Инна Бачинская - Убийца манекенов Страница 21

Она сидела, прочно установив локти на столе, крупная, широкая, с мощными плечами борца, испытывая сложные чувства по отношению к бывшему коллеге. С одной стороны, она прекрасно знала цену Игорю как дизайнеру, а с другой – не хотела эту цену платить. Если бы она только не выгнала Митрофана, этого сопляка и подонка! Если бы… Не сдержалась, когда узнала про его шашни со своим соперником Рощиком. Нет верных людей. Все предатели. Чертушка (так Регина называла своего бывшего дизайнера) тоже предатель. Свалил в столицу. Но, видимо, там не заладилось что-то. Это тебе не Африка, в столице и своих полно, покруче. И нечего заливать про истоки и самобытность провинции. Сидел бы у себя в Африке, если так. Вот уж где провинция. Мысли эти легко читались на ее сильно накрашенном одутловатом лице.

«Давай, давай решайся, чучело, – думал Игорь, приветливо улыбаясь. – Без меня ты ноль. Ничто. Посмотрим, что ты выставишь на показ. Митрофановы остатки?»

– Ты знаешь, Регина, – ностальгически обратился он к Чубаровой, – я часто вспоминаю наши театрализованные показы, триумф, аплодисменты… Они превращались в праздник, мистерию. Город ждал их. Что ты выставляешь в этом сезоне?

– Оставайся, посмотришь, – сквозь зубы отвечала Регина, изо всех сил скрывая раздражение.

– С удовольствием. Если мы заключим договор… Ты подумала над моим предложением? – Он выдавил на устрицу половинку лимона, положил ее в рот, зажмурился от удовольствия.

«Господи, за что? – подумала Регина, сжимая кулаки. – За что такие унижения?»

– Ты забываешь, Игорек, – начала она, сдерживаясь изо всех сил, – что начальный капитал был мой. Я вложила не только деньги. Кровь, нервы, бессонные ночи… А я ведь женщина, Игорек. Женщина! В бизнесе все держится на мне! Ты даже не представляешь, до какой степени все на мне. Я так устала…

Она забыла, что нужно улыбаться, и говорила не столько для дизайнера, сколько для себя. Обвисли брылы щек, отчетливее проступили мешки под глазами.

– Представляю, Региночка, представляю, – участливо сказал Игорь. – Признаться, меня всегда удивляло, как ты справляешься. Тебе не кажется, что пора бы и отдохнуть? – Он сделал паузу и нанес удар в самое сердце: – Да и возраст со счетов не скинешь.

– При чем здесь мой возраст? – взвилась Регина. – Я прекрасно себя чувствую!

– Конечно, прекрасно. Ты и выглядишь замечательно. Но есть предел даже твоим возможностям. – Он поднял гибкий указательный палец. – Производство не может стоять на месте, производство должно расширяться. Наше детище выросло из «беби-дресс». Нам нужно открыть новую страницу нашей истории, заявить о себе на весь мир, ураганом ворваться в затхлую атмосферу… – Он запнулся, загнав себя в словесный тупик, и умолк. Но фраза, повиснув в воздухе, неожиданно приобрела значимость.

«Что он несет? – думала Регина угрюмо. – Совсем сбрендил в столицах. Какой ураган?»

– Ты же видел нашу новую коллекцию свадебных платьев, – сказала она. – Самый ураган и есть. Идет на ура.

– А дальше что? – проникновенно спросил дизайнер. – Ты осталась одна, Регина. Я ведь знаю про твоего последнего модельера Митрофана. Я все знаю. Тебе нечего выставить на святого Валентина. Ты прекрасный менеджер, но не самый лучший художник, если честно. А я – напротив, отличный художник, но плохой бизнесмен. Поэтому наш тандем был таким успешным. А Митрофан… Признаю, что-то в нем есть, но он не личность, не художник. Он ремесленник. Ты держала его под каблуком, а художнику нужна свобода. Мы обречены на союз, Региночка.

– Хочешь стать генеральным директором? – Регина с ненавистью смотрела на Игорька.

– Нет. Я хочу быть совладельцем и придумывать одежду. За деньги не беспокойся, я состоятельный человек. У тебя есть три дня, Регина. Через три дня я уезжаю.

Он поднял с коленей салфетку, встал и бросил ее на стол.

– Подожди. Сядь, – приказала Регина, которой в голову пришла некая мысль. – Дай подумать, такие вещи с ходу не решаются. – Она смотрела на африканца, и во взгляде ее светилось едва сдерживаемое торжество. – Считай, что ты меня убедил… почти. Я поговорю с адвокатом и позвоню. Все не так просто, ты же сам понимаешь.

– Разумное решение, – похвалил озадаченный внезапной капитуляцией Регины дизайнер. Снова водворил салфетку на место – на собственные колени. – За успех! – Он разлил коньяк в рюмки.

