Александр Скрягин - Формула власти Страница 21

– …И вот тогда я закидываю удилище… – услышали они голос коменданта институтского здания Владимира Ивановича Городовикова, – и вытаскиваю…

Голос коменданта перешел на шепот, и слова перестали быть различимы.

– Ой, вы как скажете, Владимир Иванович! – раздался не менее знакомый голос буфетчицы институтской столовой Али Тиц. Он был переполнен стеклянными переливами, употребляемыми женщинами в тех случаях, когда они очень хотят понравиться.

– Слушай дальше! – продолжал Городовиков. – Я снова закидываю удилище и вытаскиваю… – голос снова упал до шепота.

– Ой, ну не правда! – раздался приглушенный Алин смех. – Не может быть! Вы, Владимир Иванович, все придумываете!

– Точно тебе говорю! Но это еще не все! Я в третий раз закидываю удилище и вытаскиваю…

В этот момент на верхней площадке лестницы громко заскрипела и медленно отворилась тяжелая, обитая свинцовыми листами дверь, ведущая внутрь башни. Соседняя парочка примолкла.

На металлической площадке у двери появилась высокая широкоплечая фигура. Они узнали Вику Контрибутова. Ничего удивительного в его появлении, разумеется, не было. Викул работал инженером по эксплуатации установок, размещенных на башне, и частенько задерживался там до поздна.

Инженер закрыл тяжелую дверь своим ключом. Затем, как положено по инструкции, вдавил в пластилиновую таблетку контрольную веревочку и сверху сделал оттиск личной металлической печатью. Закончив процедуру закрытия режимного помещения, он стал спускаться вниз по железным ступеням. Они громко зазвенели под его шагами.

Спустившись, он почему-то не пошел дальше к выходу, а потоптался у лестницы и, наконец, заглянул под нее.

Увидев, сидящих там Ефима и Тамару, он произнес:

– Добрый вечер!

– Здравствуй, Вика! – пискнула Тамара. Ефим только кивнул.

– Извините, вы не скажете, вечер уже начался? – спросил он.

– Да, ты что, Вика? На часы не смотришь? – ответила Тамара. – Официальная часть вот-вот закончится… Скоро концерт начнется… Артисты из города приехали… Иди уже! – нетерпеливо закончила она.

Однако, инженер не уходил.

– Тамара, извини, можно я тебя еще спрошу…

– Ну, спрашивай, только поскорее! – с явным недовольством сказала женщина, отвлекаемая от общения с Ефимом.

– У тебя утюг есть? – промямлил инженер.

– Чего? – не поняла Тамара.

– Утюг…

– Есть, конечно… – пожала плечами Тамара.

– А ты не могла бы мне его одолжить сегодня?

– Сегодня? Ты что, Вика, с ума сошел? Вот сейчас все брошу и побегу тебе за утюгом!.. – всплеснула от возмущения руками лаборантка.

– Ну, тогда я попозже зайду…

– Когда попозже? Уже время-то сколько! Тебе что загорелось-то? Штаны гладить? На свидание собрался, а? Признавайся!

– Ну, да! Срочно надо… Так получилось… – невнятно бормотал Контрибутов.

– Слушай, Вика! Не морочь мне голову! Никто твои штаны сегодня не увидит! А завтра утром зайдешь, дам я тебе утюг!

– Спасибо!.. Но лучше бы сегодня… Понимаешь, очень надо…

– Вика! Ты уже уйдешь когда-нибудь, а? – по-настоящему рассердилась Тамара.

– Извините, ухожу… – сказал Контрибутов. – Но лучше бы сегодня…

– Вика! – поджала губы и сделала максимально сердитыми глаза Тамара.

Инженер потоптался на площадке перед лестницей, словно не решаясь уйти, но потом все же повернулся и пошел к дверям в коридор основного корпуса.

– Что это с ним?… – удивилась Тамара. – Утюг ему зачем-то понадобился?… Заработался совсем… – сочувствующе произнесла она.

Ефим обнял маленькие плечи лаборантки и потянулся к ее губам, но поцелуй не состоялся. Неожиданно Тамара вскочила со скамейки, как ошпаренная. Он даже испугался.

– Ой, Фима! Я вспомнила! Я же утюг не выключила! Я перед собранием домой заскакивала и платье гладила… А утюг не выключила! Меня Наташка отвлекла, она за мной забегала и с толку меня сбила… Точно!

Они неслись по ночным колосовским улицам со сверхчеловеческой скоростью. При этом Тамара успевала причитать и ругать себя последней дурой и распустехой. Ефим бежал молча, но в его голове рисовались картины дымящегося пепелища.

Когда они, задыхаясь, подбежали к Тамариному дому, он стоял целым и невредимым.

А вот утюг, действительно, оказался включенным. Железная подставка, на которой он стоял, дышала жаром, но сама гладильная доска, к счастью, загореться не успела.

