Валерия Вербинина - Ангелов в Голливуде не бывает Страница 21

– Что делать?

– Я тебя ни о чем не просила. И я не просила возвращать мне деньги таким образом.

– Да ну? Ты ходила к нам в дом, ты хорошо относилась к маме, к Джонни, к нам всем, а какая-то сволочь украла у тебя деньги – и что? Я должен сидеть сложа руки? Конечно, я решил принять меры.

Пол рассмеялся невпопад.

– Ей-богу, я был уверен, что его Рэй пришил, – весело сказал он.

– Опять двадцать пять, – проворчал Рэй. – Уймись наконец.

– Ну а что? Из револьвера подружки – не обязательно значит, что она стреляла. Ты ж у нас хитрец. Взял ее ствол и…

– Где я мог его взять?

– Не знаю. Нет, знаю. Подружка, значит, жила вместе с Лопесом, и ствол был в квартире. А?

– Лопес жил один, – ответил Рэй. – Рокко сказал, его баба поссорилась с ним и ушла.

– Ну, ушла. Для виду, а вещи оставила. Когда от меня бабы уходят, – горестно продолжал Пол, закуривая сигарету, – они месяцами свои вещи забирают. Два лифчика три месяца выносят.

– Тебе бы в полиции работать, с таким глубоким знанием людей, – едко заметил Тони.

– Это мысль, – усмехнулся Пол. – Но там платят гроши.

– Придешь на крестины моего племянника? – спросил Тони, обращаясь ко мне.

– Так Лучия родила? Передай ей мои поздравления. Как решили назвать?

– Джонни, конечно, – сказал Рэй. – Как же еще?

До этого момента я точно знала, что закончу разговор, уйду и постараюсь больше не общаться ни с кем из братьев Серано или их окружения. Дело было не в том, что детективу О’Доннеллу удалось меня запугать, а в том, что по сути своей я всегда являлась скучным, правильным, законопослушным существом. Я никогда не питала иллюзий по поводу людей, преступивших закон, и я не хотела иметь с ними ничего общего – не потому, что считала себя такой уж высокоморальной, а, наверное, по той же причине, по которой всегда обходила грязные лужи на тротуаре. Но упоминание о Джонни задело слишком чувствительную струну, и я заколебалась. Тони и Рэй, заметив это, принялись меня уговаривать, и в конце концов я сдалась, говоря себе, что все равно ничем не рискую. У меня есть только одно оправдание: если бы не крестины, Тони все равно бы нашел другой предлог, чтобы не выпускать меня из виду, так что в известном смысле у меня не оставалось выбора.

16

Я побывала на крестинах, потом на дне рождения у Лео, которому я подарила книгу о французских импрессионистах, а потом я как-то незаметно дала втянуть себя в роман с Тони. Я не была в него влюблена, но мне льстило его внимание, и он пытался проявить обо мне хоть какую-то заботу, чего я не надеялась дождаться от других. Может быть, мне просто надоело быть одной, и я пошла за первым, кто сказал мне, сжав мою руку во время танца: «Я люблю тебя». Я не считала себя интересной или какой-то там выдающейся, мне было некомфортно в чужой стране, где большинство людей способно говорить только о деньгах и изредка – о бейсболе; наконец, мне был уже 21 год, и Тони казался вполне реальной заменой Джонни, с которым, впрочем, у меня никогда ничего не было. И все-таки, даже когда все складывалось хорошо (не любовь, но почти, не страсть, но близко), меня не оставляло ощущение, что я зря связалась с Тони – не потому, что он работал на Анджело Торре, и не потому, что полиция не спускала с него глаз, и даже не потому, что мое сердце мало участвовало в этой связи. Однажды Лео осторожно заметил: «По-моему, ты делаешь ошибку», Рэй в раздражении высказался еще категоричнее – «Нашла с кем связаться», и их слова странным образом перекликались с тем, что я чувствовала в глубине души.

– Ты собираешься выходить за него? – однажды спросила Лучия, когда я зашла навестить ее и Джонни-младшего.

– Не знаю, – честно призналась я. – Мы никогда об этом не говорим.

Сидя на работе, я перепечатывала для отдела международных новостей сообщение о слете авиаторов во Франции, где какой-то Габриэль Леруа показал удивительные результаты. После обеда явился Фрэнк, помятый и уставший, и объявил, что надо допечатать еще одно дополнение к хронике.

– «Полиция установила, что труп утопленницы, обнаруженный три дня назад на пляже Редондо, принадлежит Маргарет Лоусон, 33 лет от роду. Мисс Лоусон находилась в розыске в связи с убийством Рамона Лопеса…» В чем дело, почему ты остановилась?

– Не Рамона, а Рикардо, – буркнула я, забив неправильное имя сплошными «х» и печатая правильный вариант.

– Кто из нас репортер – ты или я? – проворчал Фрэнк. – Давай дальше: «Лопеса, своего сожителя. Причиной смерти, судя по всему, является самоубийство».

