Ирина Комарова - Покойная жена бывшего мужа Страница 21

– Как обычно, – невозмутимо ответила Лариса. – Поздравили Надю, вручили подарок, выпили, закусили. Посидели, поболтали, потом разошлись.

– Но Наташа ушла раньше других?

– Да. Она сказала, что хочет поговорить с бывшей женой Олега Борисовича.

– Говорят, вы пытались ее остановить?

– Не совсем так. – Лариса слегка поморщилась. – Я просто сказала ей, что это плохая идея.

– Почему?

– Потому, что это была плохая идея. – Она помолчала, потом неохотно объяснила: – Я немного знаю Елизавету Петровну. Это не та женщина, которая будет выяснять отношения. Вообще-то я была уверена, что Елизавета Петровна Наташу на порог не пустит.

– Собственно говоря, Елизавета Петровна именно это и утверждает, – неожиданно поделился информацией Гоша. – Она не отрицает, что Наташа приходила, но говорит, что в квартиру ее не впускала. И тем более не садилась с ней за стол.

– Соответственно, не угощала мышьяком? – сделала вывод Лариса. – Естественная линия защиты. Но ведь кто-то это сделал? Не сама же Наташа отравилась, правда?

– Вы не считаете такую версию реальной?

– Нет. Сто процентов нет. У Наташи абсолютно не было причин кончать жизнь самоубийством. – Она на мгновение задумалась, потом уточнила: – Я не думаю, что у нее могли быть причины для такого шага.

– Допустим, поговорив с Елизаветой Петровной, она поняла, что муж от нее уйдет в самое ближайшее время, – предположила я. – Вот и решила покончить с собой. Причем сделать это так, чтобы как можно больше навредить сопернице.

– Ой, что-то вы очень сложное придумали. Такой сюжет только для кино годится. А в жизни – сами подумайте, разве кто-нибудь станет травиться только ради того, чтобы другой человек в тюрьму сел? Тем более Наташа – не похоже это на нее совсем.

– В жизни всякое случается. И люди иногда ведут себя довольно неожиданно.

– Это верно. И Наташка хоть не пьяная была, но все равно не трезвая. Кто знает, что ей могло в голову прийти. Я, по крайней мере, не знаю. Но все равно я считаю, что у Наташи не было причины для самоубийства. Я еще поняла бы несколько лет назад, когда она у нас тут, после института, младшим клерком сидела. Ни зарплаты приличной, ни квартиры, ни родных – в то время она выглядела не слишком счастливой. Но Наташа всегда была настроена на позитив, она верила, что рано или поздно все образуется. И ведь действительно все образовалось – и любовь, и замужество, и повышение по службе… Нет, я не представляю себе, что Наташа могла отравиться.

– Собственно, мы на это и не рассчитываем, – призналась я. – Но если допустить, что Елизавета Петровна говорит правду, как вы считаете, кто мог отравить Наташу?

– Вы меня неправильно поняли, – покачала головой Лариса. – Я имела в виду, что Елизавета Петровна ведет себя в данной ситуации разумно, но я вовсе не говорила, что верю ей. Да, я очень удивлена и признаю, что никак не ожидала от такого сдержанного человека, как Елизавета Петровна, подобного… экстрима, но, кроме нее, Наташу отравить никто не мог. И Наташа перед смертью сказала, что это сделала Елизавета Петровна, а она не стала бы оговаривать невинного человека.

После этих слов Ларисы, признаюсь, я немного скисла. Действительно, что мы тут выясняем, чего пытаемся добиться? Да, Елизавета Петровна не производит впечатления человека, способного на убийство соперницы, но Наташа-то указала на нее! И что мы в такой ситуации можем сделать?

Гошка почувствовал перемену в моем настроении и взял дальнейшую беседу на себя:

– Мы не очень поняли, как там получилось с телефонным разговором? Вы разговаривали с Аллой, когда к ней пришла Наташа?

– Да. Вообще-то Алла мне не часто звонит, но уж если мы начинаем с ней болтать… – Лариса улыбнулась и развела руками: дескать, есть у нас, у женщин, маленькие слабости, и надо их прощать. – Вот и в тот вечер. Она увидела в магазине костюм летний, очень красивый, но дорогой, и позвонила мне посоветоваться. Точнее, Алла хотела, чтобы я уговорила ее купить этот костюм, а я делала вид, что не понимаю этого – я вообще не любительница давать советы, тем более в таких случаях. Костюм я не видела, как он на фигуре смотрится, не знаю, как у Аллы дела с финансами, тоже представления не имею – что я могу сказать? Вот мы и толкли с ней воду в ступе. А потом пришла Наташа, и Алла сказала, что она плохо выглядит. Ну а дальше… дальше вы сами знаете. Наташа сказала Алле, что ее отравила Елизавета Петровна.

– М-да, сказала. Но сами вы с Наташей не говорили, я правильно понял?

