Джеффри Дивер - Слеза дьявола Страница 21

Паркер посмотрел на часы.

— Выступление Кеннеди дало какие-то результаты? — спросил он.

Лукас набрала номер, переговорила с кем-то и дала отбой.

— Пока поступило шесть звонков. Все от «чайников». Ни один не знал о черных пулях, а значит, ничего стоящего сообщить не мог. Лжесвидетели. Но у нас есть их имена и номера телефонов. Позже привлеку всех за воспрепятствование правосудию.

— Так вы считаете, что преступник был не из местных? — обратился Харди к Паркеру.

— Наверняка. Если бы существовал малейший шанс, что мы сможем добыть образец его почерка в одном из здешних архивов, он бы его изменил или вообще составил бы записку из вырезанных букв. А он этого не сделал. Значит, он точно не из округа Колумбия, не из Виргинии и не из Мэриленда.

Дверь распахнулась. Вновь появился Тимоти — курьер, который ранее доставил им оригинал записки.

— Агент Лукас? Мне велено передать вам отчет судебного медика.

Как раз вовремя, подумал Паркер.

Пока она читала отчет о вскрытии, Кейдж спросил:

— Еще ты сказал, что он был социопатом, Паркер. Как ты пришел к этому выводу?

— А кто еще… — ответил тот рассеянно, наблюдая за выражением лица Лукас. — Скажи на милость, кто еще был бы способен на такое?

Лукас закончила читать и передала отчет Харди.

— Мне прочесть его вслух? — спросил тот.

— Да, пожалуйста, — ответила она.

Паркер заметил, как лицо молодого человека сразу преобразилось, сделавшись уверенным и спокойным, быть может, потому, что он впервые почувствовал себя полноправным членом их команды.

Откашлявшись, полицейский начал:

— «Белый мужчина, приблизительно сорока пяти лет. Вес — 85 килограммов. Особые приметы на теле отсутствуют. Никаких ювелирных украшений. Часы „Касио“ с многофункциональным будильником».

Харди поднял голову.

— На это стоит обратить внимание. Должен был подавать сигналы в четыре, в восемь и в полночь.

Потом вернулся к тексту:

— «Был одет в джинсы неопределенного производства, сильно поношенные, синтетическую куртку-ветровку, рубашку из грубой ткани, также не новую, спортивные трусы, хлопчатобумажные носки, дешевые кроссовки из универмага „Уолмарт“. В бумажнике сто два доллара с мелочью».

Паркер смотрел на проекцию букв на стене, словно описание, которое читал Харди, относилось не к человеку, а к оставленной им записке.

— «Обнаруженные микрочастицы. Следы кирпичной пыли в волосах, глина под ногтями. Анализ содержимого желудка показал, что за последние восемь часов он употреблял кофе, молоко, хлеб и говядину (по всей видимости — недорогой бифштекс)». Вот и все.

Харди прочитал второй листок с грифом «Метстрел», подколотый к отчету.

— Здесь говорится, что им пока не удалось напасть на след грузовика, который сбил его. — Он поднял взгляд на Паркера. — Просто невероятно! Преступник находится у нас здесь внизу, а мы по-прежнему ни черта о нем не знаем!

Паркеру между тем попался на глаза еще один экземпляр сводки основных происшествий — той же, что он видел раньше, где говорилось о поджоге дома Гари Мосса. Бесстрастное описание пожара, в котором чуть не сгорели заживо два ребенка, по-настоящему потрясло Паркера. В какой-то момент он был близок к тому, чтобы повернуться и навсегда уйти из этой лаборатории.

Он отключил проектор и снова положил записку на рабочий стол.

Кейдж посмотрел на часы и начал натягивать на себя плащ.

— Осталось сорок пять минут, — сказал он. — Нам пора выдвигаться.

— Куда выдвигаться? — спросила Лукас.

Старший агент протянул ей ее ветровку, а Паркеру кожаную куртку. Чисто машинально он взял ее.

— Как куда? — Кейдж посмотрел в сторону двери. — Помогать команде Джерри Бейкера проверять отели.

Но Паркер отрицательно помотал головой:

— Нет. Мы должны продолжать работать здесь. — Он бросил взгляд на Харди. — Вы правы, Лен. Преступник нам уже ничего не скажет. Но осталась его записка. А она все еще может поведать о многом.

— Но у них сейчас каждый человек на счету, — настаивал Кейдж.

На минуту воцарилось молчание.

Паркер стоял понурив голову напротив Лукас, а между ними на ярко освещенной поверхности стола ослепительно белела записка шантажиста-убийцы. Потом он поднял взгляд и резко, но отчетливо произнес, чтобы дошло до всех:

— Я считаю, что обнаружить его вовремя все равно не удастся. По крайней мере не в эти сорок пять минут. Меня самого это невероятно угнетает, но лучшим способом распорядиться сейчас собой будет остаться здесь. И продолжать работу с запиской.

