаче Хамильтона. Мистер Хамильтон сказал связаться с полицией… Это так?

У нее был очень агрессивный голос.

— Да, мадам, — сказал Лепски.

— На будущей неделе будет день рождения моего мужа. Я не знаю, что купить ему в подарок.

Лепски уперся пальцами в стол.

— У вас есть сведения по поводу пиджака, мадам?

— Нет, я хочу, чтобы вы дали мне сведения. Полиция ведь для этого… не так ли?

Лепски сдвинул шляпу на затылок.

— Я не понимаю вас, мадам, — сказал он.

— Мне нужна информация! Я хочу купить точно такой же в подарок мужу. Где я могу его купить?

Лепски издал звук испуганной гиены и бросил трубку.

Глава 6

Клод Кендрик откинулся в массивном кресле и вздохнул. От этого бумаги, сложенные на столе, сдвинулись. В мрачном настроении он осмотрел приемную, которую отказывался называть кабинетом, хотя именно здесь он совершал все свои сделки. Эта большая комната, освещенная через гигантское окно, выходящее на море, была украшена его сокровищами. Любой мог их купить, если имел деньги. На стенах висели картины, стоящие целые состояния.

Эл Барни, старожил побережья, однажды дал такое описание Клоду Кендрику: «Позвольте нарисовать вам портрет Клода Кендрика. Это педераст шестидесяти лет, высокого роста и крепкого сложения. Он носит оранжевый, плохо изготовленный парик и красит губы бледно-розовой помадой. Он лыс как колено и носит эту паклю просто ради удовольствия. Когда он принимает клиентку, он поднимает парик, как шляпу… Настоящий номер. У него длинный толстый нос, маленькие зеленые глаза и толстый слой жира на лице, который придает ему вид моржа, но без симпатичного выражения лица, характерного для этого животного. Несмотря на свой внушительный вид и часто буффонадное поведение, он является одним из самых крупных экспертов по антиквариату, драгоценностям и современному искусству. У него галерея на Парадиз-авеню, в самом шикарном квартале города, в которой он работает вместе с несколькими молодыми педиками и зарабатывает кучу денег. Кроме галереи, Кендрик занимается подпольной деятельностью. К нему ходят крупные коллекционеры, разыскивающие некоторые художественные сокровища. Они делают ему такие предложения, которым он не может противостоять. Он связан с бандой, специализирующейся на краже произведений искусства, нанимает их для краж нужных клиентам вещей, продает их с громадной выгодой. Клиенты прячут эти сокровища в своих секретных музеях».