Михаил Черненок - Ставка на проигрыш Страница 21

Овчинников усмехнулся:

- Конечно. Трезвый проклинаю себя, но как только выпью - тянет на подвиги, хоть плачь. К врачам обращался. Толкуют, болезнь такая есть... Забыл, как по медицине называется. Страсть к бродяжничеству, в общем.

- Вы в домоуправлении на машинке что-нибудь печатали? - внезапно спросил Антон.

Крупные навыкате глаза Овчинникова стали еще крупнее. Несколько секунд он смотрел на Антона, не мигая, словно не мог сообразить, о чем его спрашивают. Затем, спохватившись, заговорил:

- Лично я к домоуправленческой машинке ни малейшего отношения не имею. Бухгалтерша на ней печатает, иногда жильцы забегают, чтобы... - И неожиданно воскликнул: - Шеф! Реваз себе визитные карточки печатал.

- Визитные карточки?..

- Точно! В поездках у Реваза много новых знакомых появляется, вот он, как дворянин, обзавелся визитками. С месяц назад это было. Мы с Аликом Зарванцевым выпивали после работы в домоуправлении, а Реваз Давидович весь вечер на машинке хлопал.

Глава XVI

Фрося Звонкова очень робко вошла в кабинет к Бирюкову. Стараясь не помять платье, осторожно присела на стул и, не глядя Антону в глаза, вздохнула:

- Они вчера так внезапно ко мне нагрянули, что не успела вам позвонить. Потом вообще началось ужасное, всю ночь сегодня не спала...

- Давайте по порядку, - спокойно сказал Бирюков. - Кто "они"?

- Как кто?.. - удивилась Звонкова. - Нина и Анатолий, разумеется. Сначала Нина на своей "Волге" прикатила. Ласковая, разговорчивая. Пока сестрицу слушала, Овчинников тут как тут! "Пошли, Фрося, на восемь часов "Есению" смотреть". Я и так напуганная была, а тут совсем скисла. Весь фильм сама не своя сидела, а справа еще какая-то ужасная цыганка безостановочно локтем в бок толкала. Не помню, как конца дождалась. Первый раз в жизни попросила Анатолия проводить меня домой, но он хитрить начал, мол, у матери приступ инфаркта, надо срочно в аптеку за лекарством заехать. Мне совсем тошно стало. Наверняка, думаю, догадался, что я рассказала уголовному розыску... Вообще, Анатолий изменился, какой-то неискренний стал, чего-то крутит... - Фрося помолчала. - А вечером, только спать собралась, звонок. Сердце оборвалось. Снимаю трубку - голос Васи Сипенятина: "Привет, зазноба! С Марией Анисимовной плохо, очень просит тебя приехать, посидеть с ней ночь". Ну, думаю, у всех мамы заболели...

- Уверены, что это Сипенятин звонил?

- Кроме Васи, никто из знакомых меня зазнобой не называет.

Бирюков показал сумку Холодовой:

- Это не вы у Марии Анисимовны оставили?

- Ой, нет! Первый раз вижу. Ворованная, да?

- Почему так думаете?

- Мария Анисимовна говорила, что Вася домой забегал. Наверняка ему там нужно было что-то спрятать.

- Значит, Васина работа?

- Конечно!

На протяжении всего разговора Фрося Звонкова вела себя так непосредственно, что невольно хотелось верить в ее искренность. И все-таки на душе Антона скребли кошки. Загадочная возня вокруг кинотеатра "Азрора" и странный звонок Сипенятина переплетались в такой клубок, распутать который, казалось, невозможно. Настроение несколько приподнялось, когда дежурный сообщил, что в угрозыск доставлен задержанный в Тогучине Сипенятин.

- Как же вы не побоялись в одиннадцать часов ночи отправиться к Марии Анисимовне? - спросил Бирюков у Звонковой.

- Дома одной еще страшнее было. Потому и заночевала у бывшей соседки. Она мне прямо как мать родная...

Все объяснимо, все логично было в показаниях Фроси. Не заметив ни в голосе, ни в выражении ее лица оттенка фальши, Антон сказал:

- Сейчас я допрошу Сипенятина. Вы подождите, пожалуйста. Возможно, придется что-то уточнить.

- Если надо, конечно, подожду, - с готовностью ответила Звонкова.

Проводив Фросю в соседний кабинет, Антон вызвал на предварительный допрос Сипенятина. В сопровождении конвойного сержанта Вася вошел, по привычке заложив руки за спину и понуро опустив голову с белыми, словно льняными, волосами. На его приплюснутом широком носу и на круглом подбородке коричневыми полосами запеклись свежие ссадины.

- Что у вас с лицом? - спросил Бирюков.

- На бровях учился ходить.

- Почему при проверке документов бежать пытались?

- Так, по дурацкой привычке сорвался, а лейтенант сразу подножку. Претензий не имею, в спорте дело ясное: кто - кого... - Сипенятин исподлобья уставился на Бирюкова. - Вообще-то, гражданин капитан, заявляю протест в знак несправедливости. Я на полном законном основании возвращался к месту жительства и работы. За что взяли?

