Эдгар Берроуз - Происшествие в Окдейле Страница 21

— Заткнись! — прорычал один из приехавших.

— Присмотрите за этой компанией, — приказал Бёртон лейтенанту, — а мы поищем остальных. На мельнице еще есть люди. Я слышу голоса.

Из леса раздавались жуткие вопли, сопровождаемые диким рычанием зверя.

— Это медведь, — взвизгнул Вилли Кейс и побежал к автомобилю.

Бридж поспешил навстречу Бёртону.

— Закройте девушку и мальчика в машине! — кричал он. — Медведь на свободе, злой как черт. Его не усмирить, если у вас нет оружия. Ружья есть?

— Кто вы? — спросил детектив.

— Энто один из шайки, — надрывался Вилли Кейс из мнимой безопасности открытого автомобильного салона. — Хватайте его! — он хотел было добавить «мои люди», но как-то не решился, тем не менее, его грела сама мысль о таком.

Бриджа посадили в кабриолет вместе с Абигейл Прим, Оскалузским Вором, Супчиком и Небесным Капитаном. Охранять их остался водитель, а Бёртон и трое полицейских, двое из которых были вооружены винтовками, двинулись к мельнице. Недалеко в лесу за строением все еще раздавался медвежий рык, но человек замолчал. Джова крикнула с дерева, чтобы они не ходили туда.

— Спускайтесь! — скомандовал Бёртон и послал цыганку к машине.

Шофер направил свет фар в лес за мельницу — медленно ползущие лучи наконец наткнулись на неуклюжую тушу огромного медведя. Свет ошеломил его, и зверь замер, грозно ворча. Он стоял чуть повернувшись левым боком к людям.

— Цельтесь в грудь слева, — прошептал Бёртон. Винтовки были подняты, раздалось два выстрела. Беппо беззвучно упал, перевернувшись на бок. Джова закрыла лицо руками и заплакала.

— Он очень плохой страшный медведь, — всхлипывала она, — но только он остаться у меня любить.

Бридж погладил ее склоненную голову. В глазах Оскалузского Вора блестело что-то, подозрительно смахивающее на слезы.

В лесу за мельницей полиция обнаружила растерзанные останки Колумба Чернявого, а когда обыскали само помещение, нашелся Грязный Эдди, все еще не пришедший в сознание. В машине больше не осталось места, поэтому Бёртон отправил Оскалузского Вора и Бриджа под конвоем пешком в тюрьму Пайсона; остальные должны были ехать в Окдейл. Сыщик немного опасался, что в Окдейле возмущенная толпа попытается взять правосудие в свои руки. В Пайсоне Бёртон пробыл ровно столько, сколько понадобилось, чтобы оформить двух арестованных в тюрьму, Грязного Эдди — в больницу, и рассказать коронеру о том, где находится тело Колумба Чернявого. Еще он позвонил Джонасу Приму: его дочь в безопасности и примерно через час будет дома.

Когда Бридж и Оскалузский Вор дошли до Пайсона, в городе был переполох. Взволнованная толпа встретила их в квартале от тюрьмы, но оружие в руках людей Бёртона убедило собравшихся в том, что задержанных лучше не трогать. Тем не менее, телефонная связь быстро распространила новости по Окдейлу — Бёртон был еще в пути, когда на шоссе они встретили дюжину автомобилей, мчавших разъяренных окдейлцев в Пайсон.

Бридж и Оскалузский Вор были заперты в единственной камере пайсоновской тюрьмы. Вдоль стен стояли две скамейки, а зарешеченное окошко выходило во двор заведения. Грязный пол был усыпан какими-то бумажками. Все это унылое и убогое зрелище освещалось одинокой электрической лампочкой.

Дрожа всем телом, Оскалузский Вор опустился на жесткую лавку. Бридж скатал самокрутку. У его ног оказался номер «Окдейлского Вестника». С первой страницы на заключенного смотрело чье-то лицо. Мужчина нагнулся и поднял газету. Вся передовица была посвящена различным преступлениям, перевернувшим мирный Окдейл в прошедшие сутки. Там же были напечатаны четыре фотографии: Джона Бэггса, Реджиналда Пэйнтера, Абигейл Прим, а также большое изображение Джонаса Прима с женой на фоне особняка Примов (окно спальни пропавшей дочери помечено звездочкой). Пока Бридж рассматривал картинки, выражение его лица менялось: в глазах появилось удивление, смешанное с неверием и облегчением. Отшвырнув газету, он повернулся к Оскалузскому Вору. Было слышно, как перед зданием тюрьмы все еще бушует толпа.

— Когда достанут выпивку, — сказал мужчина, — выволокут нас отсюда и вздернут. Если у тебя есть, что сказать им и убедить, что Пэйнтера убил не ты, лучше сразу позови охрану и расскажи все, как есть, или же люди сначала нас повесят, а потом будут разбираться. Толпа жестока! Беппо был ангелом милосердия по сравнению с ней.

— А ты мог бы убедить их, что не совершил преступления? — спросил мальчик. — Я-то знаю, что ты ничего не сделал, но мог бы ты сам доказать это толпе?

— Нет, — ответил Бридж. — Толпа не слушает голос разума. Если нас достанут, я буду висеть, хотя, конечно, они могут предпочесть костер.

Мальчика передернуло.

— Так скажешь правду? — повторил мужчина.

— Останусь с тобой, — ответил юноша, — и будь что будет.

— Почему? — спросил Бридж.

Мальчик залился краской и промолчал. Шум голосов снаружи неожиданно усилился. Ночь взорвали автомобильные гудки. Узники услышали пыхтение моторов, скрип тормозов и крики приветствия: прибыло окдейлское подкрепление.