— Если я вас правильно понял, — начал Сид, — вы готовы попросту смириться? Я имею в виду, с новыми жертвами.

Кинкейд помедлил, а потом ответил:

— Да, если начистоту. Именно это я имею в виду.

— А что думаешь ты? — обратился Кейдж к Лукас.

Она посмотрела на Паркера, встретившись с ним взглядом. И сказала:

— Я согласна с Паркером. Мы остаемся здесь. И продолжаем свою работу.

9

Краем глаза Лукас могла видеть Лена Харди, какое-то время стоявшего совершенно неподвижно. Потом он огладил свою прическу, взял со стула верхнюю одежду и подошел к ней.

Хороши, как песня…

— По крайней мере разреши уйти мне, — сказал он. — Я могу быть полезен в одном из отелей.

Она вгляделась в серьезное моложавое лицо. В правой руке он мял свой полувоенный плащ. Снова бросились в глаза ухоженные ногти — чистые и ровно подстриженные. Этому человеку хотелось действовать, понимала она.

— Прости, но не могу.

— Агент Кейдж прав. Им сейчас остро не хватает людей.

Лукас посмотрела на Паркера, но тот уже снова полностью сосредоточился на записке, осторожно вынимая ее из прозрачной папки.

— Давай отойдем на два слова, Лен, — сказала Лукас, жестом показывая ему на дальний угол лаборатории. Только Кейдж обратил на это внимание, но виду не подал. За долгие годы работы он сам неоднократно прошел через приватные беседы с подчиненными и знал, что порой это требует большей осторожности и деликатности, чем допрос свидетеля. Потому что ты разговаривал с человеком, с которым тебе работать бок о бок, которому в будущем, вполне вероятно, придется прикрывать твой тыл. И Лукас могла испытывать только благодарность к Кейджу, позволившему ей самой разобраться с Харди.

— Поговори со мной, — сказала она. — Что тебя гложет?

— Я хочу реальной работы, — ответил коп. — А здесь я нужен как собаке пятая нога. Я из полицейского управления округа. Всего лишь из отдела анализа и статистики, но… мне нужно быть полезным.

— Ты здесь в качестве представителя полиции. Поддерживать связь между нами и своим начальством — вот твоя единственная задача. Это федеральная операция. А мы — не опергруппа.

Он криво усмехнулся:

— Представитель полиции? Я здесь играю роль стенографистки. И мы оба понимаем это.

Да, она все понимала. И ничто не помешало бы ей поручить ему более активную задачу, если бы она видела, что он может принести больше пользы в другом месте. Лукас не принадлежала к числу педантов, для которых инструкции и правила святы. И будь Харди, например, хорошим снайпером, она бы тут же выпихнула его за дверь и приказала как можно скорее влиться в команду Джерри Бейкера, какие бы указания сверху ни получила. Но сейчас, немного помедлив, она сказала:

— Хорошо. Только ответь мне на один вопрос.

— Конечно.

— Почему ты оказался здесь? — спросила она затем.

— Что значит почему? — нахмурил он лоб.

— Ты ведь вызвался добровольцем, не так ли?

— Да, верно.

— И все из-за жены?

— Из-за Эммы? — Харди попытался изобразить удивление, но Лукас видела его насквозь, и он отвел взгляд в пол.

— Я ведь все понимаю, Лен. И потому прошу оказать услугу и нам, и себе. Делай свои записи, думай вместе с нами, участвуй в обмене идеями. Но от линии огня держись подальше. А когда мы эту мразь обезвредим, отправляйся спокойно домой.

— Но как раз это… Это тяжелее всего, — признался он, по-прежнему не глядя ей в глаза.

— Быть дома одному?

Он кивнул.

— Я тебя очень хорошо понимаю, — абсолютно искренне сказала Лукас.

Он вцепился в свой плащ, как ребенок в любимую игрушку.

А ведь на самом деле Лукас терпеть не могла соглядатаев из окружной полиции. И будь на месте Лена Харди любой другой офицер, она бы уже давно отправила его куда подальше. Ей не хватало терпения ломать перед ними комедию, участвовать в межведомственных войнах или ублажать служащих, находившихся в подчинении у коррумпированных бюрократов, которые почти опустошили городскую казну. Но Лен Харди был для нее особенным. Она знала его тайну. Жена Харди находилась в коме после страшной аварии, когда неподалеку от Мекленберга ее джип вылетел со скользкой после дождя дороги и врезался в дерево.