Антон встретился с Сипенятиным взглядом:

- Давайте разберемся без суеты. Чем занимались в Новосибирске?

- Приезжал старушку мать проведать. Случайно старые кореши подвернулись, загулял с ними по-черному.

- Фамилии и адреса их назовите.

Сипенятин набычился:

- Корешей закладывать не буду, гражданин начальник.

- Дело ваше, - равнодушно сказал Бирюков и, стараясь выяснить причастность Сипенятина к делу Холодовой, стал задавать вопросы.

Понаторевший в диалогах со следователями, Вася отвечал лаконично, но с такой апатией, как будто ему до чертиков опостылело все на свете. Свою причастность к Холодовой он, конечно, отрицал полностью. Когда Антон перешел к конкретным уточнениям, апатия с Васиного лица стала исчезать, а в голубых, по-детски наивных глазах то и дело мелькало недоумение. С любопытством рассматривая предъявленные для опознания фотографии, Вася вдруг ткнул толстым пальцем в фотоснимок Деменского:

- Вот этого кореша, кажись, знаю.

- Как с ним познакомились? - спросил Бирюков.

Сипенятин слово в слово повторил показания Юрия Павловича, относящиеся к покупке "Распятого Христа", затем, помолчав, добавил, что 21 августа вечером приходил к Деменскому домой, чтобы получить от него пятерку, однако, несмотря на многократные звонки, дверь не открыли, хотя в квартире кто-то находился.

- Показалось, баба крикнула, а ей рот заткнули, - после некоторого молчания вдруг добавил Вася.

- Показалось или действительно слышали? - уточнил Антон.

- Вроде бы слышал.

- Долго у двери стояли?

- У меня часов нет, чтобы время определять.

- Ориентировочно скажите... Минуту, две?..

- Полторы, - съязвил Сипенятин.

- Крик не повторился?

- Как умерли все в квартире.

- Где вы взяли "Распятие Христа"?

Сипенятин ответил с такой готовностью, словно только этого вопроса и дожидался:

- Бабка в наследство оставила полный сундук икон разных да книжек церковных. Мать рассказывала, страшно богомольная старуха была.

- Куда книги дели?

- Продал на толкучке. - Вася ухмыльнулся. - Чудики из рук выхватывали.

- За какую цену?

- Вкруговую по червонцу штуку продавал.

- А за сколько Библию продали?

- Говорю, вкруговую толкал.

- Не помните, кто у вас купил Библию?

Вася снисходительно хмыкнул:

- Вот даешь, начальник... У меня голова не Дом Советов, чтобы все помнить.

- На иконах и книгах вашей бабушки имелась надпись: "Собственность Дарьи Сипенятиной", - вроде бы между прочим сказал Антон.

- Бабка, как "Отче наш", грамоту знала.

- А на "Распятии Христа" такой надписи нет...

Вася недоуменно наморщил лоб и запоздало спохватился:

- Христос - не бабкина икона. Это я объясню тебе, гражданин начальник... В Тогучинском районе, где мне прописали жить, имеется деревня Высокая Грива. Мы там молочно-товарную ферму строили. Короче, одной богомольной старушенции машину дров подбросил. В знак благодарности она Христа подарила.

Бирюков укоризненно посмотрел в наивные Васины глаза:

- Полтора месяца назад вас еще не было в Тогучинском районе.

- Выходит, что-то я спутал. - Сипенятин отвернулся к окну. Случалось, знакомые кореши мне иконки подбрасывали, чтобы продать. Закладывать их не буду.

- Где вы взяли три тысячи, которые при задержании у вас обнаружены?

Вася заметно сник, однако тут же принялся сочинять байку. По его словам выходило, что деньги дал какой-то грузин для передачи одному врачу, чтобы тот не лечил какую-то женщину, упавшую с третьего этажа. Байка походила на детский лепет. В ней не упоминалось ни одной фамилии, но все, что касалось встречи Сипенятина с врачом, совпадало с рассказом хирурга Широкова.

- Как фамилия того грузина? - спросил Антон.

- Я чо, паспорт у него проверял? - усмехнулся Вася. - В железнодорожном ресторане случайно познакомились, втихаря бутылек раздавили...

- И он вам три тысячи вручил?

- А чо?.. Видать, прижало пахана. Годов ему уже немало, а за мокруху, как известно, может не уложиться в рамки жизни.

Бирюков открыл сейф и выставил на стол сумку Холодовой:

- Вот это мы изъяли из квартиры вашей матери...

- Чо-о-о?.. - ошарашенно протянул Сипенятин и поднялся со стула. Дайте посмотреть!

Антон предупреждающе поднял руку:

- На сумке уже есть отпечатки ваших пальцев. Чтобы не тянуть время, скажу: женщина, которой принадлежит эта сумка, скончалась.