У решетчатой двери камеры появился охранник.

— Подъехал народ из Окдейла, — сказал он. — На вашем месте, я бы начинал молиться. Старик Бэггс умер. Пока был жив, всем было на него плевать, но теперь весь округ скорбит о нем. Они твердо намерены добраться до вас. Сам я не считал, но, по-моему, у них там десятка два веревок. На дело серьезно настроились!

Бридж повернулся к мальчику:

— Ну, давай. Расскажи ему всю правду.

Юноша отрицательно покачал головой.

— Я никого не убивал, — сказал он. — Это правда. И ты не убивал. Если им надо убить тебя, пусть убьют и меня. Ты меня не бросил в трудную минуту, и я тебя не брошу. Меня можно понять, потому что у меня есть причина — лучшая причина на свете.

— Какая же? — спросил Бридж.

Оскалузский Вор вновь покачал головой и покраснел.

— Что ж, — пожал плечами охранник, — сами разбирайтесь, парни. Если вам хочется болтаться на виселице, черт с вами, болтайтесь. Мы сделаем все, что сможем, потому что обязаны вас защищать, но, как ни крути, своими головами ради ваших рисковать не станем — пускай вешают.

— Вот спасибо, — сказал Бридж.

Гвалт в толпе стоял такой, что соседа расслышать стало почти невозможно. Вор сел на скамейку и спрятал лицо в ладонях. Бридж опять соорудил самокрутку. На входе в тюрьму раздался выстрел, сопровождаемый многоголосым криком ярости и оглушительным стуком. После этого в дверь начали бить чем-то тяжелым, и полетели щепки. Хрупкая конструкция дрожала от ударов.

Узники слышали, как охрана и начальник тюрьмы пытаются урезонить плохо соображающее сборище, но раздался громкий треск и множество ног затопало по коридору.

Машина Бёртона остановилась перед домом Примов в Окдейле. Великий детектив вышел сам и помог выбраться пропавшей Абигейл, потом дал своим людям указание отправить задержанных в окружную тюрьму.

Джонас Прим с женой ожидали возвращения дочери в просторной гостиной слева от огромного холла. Банкир нервничал и мерил шагами комнату. Миссис Прим активно орудовала веером, хотя в помещении не было жарко. Вдруг они услышали, что к дому подъехали, но, несмотря на это, никто не бросился из гостиной в холл или на веранду, правда, по разным причинам. Миссис Прим осталась в комнате, потому что так было более ПРИСТОЙНО, а Джонас из-за того, что не доверял себе: он сам не знал, как отреагирует на прибытие потерянной дочери, и тем более не хотел, чтобы это увидели сопровождающие девушку люди.

Они слышали, как хлопнула дверца автомобиля и как кто-то прошел по бетонированной дорожке к зданию. Дворецкий распахнул дверь, чтобы впустить блудное дитя семейства Примов. Стройная, с поникшей головой, поднималась она по ступеням, детектив шел рядом. Она даже не взглянула на слугу, привыкшего, что девушка всегда тепло приветствует его, и сразу прошла в холл.

— Ваш отец и миссис Прим ожидают в гостиной, — объявил дворецкий и пошел вперед, чтобы раздвинуть тяжелые портьеры.

Юная леди, а за ней и сыщик вошли в ярко освещенную комнату.

— Мистер Прим, — сказал детектив, — рад вам сообщить, что мне удалось вернуть мисс Прим, живую и невредимую, домой в столь краткий срок.

Девушка посмотрела прямо в глаза банкира. Мужчина вскрикнул от удивления и досады. Миссис Прим с глубоким вздохом осела на софу. Девушка не двигалась, уставившись в пол.

— Что такое? — заволновался сыщик. — Что не так?

— Все не так, мистер Бёртон, — голос Джонаса Прима звучал сухо и холодно. — Это не моя дочь.

Детектив был крайне удивлен и смущен. Он повернулся к спутнице.

— Что значат… — начал он, но был прерван.

— Вы собираетесь спросить, зачем мне выдавать себя за мисс Прим, — сказала девушка. — Но я никогда не утверждала, что являюсь ей. Вы поверили на слово глупому деревенскому мальчишке, а я всего лишь не стала отрицать, когда поняла, что вы намереваетесь доставить меня к мистеру Приму, потому что мне необходимо поговорить с ним. Я хотела просить его о помощи. Я не знаю ни его, ни его дочери, но в течение долгих лет мистер Прим дружил с моим отцом. Меня зовут Хетти Пеннинг, — продолжила она, обращаясь к Джонасу. — Мой отец очень уважал вас, и из его рассказов я поняла, что вы выслушаете меня и сделаете все возможное, чтобы помочь. Больше, чем что-либо, меня пугала мысль о пайсоновской тюрьме, потому что я родом из этого города. Меня бы узнали. Это убило бы отца. Потом я прочитала газетные статьи и домыслы о том, что ваша дочь присутствовала при убийстве Реджиналда Пэйнтера, и сразу хотела отправиться к вам, чтобы сказать, что это неправда. Она ничего не знала о преступлении и, возможно, не знает до сих пор. Я не встречала ее и понятия не имею, где она, но я видела, как убили мистера Пэйнтера. Мы были давно знакомы, и я частенько выезжала с ним. Вчера днем он увидел меня на одной из улиц Пайсона и окликнул. Он сидел в машине напротив банка. Пока мы болтали, из здания вышли двое. Мистер Пэйнтер представил нас. Он сказал, что они собираются за город взглянуть на какую-то ферму к северу от Окдейла и что на обратном пути заедут в трактир на перекрестке поужинать. Он пригласил меня с собой, и это был своеобразный вызов — у заведения плохая репутация.