Найо Марш - Перчатка для смуглой леди Страница 21

Он был необыкновенно счастлив. Он любил все человечество и готов был заключить в объятия любого, а особенно Эмили Данн. Перегрин вернулся домой. Бегом взбираясь по ступеням, он напевал арию из «Риголетто».

— Ты выглядишь как пес, стянувший сахарную косточку, — сказал Джереми, — а поешь, как беззаботная пташка. Неужто ты можешь веселиться в такой день?

— Как видишь, могу.

— Да продлится веселие твое вовеки.

— Аминь.

Завтрак Перегрин съесть не смог. Даже кофе вызывал у него отвращение. В девять он отправился в театр. Джереми должен был приехать в театр к десяти, а вместе с ним Эмили и ассистент из музея с перчаткой и документами. Джереми тоже дергался и нервничал перед премьерой.

В «Дельфине» Перегрин застал предпраздничную суету. Уборщицы и цветочницы трудились не покладая рук. Поднимаясь наверх, Перегрин услышал телефонный звонок. Телефон умолк и зазвонил снова. Бар был забит коробками, картонными упаковками, вокруг сновали мужчины без пиджаков. На самой верхней площадке лестницы распаковали два ящика, извлекли из них пару чугунных пьедесталов и водрузили на каждый по бронзовому толстенькому дельфину. Это был подарок от мистера Кондукиса, который, несомненно, поручил Гринслейду обратиться к «самому лучшему умельцу». В результате дельфины абсолютно не сочетались с интерьером театра, однако сами по себе выглядели достаточно прилично, чтобы не казаться смешными и свести на нет старания дизайнеров.

Перегрин предложил поставить их в фойе бельэтажа, по бокам ступенек, ведущих на балкон.

Через фойе Перегрин прошел в свой кабинет. Уинтер Морис сидел за столом. Он был не один. Очень высокий, элегантный и внушительный с виду человек встал навстречу Перегрину.

«О боже, — подумал Перегрин, — еще один шикарный приятель Кондукиса? Или надсмотрщик над нами, как бы мы не оплошали в присутствии небожителей?»

— Привет, Перри, старина, — сказал Морис. — Рад тебя видеть. Мистер Перегрин Джей, суперинтендант Аллейн.

Глава пятая

Кульминация

1

Аллейн не впервые сталкивался с миром театра. Ранее он участвовал в четырех расследованиях, где актеры «играли» главные роли. В результате коллеги стали иронически величать Аллейна экспертом по лицедеям.

Однако вовсе не его репутация стала причиной командировки в «Дельфин». Лет пять назад дом мистера Кондукиса был ограблен. Дело поручили Аллейну, и тот проявил себя блестяще: в течение двадцати четырех часов преступники были пойманы, а награбленное возвращено владельцу. Мистера Кондукиса тогда не было в Лондоне. Вернувшись, он пригласил суперинтенданта к себе, возможно, с намерением познакомиться поближе. Видимо, манеры Аллейна заставили его передумать и ограничиться исключительно кислыми поздравлениями, прозвучавшими так, словно мистер Кондукис с трудом их из себя выдавливал. Аллейн остался далеко не в восторге от такого приема.

Следующая встреча произошла в результате письма, направленного непосредственному начальнику Аллейна и подписанного Кондукисом с просьбой о совете и помощи по обеспечению безопасности шекспировских реликвий.

— Он требует тебя, Рори, — сказал начальник. — Разумеется, на такие мелочи, как твое звание и положение, ему наплевать. Во всех остальных отношениях ты самый подходящий человек для такой работы, если учесть твое театральное прошлое и увлечение Шекспиром. Эти чертовы реликвии — лакомый кусочек, навару с них может быть больше, чем с Большого ограбления поезда. Посоветуй-ка ему обратиться в приличную частную фирму и оставить нас ради всего святого в покое.

— Я бы с удовольствием так и сделал.

— Врешь. Тебе до смерти хочется взглянуть на эти штучки.

— Но мне до смерти не хочется снова встречаться с Кондукисом.

— Почему? Чем он плох, кроме того, что от него за милю несет деньгами?

— Ничем.

— Ладно, выясни-ка лучше, когда реликвии привезут в театр, и проследи, чтобы все было сделано как надо. Ни к чему нам еще один украденный Гойя или что-нибудь похуже.

Так Аллейн появился в «Дельфине» в девять часов утра в день премьеры.

