Мария Брикер - Мятный шоколад Страница 21

– А о чем вам Николай говорил? – вопросом на вопрос ответила горничная.

– А о чем ты хотела нам рассказать? – пристал Петр.

– Так, ребята, все! Хватит цепляться друг к другу! – не выдержал Клим. – Николай нам рассказал о том, что в озере обитают злые духи, которые живут в сучьих норах, вода холодная из-за подводных ключей. Озеро с резкими перепадами глубин, местные из суеверия здесь рыбу не ловят много лет, поэтому рыбы тут до фига, но она капризная и клюет только после шести утра. Как я понял, именно это вы и хотели нам рассказать? Сто долларов можете оставить себе, а теперь прошу нас извинить, Соня, мы хотели бы отдохнуть после обеда. Да, чуть не забыл: Николай сообщил нам также, что озеро «дурное», и рыбаки бесследно пропадают в его водяной пучине, их злые духи за плохое поведение под воду утаскивают.

– Я так и знала! – тяжело вздохнула горничная.

– Это ты о чем, лапушка? – поинтересовался Заболоцкий. – Николаша тебя опередил и обо всех тайнах озера нам до тебя растрезвонил?

– У Николая с головой все плохо! Он почему-то решил, что он – хранитель озера и должен его оберегать. Признаюсь, вы не первые клиенты, которые посетили нашу рыболовную базу. До вас жили тут два мужика, потом парень молодой с девушкой… – Горничная на некоторое время замолчала, раздумывая о чем-то. Потом осторожно спросила: – Надеюсь, он вас не уговаривал смотаться отсюда как можно быстрее?

– Уговаривал, – вырвалось у Петра, – но не то чтобы очень, – добавил он поспешно, глядя на перекошенное лицо Клима, и смущенно затолкал последний кусочек сулугуни в рот.

– Жаль, – сочувственно глядя на Клима, изрекла горничная.

– Опять ей жаль! – нахмурился Заболоцкий. – Чего тебе все жаль-то, голуба? Если он «того» – то почему работает здесь? Не вижу резона шизика егерем держать, да еще такого, который клиентов отпугивает!

– Николай – профессионал, отличный ихтиолог.

– Кто, простите? – спросил Заболоцкий.

– Ихтиолог. Специалист по рыбам. Хозяин на него большие надежды возлагает в плане зарыбления водоема ценными породами рыб и, к несчастью, не в курсе, что он клиентов пугает, – замялась горничная. – Придется, наверное, ему доложить…

– Не понимаю, почему вы до сих пор этого не сделали! – разозлился Клим. – Это же самая настоящая угроза для бизнеса. Как я понял, прошлые клиенты поверили ему и уехали?

– Да-да. Уехали… – торопливо сообщила горничная, вскочила и засуетилась над грязной посудой, собирая ее на тележку. Недопитую бутылку водки, квас и рюмки со стаканами Заболоцкий деловито придвинул к себе и конфисковать не позволил.

– А хозяин ваш… он кто? – полюбопытствовал Клим.

– Вечером вы с ним познакомитесь, – улыбнулась горничная, закончила работу, пожелала им приятного отдыха и удалилась.

Некоторое время после ее ухода друзья молчали, переваривая информацию. Потом, не сговариваясь, поднялись и разбрелись по своим комнатам – с отъездом решено было повременить.

Где-то вдалеке, за окном, громыхнуло, резкий порыв ветра ударился о стекло, распахнул створки, и в душной комнате свежо запахло скорым проливным дождем и грозой.

Клим втянул носом влажный запах озера, потянулся в постели, зевнул, включил ночничок над кроватью и взглянул на часы. Удивительно, но Николай предсказал грозу за несколько часов до ее начала. Стрелки приближались к отметке «одиннадцать». Ничего себе он поспал!

За окном полыхнула молния, вновь раздался раскат грома, уже ближе. По стеклу и подоконнику, как рассыпанные пластмассовые бусинки с порванного дешевого ожерелья, застучали капли дождя, стало зябко и неуютно. Желудок жалобно заурчал и булькнул. Очень хотелось есть и пить. Выпить по-прежнему не хотелось, что весьма беспокоило и напрягало, и Клим решил во что бы то ни стало сегодня же решить эту злободневную проблему.

В гостиной сидел заспанный опухший Заболоцкий и тоскливо цедил квас. Пустая бутылка из-под водки стояла под столом. Дождь за окном усилился, и Климу захотелось не есть, а жрать! Еще ему хотелось убить Заболоцкого, потому что негодяй прикончил последнюю надежду Клима на нормальный здоровый отдых.

– Что, проспался, алкоголик? – пошутил Петр и икнул. Выглядел он вялым, апатичным и совершенно потерянным. Таким Заболоцкого Климу приходилось видеть редко.

– Мы что, проспали званый ужин? – с беспокойством спросил Клим, усаживаясь напротив друга на лавку.

