Алексей Рыбин - Пуля для депутата Страница 21

Ипатьева в ответ только пожала плечами.

— Может, тебе даже интересно будет.

— Что именно? — спросила журналистка.

— Ну, там, скажем, местные нравы.

— А что это значит?

— Ха! — Комаров вдруг неожиданно повеселел. — Это, Галочка, кстати, связано как раз с тем самым говном, о котором я только что говорил. Сможете убедиться сами, как тяжело решать большие проблемы высоких чинов. Решаем их мы, простые люди… Простые работяги… А они — только пенки снимают!

— Сливки, наверное?

— Ну, сливки. Какая разница?

— Разница есть… — начала Галина.

Но тут машина остановилась и Комаров показал глазами: «Выходи, мол».

Галина послушно вышла на улицу, аккуратно прикрыв за собой дверцу. В этом районе города она еще никогда прежде не была…

Дома в центре города, на Невском проспекте, прежде казавшиеся Галине мрачными и унылыми, по сравнению с пейзажем, окружавшим ее теперь, вспоминались как какой-нибудь Версаль. Мрачные и очень высокие дома — в восемь или девять этажей, да не современных, с потолками средней высоты, а старых, добротных, настоящих этажей, каждый из которых вполне можно было бы превратить в двухуровневую современную квартирку, — дома эти своими ужасающими, мертвыми стенами сжимали пространство, наваливались со всех сторон так, что страдающим клаустрофобией здесь делать было, определенно, нечего.

Название «Коломна» говорило Ипатьевой очень мало (всплывали какие-то туманные литературные ассоциации — что-то связанное не то с Пушкиным, не то с Достоевским, но точно сформулировать эти несвязные мысли Галина не могла). Само слово же было написано крупными корявыми буквами на стене дома, возле которого остановился «Мерседес» Комарова.

Прямо под названием бара очень невысокого пошиба (как безошибочно определила Ипатьева) располагалась дверь, сработанная из толстых, нарочито грубых, неструганых досок.

Из такого заведения должно бы нести кислым пивом, если не мочой. Однако на противоположной стороне улицы припарковались вполне цивильные автомобили: джипы — черный и белый, «БМВ», несколько машин попроще… Ипатьева не смогла на глаз определить марки последних, да и времени на это не хватило — Комаров взял ее под локоток и подвел к двери «Коломны».

— Молчи, смотри и ничего не бойся.

— А чего я должна бояться? — с усмешкой спросила Ипатьева, которая, как ей казалось, в период своего «завоевания» Москвы, прошла огонь и воду. К медным трубам же, к слову сказать, она только еще потихоньку подбиралась.

— Вот и правильно. Вот и умница, — тихо произнес Комаров и потянул на себя тяжелую дверь.

«Как он быстро налаживает такие… Почти что приятельские отношения», — думала Галина, входя в заведение. Размышляла она об этом, собственно, лишь для того, чтобы отвлечься. Все-таки ей было как-то не по себе. Судя по вдруг напрягшейся руке Комарова (которой он продолжал сжимать ее локоток), ничего приятного он сам здесь тоже не ожидал найти.

Теперь эта крепкая рука, еще секунду назад раздражавшая Ипатьеву своим прикосновением, была единственной ее надеждой — той пресловутой соломинкой, за которую можно, если что, уцепиться и попытаться выплыть. Про «если что» Галина даже думать не хотела: решила, как всегда решала в подобных ситуациях — «Пусть все течет, как течет…»

Они спустились по короткой лесенке — ступенек пять или шесть — и сразу оказались в небольшом зале.

«Коломна», действительно, оказалась пивным баром, однако вполне приличным: ни вони, ни грязи, несколько низеньких столиков, уютные, имеющие домашний, деревенский вид лавочки с резными спинками, мягкий свет, льющийся из спрятанных в подвесном потолке светильников.

«Малина», — заключила Ипатьева, разглядев немногочисленных посетителей бара.

Помещение было в самом деле маленьким — здесь размещалось всего четыре столика. И, несмотря на такие скромные габариты, зал выглядел пустынным. За длинной стойкой виднелась одинокая фигура мужичка-крепыша в белом переднике. Он стоял, положив одну руку на блестящий цилиндр пивного крана, росший прямо из прилавка, а другой лениво почесывал лысину. Три стола пустовали. За четвертым сидело пять человек, которых с одинаковой вероятностью можно было принять и за посетителей, и за хозяев заведения.

«Точно малина», — укрепилась в своей мысли Ипатьева. Она сразу поняла: это заведение определенного разряда — из тех, что создаются бандитами рангом выше среднего, причем не с целью обслуживания «трудовых масс» и удовлетворения их «постоянно растущих потребностей», а исключительно для «стрелок» и «терок». Чтобы вот так, как сейчас, спокойно сесть за стол на более или менее нейтральной территории и «перетереть» насущную проблему, решить вопрос и вынести вердикт.

— Посиди пока тут, — шепнул Ипатьевой Комаров, указывая на свободный столик. — Пива хочешь?

— А что за пиво здесь? — спросила Галина, стараясь держаться (или, по крайней мере, выглядеть) спокойно.

— Пиво здесь — классное! Можешь мне поверить.

— Тогда хочу.

Бармен, то ли обладавший уникальным слухом, то ли умевший читать по губам, а скорее всего, наученный просчитывать и быстро анализировать любую ситуацию, уже наливал в высокий бокал светлое, шипящее, вкусное даже с виду пиво.

Выскользнув из-за стойки, бармен вихрем подлетел к Галине и поставил бокал на столик, одновременно умудрившись выдвинуть чуть-чуть лавочку (чтобы женщине было удобнее сесть), смахнуть салфеткой несуществующую пыль со столешницы, пододвинуть поближе тяжелую глиняную пепельницу и тут же щелкнуть зажигалкой.

Галина прикурила и, кивнув, уселась на лавочку так, чтобы видеть Комарова. Она чувствовала, что странным образом уже почти сроднилась с этим, в принципе, совершенно чужим, незнакомым ей человеком. Между ними будто бы возникла некая связь, невидимая, но вполне ощутимая и очень прочная.

«Почему же невидимая? — спросила сама себя Ипатьева. Сунула руку в сумочку (она всегда таскала сумочку с собой) и нащупала бумажник, в который уже успела спрятать отданные ей в машине доллары. — Очень даже видимая связь! И далеко не самая плохая. Особенно если такие люди, как Понизовский, сами ему звонят…»

Глотая ледяное пиво, Ипатьева могла не только видеть, что делает ее новый знакомый, но и слышать его беседу с сидящими за дальним столом мужиками.

Комаров спокойно подошел к ним. Выглядели они совершенно обычно для такого рода мест — Ипатьевой были знакомы все типажи, представленные за столиком «Коломны»…

Облокотившись широченной спиной на обшитую вагонкой стену, на лавочке восседал детина в спортивном костюме. Он расположился так, чтобы держать под контролем входную дверь и весь небольшой зал.

Остальные четверо сидели кто спиной к Галине, кто вполоборота, но она — по напряженным спинам, по очень ощутимо напрягшимся затылкам понимала: они внимательно следят за происходящим в заведении, причем используют для этого, похоже, некие специфические, натренированные длительной жизнью в полуподполье, органы чувств.

Когда Комаров встал за спиной ближайшего к нему мужика, толстая спина которого была обтянута серым пиджачком (недорогим, как быстро прикинула Ипатьева, в таких ходят или откровенные лохи, «совки», или крутые барыги, маскирующиеся под безобидных работяг, резонно считая, что мимикрия зачастую работает лучше, чем бронежилет), лицо «спортсмена», до того спокойно оглядывавшего зал, окаменело.

— Ну что, суки? — спросил Комаров, обращаясь ко всем пятерым мужикам сразу.

Ипатьева почувствовала, как где-то глубоко, у нее в животе, возник ледяной комочек: словно она проглотила вместе с пивом маленькую льдинку и не замечала ее, пока льдинка, не растаяв, не прошла по пищеводу и не застряла где-то чуть выше пупка.

Голос Комарова звучал сейчас совершенно по-иному, не как давеча, в машине. Сейчас этот голос даже человеческим назвать было трудно. Так мог говорить, к примеру, главный герой «крутого» боевика о похождениях очередного робота-полицейского или еще какого-нибудь терминатора.

— Не пыли, Комар… — откинувшись на спинку скамьи, произнес один из сидящих (в пиджачке подороже, чем у того, за чьей спиной стоял Комаров). Его узкое, бледное лицо напоминало бы застывшую гипсовую маску, если бы не жгучие, лихорадочно горящие, черные глаза.

«Кокаинчиком балуется!» — отметила Галина.

Она сама себе удивлялась — никакого страха! Неужели она настолько поверила в могущество этого Комарова? Ведь один попер на пятерых явных бандитов! Неужели так действует на психику всего лишь один телефонный звонок Понизовского?

«Бандит из числа лидеров… — Ипатьева продолжала разглядывать бледнолицего. — А тот, в спортивном костюме, видимо, как раз при нем и состоит…»

— …Не пыли. Сядь, пивка выпей. Поближе к людям садись, а то я тебя чего-то плохо слышу. Ты вроде бы обозвал кого-то?