Светлана Бестужева-Лада - Одинокая волчица Страница 21

— Ничего особенного я не заметила, — несколько раз повторила хозяйка. — Как всегда, вежливая, обходительная, про здоровье интересовалась. Потом взяла себе творог и пошла. А что случилось-то?

— В том-то и дело, что мы не знаем, — терпеливо втолковывала ей Галка. — Дома нет, в Москве нет, дача стоит запертая.

— Вообще-то у нас тут тихо, — задумчиво сказала хозяйка. — Дачи, конечно, грабят, не без того, но только тогда, когда все уезжают. Да и то местные балуются: закуску к бутылке ищут. А про серьезное ничего не слышала. Да и посторонних тут нету. Хотя…

— Что — хотя? — быстро спросила я.

— Видела тут одного, — без особой уверенности сказала женщина. — Высокий, одет хорошо, по-городскому, и рожа — как у кота. Хотя симпатичный…

— А коты вообще очень красивые, — поддержала я её. — И что этот, симпатичный?

— А ничего. Ходил тут, вроде с фотоаппаратом. Наших алкашей, что ли, фотографировал? Не знаю, врать не буду. Тоже у магазина его видела и вроде незадолго до четверга. В начале недели, что ли… И вроде с ним девушка была. Яркая такая, на киноактрису похожа. Вот её я в поселке не первый раз примечаю. А фотографа этого — нет, раньше точно не видела. Молодой. Культурный. Себя соблюдает…

Загадочность последнего определения меня просто умилила.

В общем, поход наш положительных результатов не дал. От отчаяния мы наведались ещё в здание правления, но сидевшая там тетка заявила, что Татьяну Георгиевну последний раз видела в начале месяца, когда та приходила платить налог на землю. Даже звонить в Москву не стала, сразу ушла.

— А почему она должна была звонить в Москву? — поинтересовалась Галка.

— А как же без этого? — удивилась тетка. — Телефон-то один на весь поселок, как к нам попадают, так надо не надо — звонят. А я что, мне без разницы. И Татьяна Георгиевна всегда прежде дочери звонила. А в тот раз нет, не стала. Вы-то ей кто будете?

— Я её племянница, — мрачно сказала Галка. — Ну ладно, мы пойдем, спасибо вам?

Тетка даже огорчилась. Ей явно было тоскливо сидеть в одиночестве в пустом доме.

— А что случилось-то? Беда какая?

Я конспективно изложила суть событий. Тетка подумала немного и решительно покачала головой:

— Нет, в больницу её отсюда не забирали. Днем то есть. Иначе от меня бы «Скорую» вызывали, больше неоткуда. Да и бабы знали бы, у нас новости быстро расходятся.

— Особенно плохие, — все так же мрачно подтвердила Галка. — Сколько помню, здесь всегда так было. Пошли, Наташка, доложим гражданину начальнику о выполнении задания.

— Кто теперь острит? — поинтересовалась я.

— Так ведь с кем поведешься, от того и лечишься, — не осталась в долгу моя ближайшая подруга.

Я решила пренебречь и не пытаться оставить за собой последнее слово. Надо же когда-то и Галке почувствовать себя остроумной.

Мы шли по улице, на которой стояла дача тети Тани, вдоль ветхого, когда-то глухого забора. Калитку украшал пудовый проржавевший амбарный замок, хотя пройти на участок, по-моему, можно было в любом месте. Запущенный участок составлял резкий контраст с соседними, более или менее ухоженными. И ещё что-то резануло мне глаз, но я не поняла, что именно и момент ушел. Хотя тень сомнения осталась где-то на заднем плане.

Мы вернулись на дачу и доложили о почти полной безрезультатности своего похода. Впрочем, никто особенно и не рассчитывал на успех. Елена осмотрела все вещи тети Тани и твердо заявила, что на месте абсолютно все, кроме того черного спортивного костюма, в котором её мать обычно ходила на даче. Даже обувь была в неприкосновенности, так что получалось, будто бы тетя Таня ушла из дома в одном костюме и тапочках, чего, разумеется, быть не могло.

— То есть вообще все в порядке? — поинтересовалась я.

— Не совсем, — отозвался Андрей. — Кое-какая мелочь исчезла.

— Бутылка с водкой, — напомнила Елена. — И ещё не могу найти мамин любимый шарф. Она всегда покрывала им голову, когда выходила вечером в сад. Или вообще при плохой погоде.

— Одно непонятно, — серьезно сказал Андрей, — водку ведь стали бы искать в буфете, а его даже не открывали, судя по всему. Шарф… Кому он вообще мог понадобиться, кроме самой Татьяны Георгиевны?

