Дарья Калинина - Неполная дура Страница 21

— А тебе я прямо так и говорю, надоело мне с тобой тут копейки считать, ухожу!

После этого у мужа отпали не только сомнения, но и челюсть.

— А он? — прошептала Анька, замирая от того, как интересно, оказывается, живут люди.

— Морду помчался ему бить, — пожала плечами Милена. — Телефон Валерика у меня вытребовал. И поехал с ним отношения выяснять. Смехотура, хоть бы такси поймал. Нет, на троллейбусе поехал. Так я и вижу, подкатывает Валера на своем шикарном «мерине» и мой из троллейбуса слазит!

Но дальше Милене стало не до смеха. Муж ушел из дома в восемь. А уже около десяти вечера ей на трубку позвонил Валера. И сказал, что он не виноват, муж сам на рожон полез. Ну, одним словом, теперь Милена может приехать и забрать своего мужа. Верней, то, что от него осталось.

— Куда? — прохрипела Милена, у которой даже голос сел от переживаний.

Плох был муж или хорош, но он был свой, родной. И Валера в один момент показался ей чужим и страшным.

— Куда приехать-то?

— Как куда? Известное дело, где жмуры хоронятся? На кладбище я его свез. Там лежит.

Милена чуть с ума не сошла.

— Ты его убил? — прошептала она. — Как?

— Ну как, как? Как обычно! Откуда же я знал, что он у тебя такой дохлый окажется? Дал ему чуток. А он с копыт. И дух из него вон. В общем, с меня взятки гладки, я ни в чем не виноват. Он сам на меня полез.

Милена почувствовала, что сама умирает. А Валера тем временем невозмутимо продолжал:

— Так что теперь ты меня не ищи больше. Телефон я поменяю.

— Я в милицию пойду! — сумела выдавить из себя Милена.

— Это зря! — не одобрил ее инициативу Валера. — По машине ты меня все равно не найдешь. А если и найдешь, так тебе же самой хуже будет. У тебя же еще двое детишек имеется, не так ли?

После этого Валера очень деловито изложил бывшей любимой женщине, где и на каком кладбище искать мужа. И отключился. Все попытки дозвониться до него оканчивались одинаково. Равнодушный девичий голосок сообщал, что абонент недоступен.

Милена отвела детей к свекрови, которая, к счастью, жила от них через два дома. И умчалась на розыски тела дорогого мужа. Блуждала она по кладбищу долго. Заглядывала, можно сказать, под каждую веточку, и в каждый склепик. Но никакого мужа, ни живого, ни мертвого, там не нашла. Наконец ей стало жутко и она решила, что вернется сюда утром. И не одна, а с подмогой. Плевать, что там говорил Валера, она должна найти тело мужа. И точка.

Домой ее муж живой и относительно невредимый вернулся под утро. Сначала Милена глазам своим не поверила. А затем разрыдалась.

— Где ты был? — бросилась она к нему, ощупывая выходца с того света.

На ощупь муж был вполне живой и реальный. Теплый. И от него ощутимо попахивало какой-то дрянью, словно он неделю просидел в мусорном бачке. Лицо супруга украшали многочисленные кровоподтеки, а кожа на костяшках пальцев на обеих руках была ободрана. И царапины кровоточили. О состоянии его одежды вообще лучше было не упоминать.

Первым делом Милена запихала мужа в горячую ванну, а одежду, брезгливо зажав нос, сложила в пакет и выкинула на балкон. И только после этого она подступила к любимому с допросом:

— Что случилось?

В ответ муж, который выглядел не столь злым, сколько растерянным, рассказал ей совершенно невероятную историю. Никакой встречи не произошло. То есть она произошла, но совсем не так, как он себе это представлял. Разговора не получилось. Едва муж прибыл на нужное место, как к нему подскочили двое крепких ребят. Сунули пару раз кулаком в морду, а потом потащили к свалке. Там запихали свою жертву в бак с отходами, придавили крышку сверху чем-то тяжелым и ушли.

— И сколько же времени он просидел в мусоре?

Милена тяжело вздохнула. Оказалось, что муж провел в мусорке все то время, пока она нарезала круги по кладбищу в поисках его хладного тела. Все попытки несчастного мужика выбраться из своего узилища заканчивались плачевно. Самому ему оказалось не под силу сдвинуть груз с крышки. А люди, которые подходили к помойке с мусором, предпочитали кидать его в другие баки.

Когда вонь стала совсем уж невыносимой, мужчина попытался докричаться. Но время было уже позднее. Людей было немного. Да и те немногочисленные посетители свалки, услышав, что из бака кто-то издает жуткие вопли о помощи, просто разбежались в разные стороны.

— И как же он выбрался?

