Фридрих Незнанский - Возмездие Страница 21

Вячеслав и Александр рассмеялись старому, как сам Моисеев, анекдоту. Тот, довольный «реакцией зала», продолжил:

—        Так вам надо, чтобы я хорошо видел, слышал и бегал? И вернулся на работу и капризничал, а вы бы вокруг меня вились, как мотыльки над керосиновой лампой? Вы теперь такие большие люди, а я помню вас пацанами и вставлял бы вам по первое число? Оно вам надо? Лучше рассказывайте про себя!

—        А что про нас? Александра сегодня расстроил кандидат в депутаты Госдумы Зыков. Он же Буренков.

—        Это какой Буренков? Тот, что в Ленинграде рэкетиром начинал?

Моисеев упорно не желал переименовывать Питер.

—        Он самый.

—        И что, он теперь большой человек? Уважаемый?

—        Да уж, — вступил Александр. — Целый час рассказывал мне о своих добрых делах. Как он умеет решать вопросы по понятиям.

—        Это да, это он умеет! — откликнулся Грязнов. —

Об       этом его умении в свое время легенды ходили. До Москвы докатывались. Ну вот, например: некий гражданин N работал охранником на одном частном предприятии. И однажды как бы невзначай прихватил партию товара. Чтобы, значит, его продать. Да плохо припрятал. В результате через некоторое время обнаружил, что некие его знакомые, в свою очередь, этот товар у него сперли. Гражданин N пытается разобраться. Тогда приятели прислали рэкетиров, и те доходчиво объяснили N, что, поскольку он работал охранником, то есть мусором, порядочные пацаны правильно у него украли. По понятиям. Пострадавший N обращается к Буренкову. Тот доходчиво объясняет другой стороне, что его подопечный сам украл на предприятии, поэтому он не мусор, а самый что ни на есть правильный пацан. А те, кто забрал его товар, — у него украли, «скрысили», так как взяли у своего брата-вора. Отбил Буренков подопечного.

—        ...Да, интересные были времена — этот конец восьмидесятых. Государство породило и первые кооперативы, и первый рэкет, — рассказывал Моисеев вполне нормальным голосом, напрочь убрав свой «застольный» акцент. — Вот, тоже помню историю на эту тему: одного кооператора хотела подставить его же крыша. Договорились со смежниками, так сказать. И другая бригада начала наезжать на бедного кооператора. Месяц его грузили. Забили «стрелку», во время которой крыша кооператора должна была отчаянно защищать его интересы и, обороняясь, как бы убить представителя другой бригады. После чего клиента-лоха следовало развести на большие деньги, чтобы спасти его «спасителя», который ради босса рисковал собственной жизнью. То есть обеспечить «спасителю» липовые документы, обеспечить ему срочный выезд из столицы, проживание какое-то время за границей. Самое интересное, что все так у них и получилось. А то, что «спаситель», сев в поезд, через два часа вышел в Твери и тем же вечером вернулся в Москву, и то, что «убиенный» им противник с растекшейся под рубашкой капсулой крови через полчаса ожил, — все это осталось загадкой для клиента. Эта история стала известна позже, когда этих бойцов на другом деле прихватили. Тогда они уж и этим похвастались. И знаете, что говорили? Что подобного острого чувства восторга никогда не испытывали. Это почище, чем актерская работа на сцене. Здесь сцена — жизнь и никто заранее не знает, как выстрелит сообщник. В капсулу с кровью или в башку... М-да. А Буренкова, да, я тоже помню. Великий был мастер «вести базар» и выворачивать понятия в свою пользу.

—        Теперь он это мастерство будет в парламенте использовать, — вставил Турецкий.

—        М-да-а... Как сказал поэт:

Помнишь, Постум, у наместника сестрица?

Худощавая, но с полными ногами.

Ты с ней спал еще... А нынче она жрица

Жрица, Постум, и беседует с богами...

Семен Семенович, процитировавший Бродского, еще раз глубоко вздохнул.

—        В общем-то ничего нет нового под солнцем, — резюмировал Грязнов. — А посему предлагаю выпить за нас.

Что и было сделано.

—        А что это вы, Сашенька, Буренкова-то к себе вызывали? По какой надобности? И не с ним ли ваш визит ко мне связан? Вы говорите, не стесняйтесь, я ж понимаю, что не просто так вы в рабочее время прилетели.

—        Семен Семеныч! — взревели в один голос Турецкий с Грязновым. — Мы вас нежно любим!

—        Так одно другого не исключает. Ну, как говорится, колитесь!

—        Вы слышали об убийстве депутата Новгородского?

—        Слыхал, по ящику говорили. Он что, с Буренковым связан был?