– Хорошо, что Вика свои штаны гладить захотел! – смеялась Тамара. – Если бы он утюг не попросил, я бы про него и не вспомнила!

…Все это было где-то в прошлом. Ни института, ни полигона излучающих приборов, размещенного в круглой башне, давно уже не существовало.

Ясновидящая Тамара, подперев рукой голову, задумчиво смотрела на включенную лампу.

На станции призывно загудел локомотив.

Он манил за собой в какие-то счастливые края, но, на самом деле, обманывал. Он никого не собирался брать с собой.

– Фима, а вот скажи, честно только, я тебе на самом деле нравилась или ты просто так со мной? … Для своих секретных дел?… – опустив глаза, спросила колдунья.

– Конечно, нравилась! – не допускающим сомнения тоном произнес Ефим. – Ты мне и сейчас нравишься…

– Ой, врать! Ой, врать! – улыбнулась Тамара мокрыми глазами. – Чего ж ты к этой торговке побежал?

– Ну, что теперь об этом вспоминать, Тома? Сколько времени прошло…

– А я вот помню. – сказала женщина. – Я-то ничего не забыла.

15. Майор идет к инженеру

Пора было навестить инженера Контрибутова.

Ефим поднялся на виадук и остановился, опершись на решетчатое ограждение. Слева от него был Тихий океан, справа – Атлантический.

Но они были далеко. А рядом грозно высился бывший Институт, похожий на таинственный средневековый замок. Если же посмотреть прямо перед собой, то совсем недалеко, метрах в двухстах, в железнодорожном тупике, краснел сквозь тополиные кроны пожарный поезд.

Майор смотрел на загоревшиеся светом заходящего солнца окна железнодорожного вокзала.

Наступал вечер.

Нигде так не охватывает по вечерам грусть, как в маленьком городе или поселке. Особенно, если у тебя нет в нем своего дома. В первые дни службы он часто стоял вот так же на виадуке, смотрел на горящие то алым, то лимонным, то стальным светом окна станционных построек, на проносящиеся внизу поезда и ему было очень грустно. Хотелось в город, где были привычные улицы, друзья, подруги и даже в будний день вечерами не ждало одиночество.

Но потом все как-то быстро и незаметно изменилось. Горящие вечерние окна, где его ждали, появились у него и здесь. Об одиночестве он забыл. А в степном поселке стал чувствовать себя, как дома.

Вот уже три года, как после ликвидации Института он покинул Колосовку, но вот же – каждый год приезжает в отпуск, да и в другое время не упускает случая побывать в поселке.

Майор Мимикьянов посмотрел на темнеющий в зеленом закатном небе силуэт Института, напоминающий таинственный средневековый замок, и ощутил непонятную, сосущую сердце тревогу. Он даже потер ладоньб левую сторону груди.

Но чувства чувствами, а работа работой. И он попытался собрать в кучу все, что помнил о Контрибутове.

Итак, Контрибутов Викул Андреевич. Высокий, спортивный, живота нет, плечи широкие. Волосы темнорусые, чем-то даже на меня самого похож И по возрасту – ровесники. Родился здесь же, в Колосовке… Не женат. Работал в отделе у доктора Горынина инженером по эксплуатации спецоборудования… С проектом «Гарпия» соприкасался… Образование имеет хорошее… Окончил Новосибирский Электротехнический институт… Среди прочего, отвечал за работу установки, генерирующей биоподобное электромагнитное излучение… Ничем как будто не выделялся… Негромкий такой был, сдержанный, жил какой-то своей жизнью… Не скандальный, в институтских интригах никакого участия не принимал… Даже близких друзей не было… Спортом занимался… Вроде бы, каким-то восточным единоборством… Ну, в волейбол хорошо играл… Они тогда отдел на отдел любили сражаться…

Что еще?… Книжки в обед читал… Кажется, в основном по специальности… Вроде, еще исторические книги в институтской библиотеке брал… Не женат… После ликвидации института от приглашения на работу в город, в специальное конструкторское бюро «Транслятор» отказался и остался в Колосовке… Недолго работал на железнодорожной подстанции дежурным электриком, потом с год был безработным… Теперь вот, как говорят, устроился начальником, или, тоже самое, сторожем резервного пожарного поезда…

И что из всего этого следует? Почему его так боялся Сабаталин? И, как оказалось, боялся-то не напрасно… Или это просто совпадение?… И к несчастью с Борисом Петровичем инженер никакого отношения не имеет? Да… Возможно, не только он, вообще никто не имеет… Из людей… Стоп-стоп! – скомандовал себе Мимикьянов. – Это Сонька меня с толку сбила… Если не среди людей виновника искать, то тогда среди кого?.. Не за сверхъестественными же силами мне охотиться!… Да-а-а, ну и командировку мне Гриша подсунул!