— Да уж бомжи под утро пришли. Они его и выпустили. Да, видно, за своего приняли. И еще по шее надавали, чтобы не повадно было по чужим хлебным местечкам шарить.

Анька была в шоке. Нарочно такое про собственного мужа точно не придумаешь! Похоже, Милена говорила ей правду.

— А сейчас он где?

— У свекрови, дуется.

Это было понятно. Вряд ли муж скоро простит жене ночь, проведенную среди смердящих отбросов.

— Ой, так я же вам самого главного-то не сказала! — внезапно воскликнула Милена, встрепенувшись: — Пока мой в помойке сидел, а я по кладбищу рыскала, нас же обокрали!

— Да ну! И что украли?

— Мелочи разные, — вздохнула Милена. — Колечко мое. Да оно простенькое было, даже без камушка. Сережки, но они мне все равно никогда не нравились. Потому я их и не носила. Как свекровь подарила, так они дома всегда и лежали. И деньги еще!

— Сколько?

— Триста долларов! На телевизор копили. И их украли!

Анька огляделась по сторонам. В принципе, жили Милена с мужем неплохо. Имелась у них и импортная бытовая техника. И кое-какие безделушки. Не Фаберже, но тоже каких-то денег стоили.

— И самое главное — дверь-то не взломали! Ключами открыли!

— Откуда же у воров ключи?

— Вот и я думаю, откуда?

— И что?

— Вы только мужу не говорите, а только сдается мне, что это Валериных рук дело.

Анька изумилась.

— Вы же говорили, что Валера ваш — богатый человек. Зачем ему из-за каких-то трехсот долларов затевать эту катавасию?

— Так я же ему заливала, что мы с мужем на машину почти накопили. Может быть, он думал, что у нас дома деньги под подушкой хранятся. Вот и влез! Я же этого Валеру совсем не знаю. И чем он на жизнь зарабатывает, тоже.

— Но ключи-то вы ему от этой квартиры не давали!

— Не давала, — кивнула головой Милена, но по лицу было видно, что кое-какие мысли на этот счет у нее бродят.

— Ну? — подбодрила ее Анька.

— Сама я их ему не давала, но ведь он и без спроса мог их у меня из сумочки взять.

— Это как?

— Ну, когда мы с ним как-то раз в гостинице были, он ненадолго из номера выходил. Сказал, что водички купить. А потом еще раз выходил, сказал, что за сигаретами. Так что, я так думаю, он тогда вполне мог сначала у меня ключи взять, отдать их в мастерскую, а через час зайти и забрать. Сами ключи и дубликат. Оригинал мне в сумочку, а дубликат себе оставил.

Анька задумалась. Такой вариант был вполне возможен. Но все же улов какой-то уж очень мелкий. Или Милена чего-то недоговаривает. Что у нее еще украли?

— Вроде бы все перечислила, — недоуменно покачала головой Милена. — Хотя постойте! Картинка же еще пропала!

— Какая картинка? Кто автор?

— Не знаю я! Обычная такая мазня. Художники на Невском за триста рублей продают. Цветочки там какие-то к земле клонятся, поле, дорожка через это поле. Небо мрачное, как перед дождем. А так ничего особенного. Все краски какие-то мрачные. Я бы лучше купила другое. Знаете, такие хорошенькие картинки продаются, янтарем там и дерево тебе выложат, и кустики. Загляденье! И на кухню повесить можно. И в прихожей! А с этой мрачной штукенцией прямо не знала, что и делать. Куда ни повесь, всюду плохо.

— Зачем же вы купили, если она вам не нравилась?

— Я ее и не покупала. Это Гера мне такой подарок сделал. Тоже, скажете, другие своим любовницам украшения дарят, а мне этакую мазню преподнес. И еще уверял, что необычайной ценности картина. Чтобы я ее ни за что не выкидывала.

— И ее тоже украли?

— Раз нет, значит, украли. Я у мужа, и у детей, и даже у свекрови спрашивала. Никто не брал это уродство.

Анька молчала. Ох, не понимает глупая Милена, как иной раз дорого ценится именно такое «уродство». А раз уж сам покойник сказал, что картина ценная, значит, так оно и было.

— А надписи на ней никакой сделано не было?

— Какая же надпись? Говорю, цветочки, поле и небо. Откуда там надписи взяться?

Аня молчала. Несмотря на свою любовь к «интеллигентным» темам разговора, Милена была необразованным валенком. И в живописи точно ни хрена не разбиралась. Тоже помолчав, Милена сочла нужным добавить еще кое-что:

— И вот что я вам скажу, ничего в этой картине ценного точно не было и быть не могло. Рамка там совсем простенькая. А кто же дорогущую вещь в простенькую рамку даже без позолоты вставит?

— А размер?

— Вот такая.

И Милена изобразила руками прямоугольник размером со школьную тетрадь.