—        Они шли на выборы от одного блока. И была у нас такая рабочая версия, что Новгородский являлся соперником Буренкова, то есть Зыкова, по партийному списку. Версия эта довольно слабая, так как Новгородский для Зыкова — мелкая сошка. Но в биографии убитого есть пикантная деталь: сам он попал в Думу вместо убитого Губернаторова. Был такой депутат от Питера. Вот такая печальная тавтология.

—        Губернаторова? — задумчиво произнес Моисеев. — Постойте, постойте... Это дело вел Леня Миронов...

—        Верно, его вел Леонид Николаевич. Материалы дела почти полностью сгорели.

—        Да, да. Бедный Леонид! Мы ведь с ним приятельствовали.

—        Мы знаем. Семен Семенович, может быть, он вам что-нибудь об этом деле рассказывал? Странное оно. Во-первых, киллера сразу поймали. А это, согласитесь, редкий случай.

—        Вот именно случай, Сашенька! Его величество случай! Киллер — спец высшего класса. Работал «по профессии» лет пять. Выполнял заказы только избранных и весьма влиятельных клиентов. Так вот, он выстрелил на лестничной площадке, когда Губернаторов вышел из лифта, затем бросил оружие и спустился в парадное. А на улице, возле дверей, шла драка. Какой- то дебош пьяный. И наш киллер случайно подвернулся под чей-то кулак. Ударили его весьма крепко. Вырубили. А тут и милиция — жильцы вызвали. И всю компанию — в отделение. А через несколько минут в отделение звонок — сообщение об убийстве. Так этого голубчика и повязали. Он быстро смекнул, что его дело — швах, и дал согласие сотрудничать. Леонида на это дело поставил бывший генеральный. Собственным распоряжением. И требовал ежедневного доклада: какие показания дает убийца. А тот давал такие показания, что Леня однажды с бутылкой водки приехал сюда, ко мне, напился и, заплакав, сказал, что боится за свою жизнь. Что заказчика этого преступления киллер не знает, общался с посредником. Но и фамилия посредника весьма впечатляла...

Семен Семенович назвал фамилию. Грязнов с Турецким переглянулись, присвистнули.

—        Я думаю, — продолжил Моисеев, — бывший генеральный умышленно назначил на это дело именно Леонида. Он был идеальным служакой, исполнительным, довольно робким. И ему оставался год до пенсии. И думаю, что взять дело домой по своей инициативе Леонид не мог — это было совершенно не в его характере.

—        А вы знаете, что почти сразу после пожара в квартире Миронова киллер повесился?

—        Или ему помогли повеситься... — добавил Грязнов.

—        Знаю, конечно. Помню. Хвосты обрубались, следы заметались, — покачал головой Моисеев.

—        Что ж, получается, что дорогу в Думу Новгородскому расчищали. Некто весьма влиятельный. И чем же он им так люб был, убиенный Новгородский? — задумчиво произнес Турецкий.

Возникшее молчание оборвала трель мобильного телефона. Грязнов полез в карман.

—        Але? Что?! Не может быть! Куда? Сейчас будем! — он отключил трубу, поднялся из-за стола — Саша, вперед! Картины нашлись!

Глава четырнадцатая ЗАДЕРЖАНИЕ

—        Где нашлись? — уже в машине спросил Турецкий.

—        Антикварный магазин на Пречистенке. Принес молодой парень, почти мальчишка. Хозяин лавки тут же позвонил в МУР. И торговался, пока мои орлы не подъехали. Взяли голубчика с поличным. Оба полотна — и Малевич и Филонов — в рамах. Кроме того, при досмотре личных вещей парня в кармане обнаружен бумажник Бриони. Бежевого цвета. Помнишь, Новгородская показала, что мужний бумажник пропал? Думаю, это он и есть, тьфу, тьфу, тьфу.

—        Что за парень?

—        Парень-то? Олег Мостовой, восемнадцать лет. Сейчас приедем, увидим, что за парень. Его на Петровку привезли. Так что, если ты не против, там и допросим.

...Олег Мостовой оказался высоким, нескладным юношей с характерной для этого возраста угреватой кожей. В кабинет его ввели под конвоем. Мальчишку сотрясала крупная дрожь.

—        Садитесь, — Турецкий указал на стул.

Мальчишка буквально рухнул на жесткое сиденье.

Грязнов с удивлением разглядывал предполагаемого преступника.

—        Включайте видеокамеру, — кивнул он оперативнику. Раздался щелчок, зажужжала пленка.

Александр Борисович Турецкий зачитал статьи УПК, предупредил задержанного об ответственности за дачу ложных показаний.