– За успех! – повторила Регина, ухмыляясь, и привычным жестом опрокинула рюмку, даже не поморщившись. Сунула в рот лимон, загадочно прищурилась.

«Интересно, какую гадость она замыслила? – подумал Игорь, прекрасно знавший сильные и слабые стороны своей бывшей патронши. – Ну ничего, так даже интереснее. Я умру от позора перед моими предками-масаи, если позволю этому бегемоту унести ноги. А поэтому наострим копье, раскрасим лицо боевыми узорами, воткнем в прическу перо красного кардинала – и вперед, на баррикады!»

Насчет пера красного кардинала в прическе дизайнер сильно преувеличил – как уже упоминалось ранее, голова его была гладкой, как бильярдный шар.

Далее они говорили о разных вещах, не имеющих отношения к бизнесу. О Лидии Роговой, так трагически окончившей жизнь. Полиция, конечно, не найдет истинного убийцу. Там, в мэрии, были уважаемые люди, сливки общества. В голове не укладывается, что кто-то из них мог… Это сделал случайный человек, который каким-то образом попал в зал. Он хотел ее ограбить. Колье из настоящих рубинов – сильная приманка. Удивительно, что никто его не видел, убийцу то есть. Мистика. Но в городе вообще творятся странные дела. Какой-то маньяк вешает манекенов. Разбивает витрины, вытаскивает кукол и вешает их. И никак поймать его не могут. Удивительно, что убийство Лидии совпало с появлением маньяка…

– Ох! – Закрыв рот рукой, Регина в ужасе смотрела на Игорька. – Это он!

– Кто? – Игорь обернулся.

– Маньяк! Это он убил Лидочку! Шарф! – возбужденно прошептала Регина. – Неужели никто не догадывается? Шарф! Везде шарф! Орудие убийства – шарф. И женщины! Манекены и женщины!

Игорь пожал плечами:

– Убить человека и повесить манекен – это далеко не одно и то же. Вряд ли. И потом, в полиции тоже не дураки сидят. Был у меня когда-то знакомый из полиции, то есть тогда еще милиции… – Он мечтательно облизнулся.

В одиннадцать вечера дизайнер привез Регину домой, и они распрощались самым сердечным образом – расцеловались и пожелали друг другу спокойной ночи. Регина выждала в подъезде, когда такси, увозящее дизайнера, скрылось из глаз, и вышла на улицу. Машину она поймала почти сразу. Выйдя у нужного ей дома, властно бросила водителю: «Подождите меня здесь!»

Она поднялась на третий этаж, нажала на красную кнопку дверного звонка. В глубине квартиры раздалась мелодичная трель. Регина снова надавила на кнопку. Новая трель где-то внутри – и по-прежнему тихо.

– Черт бы тебя побрал! – процедила она сквозь зубы и заколотила в дверь кулаком.

В два ночи сработала сигнализация в магазине «Марина».

– Привет от Столыпина! – брякнул один из охранников, Пашка.

– Прикуси язык, придурок, – отозвался товарищ.

Парней было четверо. Именно в их дежурство совершили надругательство над первым манекеном. Это они стояли в остолбенении, уставившись на танцующих кукол за разбитым стеклом витрины «Арлекино», а потом, не веря своим глазам, рассматривали качающуюся на ветке дерева женщину в вечернем платье.

Пашка оказался прав. Снова разбита витрина, с той только разницей на сей раз, что сработавшая сигнализация продолжала негромко и пронзительно звенеть. Снова пустынная улица, и легкий снежок кружит в неярком свете уличных фонарей.

– Где она? – спросил старший, оглядываясь по сторонам.

Пашка, самый шустрый, махнул рукой.

Женщина висела на громадном щите, рекламирующем кока-колу. Прямо на фоне жизнерадостного семейства, чокающегося фирменными стаканами. В пышном белокуром парике, в пышном белом платье, слабо мерцающем атласной отделкой и бисером. Невеста! Ослепительная улыбка, широко распахнутые синие глаза в длинных ресницах – дорогая кукла американской фирмы «Америглоб». Легкий ветер шевелил концы длинного черного шарфа.

– Сука! – с чувством произнес старший. – Своими руками бы его! Рядом!

Через двадцать пять минут прибыл специалист по манекенам, старший лейтенант уголовного розыска Николай Астахов.

– Я сейчас тоже повешусь, – сказал он. И добавил еще много крепких слов…

Здоровенные мужики стояли молча, как на панихиде. Женщина все еще висела на щите. Ждали криминалистов на предмет отпечатков пальцев и других следов. Накал ненависти к преступнику достиг такой точки, что, попадись он им в руки, растерзали бы на месте без суда и следствия.

Тихо падал снег, редкие медленные снежинки. В небе стыли острые игольчатые звезды. С любопытством смотрел вниз молодой месяц с острыми рожками. Сцена была неправдоподобной, слишком много декораций – и снег, и месяц, и звезды. И сверкающая игрушка, вздернутая на щит с нахальной рекламой, венчающая картину.