– Нет, зачем? Да и не до того было, Алла сразу бросилась скорую вызывать. Это уже потом, когда Наташа умерла, Алла мне еще раз позвонила и все рассказала.

– Понятно. Что ж, вашу точку зрения нельзя считать необоснованной, – признал Гоша. – Но знаете, я вот сейчас понял, что есть в этой истории одна нестыковка. Если действительно Елизавета Петровна отравила Наташу, то почему она, как только почувствовала себя плохо, не вызвала скорую сама? Или хотя бы не позвонила мужу? Казалось бы, чего проще? Олег Борисович приехал бы, отвез ее в больницу. Почему она не позвала хоть кого-нибудь на помощь, хоть ту же Аллу?

– Вы разве не в курсе? – немного удивилась Лариса. – Наташа ушла без телефона. Она ведь не раздумывала, не собиралась – схватила со стола бутылку джина, сумочку и убежала. А телефон в ящике стола остался лежать.

– У Наташи была привычка держать телефон в столе? – теперь удивился Гоша.

– Не знаю. Честно говоря, я никогда не обращала на это внимания. Но на следующий день, мы уже про Наташу знали тогда, ей кто-то позвонил. Мы долго понять не могли – откуда сигнал идет. А потом Олеська догадалась, открыла ящик Наташиного стола… В общем, она просто не могла никому позвонить, поэтому, наверное, к Алле и пошла.

Больше Лариса ничего интересного не рассказала. Гошка задал еще несколько мелких незначительных вопросов, получил такие же незначительные ответы и, выразив глубочайшую признательность за помощь, распрощался. Как только она закрыла за собой дверь, напарник повернулся ко мне:

– Что случилось, Ритка?

Я не понимаю, что мы делаем, – откровенно ответила я. – Наташу отравила Перевозчикова, это совершенно ясно, и никто нам ничего другого не скажет!

– Елизавета Петровна утверждает, что не делала этого, и вчера ты ей верила, – напомнил Гоша.

– Вчера верила, а сегодня перестала. Как можно верить, если Наташа четко указала на Елизавету Петровну?

– Положим, сама ты при этом не присутствовала, – резонно заметил напарник. И в чем конкретно Наташа обвиняла Перевозчикову, ты не знаешь.

– Но они же все об этом твердят, в один голос!

– Ох, Ритка, чему я тебя учил столько времени? Именно такое единодушие как раз повод усомниться в достоверности свидетельских показаний. Подумай сама – откуда Наде и Ларисе знать, что говорила Наташа перед смертью? Они просто повторяют то, что слышали от Аллы.

– Но Алла-то повторяет то, что говорила Наташа, – возразила я. И тут же усомнилась: – Хотя вполне возможно, что Алла услышала только то, что хотела слышать. Наташа, под впечатлением от встречи с Елизаветой Петровной, могла твердить ее имя, а Алла приняла это за обвинение в убийстве, так?

– Умница. – Гошка не поленился нежно погладить меня по голове. – Значит, оснований считать нашу клиентку обманщицей и убийцей у нас пока нет. Следовательно, продолжаем работу.

И мы продолжили – еще почти три часа вели задушевные беседы с сотрудницами кредитного отдела, в котором работала покойная Наташа Перевозчикова. Но если от Аллы, Нади и Ларисы мы не узнали ничего обнадеживающего, то от остальных женщин пользы было еще меньше. В основном они рассказывали, какая славная женщина была Наташа, да причитали, что «это ужас какой-то» и что «стрелять таких надо, без суда и следствия!». Самая молодая, светловолосая Олеся, даже выразила желание лично привести приговор в исполнение, пусть только ей дадут в руки автомат. И никто из них представления не имел, где Наташа Перевозчикова могла провести два часа, с семи до девяти вечера.

– Устала, – сообщила я напарнику, когда мы вышли на крыльцо банка. – И почему это от бесполезных разговоров всегда так устаешь?

– Потому, что они бесполезные, – усмехнулся Гоша. – Если бы какая-нибудь из здешних барышень нам дельную наводку дала, ты бы сейчас не зевала, ты бросилась бы след отрабатывать.

– Землю бы рыла, – вяло согласилась я. – Только нету ее, дельной наводки. Едем в офис?

– В офис, куда ж еще? Надо доложить начальству о бесцельно прожитых часах. А также получить втык и бесценные поучения.

Впрочем, ни ожидаемого втыка, ни поучений мы от Александра Сергеевича не получили. Он выслушал короткий доклад, полюбовался на наши унылые физиономии и спросил:

– Что собираетесь делать?

– Не знаю, – призналась я.

А Гошка проворчал:

– Думать.

– Понятно. – Баринов посмотрел на часы. – Ладно, молодежь, проверим старый народный принцип «утро вечера мудренее». Отправляйтесь по домам. Может, завтра повеселее будете смотреть.