– Я не спал, – резко сказал Петр, лихорадочно блеснул глазами, покосился на дверь и умоляюще посмотрел на Клима: – Может, мы действительно домой рванем? Давай, Клим, уедем, а? Сейчас. Пока не случилось что-нибудь ужасное!

– Пипа, ты что, перепил? – опешил Клим. Заболоцкий был явно не в себе.

– Нет, я… – Договорить Заболоцкий не успел: в коттедж без стука ввалилась мокрая плащ-палатка, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся егерем Николаем. – А, Ихтиандр пожаловал, – ехидно изрек Заболоцкий. – Ну? Чего пришел? Втирать нам, что злые духи разозлились и ниспослали на нас гром и молнии?

– Погодка и вправду расшалилась, – ухмыльнулся егерь. – Я вам плащи принес. Собирайтесь, все готово, хозяин ждет.

– Я так понимаю, что альтернативы пожрать и выпить в своем номере у нас нет? – нервно хихикнул Заболоцкий и встал.

Николай не ответил, молча протянул Заболоцкому плащ, тот набросил его и стал похож на лохматое и чем-то недовольное привидение. Клим последовал примеру друга и постарался настроиться на знакомство с загадочным хозяином рыболовной базы.

– Совет напоследок, – обернулся в дверях Николай, – собаку не обижайте. И не дай бог вам!

– Я тоже хочу дать тебе одну рекомендацию, Николай. Иди ты на… – посоветовал Клим, но за шумом ливня и шелестом плаща Николай так и не услышал, куда конкретно ему посоветовали отправиться. Поэтому, освещая себе дорогу мощным фонарем, он бодрым шагом привел приятелей к большому рубленому дому и, сославшись на срочные дела, ушел. На крыльце стоял хмурый стриженый мужик, как и Николай, одетый в плащ-палатку, судя по внешнему виду – охранник.

– Стучите, – равнодушно скомандовал он, и им ничего не оставалось, как постучать. Тяжелая дубовая дверь, декоративно украшенная кованым железом, распахнулась, и на пороге…

Глава 11

Ужин при свечах

…На пороге их встретил совершенно лысый, безупречно вежливый дворецкий – в ливрее, белых перчатках и лаковых штиблетах. Это был шок!

Дворецкий принял у них намокшие плащи, вежливо попросил подождать в прихожей, пока он не доложит о них хозяину, и скрылся в маленькой боковой дверке, похожей на вход в чулан.

Здесь пахло непривычно: сушеными травами, керосином, затхлостью и истлевшими свечами. Интерьер прихожей действовал угнетающе, и на душе у друзей сразу стало как-то муторно и беспокойно. Полумрак, стены, затянутые темно-бордовым шелком, черно-белые репродукции в стиле «ретро», под ногами – кровавая с золотой каймой ковровая дорожка, впереди – высокие двухстворчатые двери с позолоченными замысловатыми ручками.

– Заболоцкий, лучше молчи, – глядя на одуревшее лицо друга, предупредил Клим, сконфуженно одернул голубовато-серый пуловер, смахнул несуществующие пылинки с брюк и пригладил волосы.

Заболоцкий тоже явно чувствовал себя неловко из-за своего внешнего вида и торопливо пытался ногтем отковырнуть от штанов прилипшие рыбьи чешуйки – после утренней рыбалки он так и не переоделся. Впрочем, в плане преображения внешнего вида Заболоцкому это мало что дало: волосы его торчали в разные стороны, как антенны от радиоприемника, брился он в последний раз еще в Москве, и умывался, по всей вероятности, там же.

– И не надо на меня так смотреть, – уловив на себе печальный взгляд Клима, заворчал Заболоцкий. – Что за фигня! Мы рыбу сюда удить приехали или…

Закончить мысль Петр не успел – двухстворчатые двери перед друзьями распахнулись.

– Пожалуйте, господа, Иван Аркадьевич сейчас спустится, – поклонившись, пафосно произнес дворецкий и пригласил их войти.

Все это выглядело как какой-то дешевый фарс, и Климу вдруг стало понятно, почему егеря Николая еще не уволили с работы – он вполне соответствовал и подобному месту, и своему нанимателю.

Они вошли в просторную залу и огляделись. Верхний свет не горел, но было относительно светло: в тяжелых витиеватых подсвечниках, развешанных по стенам и расставленных по всей комнате, играли длинными язычками пламени свечи. В углу была лестница, ведущая на второй этаж. Посреди комнаты стоял длинный стол, сервированный на три персоны, покрытый белоснежной скатертью, и стулья с бархатными сиденьями и высокими резными спинками; вдоль одной стены протянулась софа, обтянутая матовым полосатым шелком, далее два кресла, журнальный столик на кривых ножках, большой сундук из черного дерева, невысокий комод, на нем – раритетный проигрыватель. Вдоль другой стены располагался огромный современный аквариум без рыб, единственная вещь, освещенная зеленоватым электрическим светом.