– Долго же ее искали, – заметила я. – После убийства Лопеса почти два месяца прошло. Или она два месяца пряталась, а потом решила наложить на себя руки?

– Два месяца она валялась в воде, – холодно ответил Фрэнк.

Я открыла рот.

– И как же ее опознали?

– Остатки одежды на трупе, приметные украшения и зубы.

– Скажи, Фрэнк, – я поколебалась, но потом все же решилась, – а полиция не думает, что это может быть убийство?

– С чего бы? Украшения на месте, а они довольно дорогие. – Фрэнк сощурился. – У тебя какой-то личный интерес к этому делу?

– Нет, – ответила я. – Уже нет.

Вор и его сообщница, два ничтожных паразита. Убогая жизнь, убогая смерть – что может быть логичнее? Но когда я вспоминала, как Маргарет Лоусон вцепилась в меня, чтобы не дать мне догнать Лопеса, я не могла отделаться от ощущения, что она вряд ли принадлежала к людям, способным на самоубийство. Скорее уж наоборот, она стала бы до последнего бороться за свою жизнь.

А впрочем, что я о ней знаю, что я вообще знаю о людях? Взять хотя бы Джонни – мне бы никогда в голову не пришло, что он может броситься в пролет…

В воскресенье Роза устраивала семейный обед, на который она пригласила также Лучию и меня. Готовила Роза едва ли не лучше, чем шила, и я ехала к ней домой в отличном расположении духа. По дороге я подумала, что было бы неплохо подарить Лучии что-нибудь для ее малыша, и остановилась возле уже знакомой читателю аптеки. За прилавком стоял тот же самый продавец, который разговаривал с посетителем – учтивым маленьким человечком с плешью, тщательно прикрытой оставшимися волосами. В руке он держал светлую шляпу. Заметив меня, продавец повернулся в мою сторону.

– Добрый день, – сказала я. – Есть у вас детские погремушки или что-нибудь в таком роде?

– Для вас все найдем, – ответил продавец. – Тут один человек ищет Рэя Серано. – И он кивком головы указал на посетителя. – Я как раз хотел объяснить, как найти дом миссис Серано, но раз уж вы здесь, может, вы его подбросите?

– А если я еду в Голливуд? – сухо спросила я.

Продавец сделал вид, что не слышал, и, повозившись, разложил передо мной на прилавке несколько детских игрушек.

– Зачем вам нужен Рэй? – спросила я у незнакомца.

– Хочу рассказать ему кое-что, что может его заинтересовать.

Я посмотрела на него внимательнее. Он не походил на гангстера, но не мешало проявить осторожность.

– Мне нужен телефон, – сказала я продавцу. – И еще я возьму вон ту игрушку.

Продавец кивнул и придвинул ко мне аппарат. Я попросила телефонистку соединить меня с номером Розы.

– Алло, Тони? Я в аптеке недалеко от вас. Тут один человек хочет поговорить с Рэем… Как вас зовут? – обратилась я к посетителю.

– Найджел Фокс.

– Найджел Фокс, – сказала я в микрофон, по-прежнему прижимая к уху наушник. – Ладно, поняла. Я его привезу.

Я расплатилась за игрушку и вышла из аптеки вместе с Фоксом. Увидев мою машину, он поглядел на меня с сомнением, словно ожидал увидеть лимузин или что-то подобное, но все же забрался внутрь. Я завела мотор, и через несколько минут мы были возле дома Розы. Прежде чем впустить Фокса, Тони тщательно обыскал его и только после этого позволил ему переступить порог.

– Я бы хотел поговорить с Рэем Серано, – проговорил Фокс, кашлянув. Он немного нервничал, но не больше, чем человек, который просто оказался в непривычной обстановке.

– Вы можете сказать мне все, что хотели сказать ему, – заметил Тони. – Мы одна семья.

– О нет, – усмехнулся Фокс. – Вас эти сведения не заинтересуют. Вообще-то я хотел поговорить о его родителях.

Я даже вздрогнула, когда увидела лицо Рэя. Он только что бесшумно вошел в гостиную, и, когда он услышал слова Фокса, его черты застыли, а глаза приобрели нестерпимый ледяной блеск.

– Это вы Рэй? – спросил Фокс, поворачивая голову в его сторону и глядя на шрамы на лбу и на руках молодого человека.

– Ну, я, – буркнул Рэй. – Кто вы такой и какого черта сюда явились?

– Я уже сказал – меня зовут Найджел Фокс, – с достоинством ответил странный гость. – У меня есть кое-какая информация, которой я хотел бы с вами поделиться. Не бесплатно, разумеется, – уточнил он и улыбнулся.

– С какой стати я должен за что-то вам платить? – спросил Рэй.

– Зависит от того, – рассудительно промолвил Фокс, – хотите ли вы узнать, из-за кого погибли ваши родные.