Для перчаток и документов была сделана выемка в стене зала, расположенная довольно высоко над балконом, который в свою очередь находился на три ступеньки ниже фойе бельэтажа. В выемку поместили большой стальной сейф, наружная стенка которого была заменена выпуклым стеклом. Противоположная стенка с дверцей выходила в бельэтаж и была скрыта под панелью. Между окошком и наружной поверхностью стены балкона находились раздвижные стальные дверцы, управляемые электрическим переключателем, расположенным в задней части выемки. Когда дверцы раздвигались, внутри сейфа загоралась замаскированная лампочка. Таким образом, реликвии были хорошо видны с лестницы, с балкона и даже с более дальнего расстояния, из фойе.

Конструкция сейфа была хорошо знакома Аллейну. Цифровой замок с пятизначным кодом. Заказчик сам выбирал код, который основывался на ключевом слове и его цифровой записи. Например, все буквы в алфавите последовательно помечались цифрами от 1 до 0, от А до Й первая десятка, от К до У — вторая и так далее. Получалось, что каждой цифре соответствовало несколько букв. Таким образом, если ключевым словом был «крест», то на замке набиралась комбинация из цифр 17689.

По указанию Джереми стальной сейф был выложен плотным желтым шелком, на дне установили нечто вроде наклонной доски на шарнирах, которую можно было приподнимать и опускать. На ней и расположили перчатку и письма. Джереми сделал красивую надпись, излагавшую историю реликвий, и вставил ее в рамку. Надпись поместили под выемкой. Во время представлений стальные дверцы должны были раздвигаться, дабы публика могла любоваться сокровищами.

Аллейн тщательно осмотрел сейф и место его расположения и обнаружил сверх ожидания, что все было сделано достаточно разумно. На свете существовало не слишком много преступников-виртуозов, способных справиться с цифровым замком такого качества. Тут понадобился бы крупный умелец. При попытке проникнуть в театр включалась сигнализация. Для управления светом внутри сейфа и раздвижными дверцами не требовалось открывать сейф, выключатель находился в стене. Аллейн обратил внимание администрации на то, что, встав на чьи-либо плечи, можно дотянуться до стекла, разбить его и вынуть содержимое сейфа; следовательно, нужна охрана. Ему сказали, что, пока реликвии находятся в театре, на площадке будет постоянно находиться охранник. Аллейну представили Джоббинса, бывшего служащего братьев Фипс, в новой с иголочки униформе. Он должен был стоять на посту с четырех до полуночи, когда его сменит специально обученный охранник. Джоббинс будет ночевать в театре в пустующей театральной гримерной, дабы оказать помощь в случае необходимости. В восемь утра на пост заступает второй охранник и остается в фойе до прихода Джоббинса. В обязанности последнего также входило запирание дверей и подключение сигнализации после окончания спектакля.

К тому времени как Перегрин вошел в кабинет, Аллейн успел выяснить все, что касалось цели его визита. Они пожали друг другу руки, и суперинтендант отметил смертельную бледность молодого человека и круги под глазами. «Бедняга, — подумал он. — Предпремьерная лихорадка».

— Мистер Аллейн ознакомился с предпринятыми нами мерами предосторожности и полагает, что мы отлично справились, — сказал Морис. — Он хочет дождаться, пока сокровища благополучно не поместят в сейф. — Зазвонил телефон. — Извините.

— У вас, наверное, дел по горло, — обратился Аллейн к Перегрину. — Не обращайте на меня внимания. Если можно, я хотел бы осмотреть ваш прелестный театр. Какую огромную работу вы проделали.

Перегрин совсем иначе представлял себе полицейских в штатском. Аллейн был уже у двери, когда Перегрин сказал: «Я провожу вас, сэр».

— Вы чересчур любезны. Я просто хотел побродить по театру. У вас и без меня забот хватает.

— Напротив. Все заботы взял на себя Морис, а моя проблема в том, что мне, в сущности, нечего делать, — возразил Перегрин. — Я с удовольствием проведу вас по «Дельфину».

— Что ж, в таком случае…

Экскурсия получилась весьма увлекательной. Аллейн проявлял искреннее любопытство и столь удивительную осведомленность, что Перегрин прямо-таки наслаждался беседой с ним. Он заговорил о пьесе, о том, как он осуществлял ее постановку и что послужило толчком к ее написанию — перчатка Гамнета Шекспира, впервые увиденная Перегрином в доме мистера Кондукиса.

Аллейн знал об условиях завещания поэта и о том, что Джоан Харт наследовала носильные вещи. Складывалось впечатление, что Аллейн знаком с пьесами Шекспира и обстоятельствами его жизни не хуже самого Перегрина.