Алла Демченко - Александра: Чужие берега Страница 21

— Так что, у тебя есть выбор: или считать меня ненормальной и мы будем жить каждый своей жизнью или мне верить, не требуя никаких доказательств. Тот и… этот мир… Они настолько близки. Но то, что для меня понятно, необязательно должно быть близким тебе. Ты должен знать одно — я люблю тебя, но принадлежать тебе безоговорочно я никогда не смогу.

Она еще хотела добавить, что не только ему не может принадлежать, но часто не может принадлежать даже себе.

— Поэтому, я должна сама разобраться во всем.

Перед Стрельниковым сидела совершенно другая женщина. От прежней беззащитной Саши не осталось и следа. И эта почти не знакомая женщина была ему в сто раз дороже.

— Хорошо. Неделя, так неделя. Что для этого надо? — Стрельников подавил тяжелый вздох.

— Посмотреть истории болезни и выяснить все ли поступившие в центр, действительно там умерли или выписались домой. Если, выписались — я ошиблась и разбираться не с чем.

— Это сложно?

— Теоретически — проще некуда. А на самом деле не так просто — все истории в архиве. И мне нужен повод, что бы туда попасть. И еще, надо знать какие истории смотреть. Записи в журналах поступивших на второй этаж нет. Понимаешь, больные есть фактически, а юридически их нет в центре.

— Это как?

— А так. Они не регистрируются в общем журнале. Второй этаж он как бы сам по себе. И персонал отдельный. Все до одного, вплоть до нянечек, приезжают с Киева. И никто ко второму этажу не имеет отношения кроме главврача и Сергея Николаевича. Но он, скорее всего, доверенное лицо Елены Евгеньевны.

— Ты не думала, что проще поговорить с журналистом, учитывая, что главный редактор знакомый твоего отца. Хотя, я думаю это пустая затея. Даже, если статья заказная, то никто не назовет тебе заказчика.

— Да мне заказчик и не нужен. Главное, я буду знать, что в центре все нормально. И намеки на непонятные смерти в центре — журналистский трюк, что бы повысить рейтинг газеты. Это было б самое лучшее.

Она позвонила Савицкому. Договориться о встрече с журналистом тому оказалось не сложно. Тот скучал без дела в редакции и готов был встречаться с кем угодно.

Владислав Волков, несколько разочаровав Сашу. Журналист оказался совсем молодым человеком. От его бесшабашного вида Саше даже показалось, что Стрельников прав. Скорее всего, тот действительно написал статью, лишь бы заполнить брешь в газете. Но, против ожидания, Владислав оказался человеком битым, с врожденной журналисткой хваткой, не лишенным творческого и литературного таланта.

— …Мне лично статью никто не «заказывал». Может главному… Хотя, если б заказ на рекламу был бы, то главный сказал бы открыто, да и колонки потом бы вычитал. Реклама — это деньги. Никакого заказа не было. Или вас интересует другое?

Они так шли втроем по Зоологической улице вдоль серого забора, отделяющего шумную городскую жизнь от зоопарка, Саша рядом с Волковым и на полшага позади Стрельников.

— То есть это полностью ваша идея написать о реабилитационном центре? — миновав изваяние бронзового зубра, Саша вернулась к разговору.

— Скажем, не совсем моя. Попал под раздачу и вперед писать статью, — Влад рассмеялся, но суть вины уточнять не стал. — Вам не понравилась подача материала?

— Понравилась. Только когда я прочитала вашу статью, мне показалось, что она заказная. Вы так задали вопросы, что ответы получились двузначные. Читатель может додумать сам что угодно, и мнение о центре сложиться не самое лучшее. Я, узнав о центре с вашей газеты, своих близких никогда б туда не отправила.

— Ах, вот вы о чем, — Волков облегченно вздохнул. — «Неудобные» вопросы я заранее не планировал. Думал: съезжу, посмотрю, сделаю пару фото, а напишу уже в редакции. А потом появилась Людмила Савицкая. И состоялось интервью, — Волков опять улыбнулся.

Он действительно не готовился заранее, как обычно, и не собирался задавать какие — то особые вопросы. И если б Сыромятников вовремя вернулся б с командировки, то он и вообще не поехал бы в центр. Больно уж надо ему чужой хлеб.

В памяти опять всплыло безмятежное лицо Людмилы Савицкой. Красивая женщина, но…глупа. Сущая находка для желтой прессы. И главврач ему показалась какой — то мутной, излишне слащавой. Получилось: вопросы вот они, а ответов — нет.

Волков, не оправдав Сашиных надежд, распрощался с новыми знакомыми у метро Политехнического университета, крепко пожав руку Стрельникову. И уже усевшись в полупустом вагоне на всякий случай сделал заметку в айфоне. Надо будет еще съездить в этот центр. Предвкушая сенсацию, Волков блаженно прикрыл глаза.

Заходить в зоопарк Саша Стрельникова отговорила. Что за интерес наблюдать за бедными животными, коротающими остаток жизни в неволе.

Она снова подумала о центре. Если только допустить, что цент с двойным дном, то получается, что люди поступают для оздоровления, не подозревая, что им никогда не вырваться на свободу. Освободить может только… смерть.

Саша вздрогнула от своих мыслей. Между лопаток образовался холодок, дышать стало тяжело, железный обруч сжал голову. Она невольно схватилась за руку Стрельникова. Надо что — то делать.

— Что будем делать дальше? — Стрельников прервал затянувшееся молчание.

— Точно не знаю. В меня есть телефон бывшего главврача центра. Я случайно нашла в столе ее визитку. Может мне встретиться с ней?

— И что это даст? Выслушаешь все ее накопившиеся обиды.

— Если верить Савицкому, то не должна. Я ей позвоню, вдруг она согласиться встретиться.

Глава 16

Наталья Михайловна Козакова смотрела последние новости, то и дело, возвращаясь к неожиданному звонку. Не то что бы она встревожилась или расстроилась, но какое — то чувство внутренней тревоги не покидало ее с того момента, как она положила трубку.

Она в который раз сосчитала в уме, сколько должно быть дочери Савицкого. Получалось под тридцать. А значит, она тоже постарела на возраст этой девочки.

Наталья Михайловна начала переключать каналы в надежде проскочить рекламу.

С Иваном они росли в одном дворе, вместе родители водили в детсад, потом пошли в школу. И если б Ивана не забрали в армию, охранять спокойный сон страны, а значит и ее, то и поступила б в технологический институт, а так пришлось идти в медицинский. И со Светланой познакомила Ивана тоже она. И почти все годы семейной жизни служила жилеткой попеременно для супругов. Как он мог так с ней поступить, в голове не укладывалось.

От воспоминаний на душе стало неприятно. Козакова посмотрела на часы, потом в зеркало. Ни морщины, ни седина ее не смущали. Те, ради кого она жила, ее искренне любили именно такой. И это было самым главное. Этого «главного» было не так много в жизни Натальи. К тому же, даже «главное» имело свою последовательность. Первое место занимал Степан. Вспомнив о муже, Наталья улыбнулась. Следующий в списке был сын, потом остальные.

Говорят, удачные дети рождаются только от большой любви. Но из каждого правила есть исключения. Степана Наталья не любила не потому, что он был плохой или какой — то не такой. Просто не любила потому, что ни одного мужчины кроме Савицкого никогда не любила. А Сергей родился, как от большой и сильной любви: добрый, успешный и уверенный в себе. Рос без проблем. Ни тебе бессонных ночей, ни изводящих родителей детских капризов. Потом учился, потом уехал в Англию, там женился, родил двух внучек.

На третьем месте стояла работа. Только одной работе Наталья час от часу позволяла перемещаться на первое место. Это был ее секрет.

С работой все у нее получилось. Карьера сложилась сама собой и только под конец не заладилось. Она старалась об этом не думать. Обида на Савицкого всплыла в памяти. Как он так мог с ней поступить? Бог ему судья.

Телефон задребезжал на столе, требуя немедленно хозяйку.

На подъезде к городу Саша набрала номер Козаковой. Женщина ответила незамедлительно, словно ждала ее звонка. Подробно расспросив, где она находится, Козакова также подробно начала объяснять, как добраться до ее дома, что пришлось остановиться и под диктовку набросать чертеж. Сверив небрежный чертеж с картой, сразу стало понятно, где и как срезать, что бы не ехать через центр, где было гарантированно попасть в вечернюю пробку.

К назначенной встрече, как Саша не старалась, но опоздала минут на десять. На звонок, не спрашивая «кто», дверь открыла миловидная женщина лет пятидесяти с мягкой располагающей улыбкой.

— Проходите. Я вас жду. Даже пирог спекла. Сто лет не пекла, а так повод нашла и преодолела свою лень.

Мягкий голос и радушие хозяйки были настолько искренни, что отказаться от пирога было по крайне мере бестактно.

— Вы, и есть дочь Ивана?

— Да. Я похожа на Ивана Андреевича?

— Нет. Вы похожи на свою мать. — Ответ был настолько неожиданным, что Саша растерялась.