— Надо идти в милицию, — подвел итог Павел. — Мы тут можем ломать голову до бесконечности, а она…

Елена побелела и покачнулась. Мы с Галкой бросились к ней.

— Ничего, ничего, — прошептала Елена, — это нервы и бессонная ночь.

Она отпила воды из чашки, поднесенной Галкой, и, похоже, взяла себя в руки. Впрочем, обе мои подруги отличались завидной выдержкой — в отличие от меня, кстати. Я бы на месте Ленки уже восемь раз свалилась в обморок и двенадцать раз закатила роскошную истерику.

К сожалению, это не проливало ни малейшего света на то, что же произошло с тетей Таней. И когда. В четверг она была жива и здорова, а в субботу дача уже была пуста. Значит, время исчезновения — если, конечно, это было исчезновение — ограничивалось примерно двумя сутками, точнее, полутора: со второй половины дня четверга до утра субботы.

Приличные детективы стали бы проверять алиби у всех подозреваемых, но грустная объективность заключалась в том, что подозреваемых-то не было. Впрочем, не было и твердой уверенности в том, что тетя Таня исчезла. Она вполне могла находиться в какой-то районной больнице, если вдруг потеряла память.

Увы, с пожилыми людьми это сплошь и рядом случается.

Глава седьмая

В местное отделение милиции мы поехали вчетвером на машине Павла. Галку с Милой оставили на всякий случай караулить дом. Сказать, что в милиции нам обрадовались, я бы не рискнула. Понадобилось приложить массу усилий, чтобы заявление о пропаже все-таки приняли, потому что заветных трех дней, которые отводятся на добровольное возвращение домой исчезнувших людей, ещё не истекло. После обсуждения нескольких остроумных версий, выдвинутых замотанным дежурным — загостилась у приятельницы в другом подмосковном поселке, поехала отдохнуть на какой-нибудь курорт, застряла у любовника, — Павел все-таки оставил заявление. Главным аргументом при этом было его удостоверение сотрудника ФСБ.

— Разве при увольнении у вас не отбирают документы? — тихонько поинтересовалась я у Андрея, пока Елена под диктовку Павла писала бумагу для милиции. — С этим удостоверением можно неплохо жить…

Андрей посмотрел на меня с веселой иронией:

— Если не забывают, то, конечно, отбирают. Но на сей раз все были озабочены тем, чтобы у нас с Павлушей на руках не осталось оружия. Ну а главное, конечно, то, что сейчас эти удостоверения меняют на новые, так что для профессионалов эти книжки уже филькина грамота.

Я лишний раз подивилась порядкам, царящим в родной стране. Профессионалов у нас раз-два, да и обчелся, а на нормального человека любая книжечка с гербом и соответствующей надписью производит просто-таки магическое впечатление. Генетическая память, юридическая безграмотность — букет моей бабушки. Потом страшно удивляемся, что преступность все растет и растет. А с чего бы ей падать?

Дежурный зарегистрировал заявление и тяжело вздохнул:

— Будем искать, господин подполковник. Но гарантии, сами понимаете…

— Понимаю, господин капитан, — кивнул Павел. — Люди пропадают каждый день, у милиции других забот полон рот. Но все-таки постарайтесь. И не впадайте в уныние: самое интересное у нас ещё впереди.

— У кого — у нас? — не понял дежурный.

— У «дорогих россиян», — пояснил Павел.

— Мне тут недавно анекдот рассказали, — продолжил тему Андрей. — Парень устроился работать в милицию, а за зарплатой три месяца не приходит. Его в конце концов спрашивают: «Тебе что — деньги не нужны?». А он отвечает: «Еще и зарплату дают? Я-то думал — получил пистолет и крутись, как можешь».

Дежурному до того понравился анекдот, что его смех мы слышали даже со двора, когда садились в машину.

— Не будут они ничего делать, — удрученно вздохнула Елена. — Придется брать на работе дни за свой счет…

— Глупости, — отмахнулся Павел. — Раз мы взялись за это дело, то и доведем его до конца, пока ещё за свою работу не взялись. В крайнем случае, совместим.

— Я вам так благодарна… — начала Елена.

— Пока не за что, — перебил её Андрей. — Сделаем, что сможем. Лично мне не нравятся упоминания о каком-то типе с фотоаппаратом, который тут на днях крутился. Но я пока не понимаю, каким боком это может относиться к нашему делу. Наташа, есть версии?

Я ошарашено уставилась на своего друга. С каких это пор его стало интересовать мое мнение по таким серьезным проблемам? Обычно меня поднимают на смех за слишком буйную фантазию и сумасшедшие предположения. А тут — на тебе!

Андрей расценил мое молчание совершенно правильно: