Никита Филатов - Часы от президента Страница 21

Связанного человека втиснули между ними, причем по требованию водителя сначала пришлось подстелить под него какую-то тряпку.

Когда все расселись, Шамиль обернулся:

- Пачкает, да? Пачкает? - Вопрос был задан по-русски и явно адресовался Виноградову.

- Ну, как сказать... - В узком пространстве автомашины отодвинуться куда-либо сложно. Однако, Владимир Александрович принял такую позу, чтобы соприкосновение с невольным соседом свелось к минимуму.

- Извини! - Голос собеседника звучал на удивление радостно. - Хотел его в багажник сунуть, но боюсь - помрет по дороге.

Вид у нового спутника и вправду был довольно потрепанный. Одеждой он ничем не отличался от остальных обитателей гор, разве что грязь на штанах и куртке совсем свежая, но... Голова в ссадинах и кровоподтеках, глаза прикрыты, хриплое, прерывистое дыхание почти перекрывает шум двигателя на холостом ходу.

Лет мужчине было под сорок, может чуть меньше.

- Как думаешь, не помрет? - Уточнил ещё раз озабоченно Шамиль.

- Может, - кивнул Виноградов.

- Придется тогда потерпеть немного... Ты присматривай за ним, майор! Собеседник ещё раз сверкнул зеркальными блюдцами очков:

- Где деньги?

- Какие деньги? Ах, вот оно что... Прошу вас! - Владимир Александрович изогнулся и вытянул из-под себя оставленный перед этим в машине сверток.

Шамиль забрал его, отвернулся. Затем отдал команду водителю, и застоявшаяся "нива" начала медленно разворачиваться на дороге...

Все должно было на этот раз окончиться хорошо.

Виноградов уже знал это, но затылком, почти физически ощутил облегчение в момент, когда очередной изгиб трассы навсегда отрезал от них остатки попавшей в засаду колонны и автоматчиков на скалах.

В молчании проехали километра два - впереди машина Шамиля, за ней джип с гвардейцами.

Скорость была приличная. Не такая, конечно, как во время недавней погони, но тоже на грани допустимого - сидящих в "ниве" трясло и швыряло из стороны в сторону.

- Стой! Стой...

Шамиль обернулся с переднего сидения:

- Что такое?

Автомобиль сбавил ход и прижался к обочине.

- Смотри. Вроде, помирает? - Владимир Александрович показал на своего соседа. Тот почти сполз куда-то в узкое пространство между сиденьями и сотрясался от кашля, и судорожной кровавой рвоты.

Шамиль выругался и ударил ладонью о колено:

- Что делать, слушай? Вот, сволочь!

- Аптечка в машине есть?

- Конечно! Всякие медикаменты, туда-сюда...

Виноградов был даже рад представившейся возможности оказаться хозяином положения:

- Вытаскивайте его наружу, только аккуратно.

... Запрокинутое лицо чуть порозовело.

- Делать еще?

- Давай! Все равно уже.

Владимир Александрович нащупал вену и, кажется, попал с первого раза содержимое ампулы перелилось из шприца в кровь умирающего. Теперь глаза его смотрели на окружающий мир равнодушно, без сожаления и злобы.

- Это ненадолго.

Человек, лежащий на придорожных камнях, разлепил губы и что-то сказал. Шамиль, судя по интонации, ответил отказом, а потом повернулся к Виноградову:

- Он просит, чтобы ты ушел...

- Нет проблем, - майор сделал движение, чтобы встать. Все люди Шамиля остались поодаль, у машин, и он тоже не прочь был оставить умирающего наедине с их командиром.

- Но я сказал, что ты не понимаешь по-нашему.

- Так и есть.

- Сиди. Можешь понадобиться.

Фраза прозвучала совсем невежливо. Владимир Александрович хотел даже напомнить, что не служит в республиканской гвардии и вообще не понял толком, что произошло - но предпочел пока на обострение не идти.

- Ладно. Беседуйте!

Шамиль кивнул и сразу же приступил к делу.

Он спрашивал.

Мужчина отвечал. Иногда начинал говорить сам, но быстро уставал, заходился в кашеле - и Виноградову приходилось использовать все скудные медицинские навыки и подручный аптечный запас, чтобы привести умирающего в чувство.

Владимир Александрович понимал только отдельные слова, такие как: "журналист", "заложник","доллар"... Было ещё несколько терминов и выражений, заимствованных из русского языка, но в правильности их восприятия майор был не совсем уверен.

Так продолжалось минут десять.

Потом лежащий на камнях человек сказал что-то насчет Аллаха, закрыл глаза и затих.

- Эй, чего он? - Тронул Виноградова за рукав Шамиль. - Все?

- Все, - подтвердил Владимир Александрович, проделав необходимые манипуляции с веками и пульсом.

Затем протер ладони мокрой от спирта марлей:

- Ну? Может, обьяснишь теперь?

Шамиль поднялся во весь рост и молча, сверху вниз начал рассматривать Виноградова. Владимир Александрович тоже встал с корточек и этим уравнял шансы.

- Ладно... Слушай!

Судя по тому, что услышал майор, его собственные представления о степени человеческой низости были так же далеки от реальности, как мечты курсистки прошлого века.

Оказывается журналистов никто не похищал. Они сами, добровольно сделались "заложниками" кровожадных бандитов.

- Зачем? Славы захотелось? - Поморщился Виноградов.

- Не только...

Страсть Самошина к игре давно уже привела его к состоянию, которое принято деликатно называть "серьезными финансовыми затруднениями". А хозяин того самого казино, которое любил посещать молодой человек, был по странному совпадению уроженцем ныне мятежной горной республики - и даже возглавлял в городе диаспору своих соплеменников.

Некоторое время на проигрыши молодого человека смотрели сквозь пальцы, используя его в качестве "карманного журналиста" и источника в средствах массовой информации. Но когда долги перешли грань, отработать которую мелким стукачеством и заказными репортажами Самошин уже никогда бы не смог, его пригласили на беседу в лесок...

Оттуда изворотливый телевизионщик вышел не только живым-невредимым, но и с одобренным планом компенсации ущерба. Идея заключалась в том, чтобы инсценировать похищение сьемочной группы, получить выкуп и поделить его по справедливости.

В случае успеха Самошин с Гвоздюком получали по двадцать пять тысяч и всемирную славу, а организаторы и исполнители операции - всего лишь жалкие полторы сотни тысяч долларов...

Остальное было делом техники.

Гвоздюк согласился сразу, после первой же бутылки - риска никакого, но деньги реальные. Неделя потребовалась на то, чтобы через постоянно действующие криминальные каналы организовать "встречу" в горах, потом какое-то время готовились "сенсационные материалы", как повод для начала "журналистского расследования", ещё несколько дней корпункт согласовывал в Москве командировку.

Наконец, Самошин с оператором прилетели в район трубопровода. Поснимали для виду пару дней, а потом... "Похищение" прошло как по нотам водитель из местных все везде подтвердил, шум в прессе поднялся неимоверный, забила в колокола общественность!

Немного подержав всех в напряжении и неизвестности, организаторы акции разослали по дюжине адресов видеокассету с сюжетом о Самошине и Гвоздюке и требованиями выкупа.

Сначала Москва вместе с официальными властями республики пыжилась и надувала щеки. И те, и другие грозились стереть террористов в порошок, призывали к принципиальности, категорически отвергая любой торг с преступниками... Но потом страсти чуть поутихли, и вскоре на базу, где скучали "заложники" пришла весть о готовности заплатить за журналистов требуемую сумму.

Затем сообщили о том, что деньги уже тайком переправлены из России на базу республиканской гвардии и вскоре предстоит обмен.

Однако, следующим вечером в дом, где спали "заложники" пробрался пользуясь беспечностью охраны некий человек. Он предьявил журналистам записку от Виноградова, сообщил о предстоящем штурме базы, о способах сигнализации и о том, что в какой момент боя делать.

Самошин, разумеется, сообщил о визите своим деловым партнерам. Шпиона схватили и выяснив, кто он и зачем послан, довольно быстро замучили до смерти на глазах у обоих русских. Затем банда снялась с базы, предварительно оборудовав её минами и "наглядной агитацией" в виде изуродованного трупа.

Конечно, Самошин тоже переживал кровавые последствия своего "сотрудничества" с преступниками. Но его оператор... Гвоздюк просто-напросто сорвался. Он вообще был послабее характером, к тому же пьяница, последнее время сутками находившийся на грани истерики.

В новом секретном убежище Виктор Гвоздюк, рыдая, сыпал угрозами все рассказать первому встречному менту, когда их выпустят на свободу. Разумных доводов и аргументов он не воспринимал, и Самошину не оставалось ничего другого, кроме как вновь призвать на помощь "партнеров".

Журналист собственноручно поднес другу стакан водки с растворенной в нем ампулой. "Лекарство" подействовало, и через несколько минут можно было диагностировать тихую и почти безболезненную смерть Гвоздюка от острой сердечной недостаточности.