Стеклянные крылья - Катрине Энгберг Страница 21

Ален долго медлил.

Эстер успела несколько раз пожалеть и опустила тарелку, но тут он наконец заговорил. Голос у него был хриплый.

– В Дании со мной ничего приятнее не случалось. Конечно, это вы готовите еду, конечно, это вы приходите поприветствовать меня. Вы… – он приложил руку к груди, – вы magnifique[12]. Спасибо!

Ален протянул руки к тарелке, из-за чего Эстер вдруг засомневалась, не решил ли он просто забрать еду и съесть без нее у себя в квартире. Снова возникла неловкая пауза: оба держали тарелку, а она не знала, может, надо развернуться и уйти.

– Поедим вместе! Вы и вино принесли, браво! Но у меня нельзя… вся квартира заставлена коробками, и… нет, так не годится. Нельзя ли подняться к вам, chérie?

Эстер с улыбкой забрала тарелку.

– Это можно, хорошая идея.

– Я только рубашку надену. Накрывайте на стол, буду у вас через две минуты.

Он снова открыл дверь в квартиру, проскользнул внутрь и заперся, прежде чем она успела заглянуть. Конечно, он не хочет пускать постороннего в неприбранную квартиру. Он же перфекционист.

Она поднялась к себе и поставила пасту в духовку на невысокую температуру, чтобы не остыла. Ее нужно есть сразу после приготовления, но тут уж ничего не поделаешь. Она торопливо вытерла обеденный стол и поставила на него большие белые тарелки с синим узором, посмотрела на свое отражение в зеркале и посетовала на румянец, всегда выдававший ее волнение. А зажечь свечи – это уже слишком?

Она испугалась, когда за спиной что-то шевельнулось. Она забыла запереть дверь?

– Что ты приготовила?

Грегерс!

– Новый сосед снизу пообедать придет. Мы не будем тебе мешать…

Грегерс подошел к духовке и открыл ее.

– Фу, не хочу макароны. А еще что-нибудь есть?

– Больше ничего нет, и я только…

В дверь негромко и вежливо постучали. Про две минуты Ален не шутил.

– Я открою. Увидимся позже, да, Грегерс?

Эстер заторопилась в прихожую с надеждой, что по ней не очень заметно, что у нее скачет пульс. Ален и надел мятую коротковатую рубашку, и пригладил седые волосы, и надушился сногсшибательным одеколоном. В руке у него была палочка, на одном конце которой – скрученный лист фольги. Он протянул ее Эстер как цветок – она поняла, что именно на цветок палочка и должна походить.

– В цветочный магазин я не успел. Такая женщина, как вы, заслуживает цветов каждый день.

Эстер смущенно взяла розу из фольги. Она не могла решить, из-за чего ей больше не по себе: из-за неуклюжего цветка или из-за произнесенных слов.

– Ну, заходите. Вы как раз вовремя, сразу сядем и поедим, пока не остыло. Потом покажу вам квартиру.

Ален улыбнулся в знак согласия и подмигнул.

У Эстер появилось ощущение, как будто она, сама того не желая, начала флиртовать. Нет, она крепкая! Она повела его на кухню и вдруг с ужасом осознала трещины на ровной поверхности жизни: морщины на лице, пыль, собаки, рычащие на постороннего. Как вообще можно думать о романтике, когда ты старый и изможденный?

Грегерс удобно устроился, заняв одно из мест за накрытым обеденным столом. Ален сразу же подошел к нему и вежливо поздоровался – Грегерс обиженно посмотрел на Эстер, как будто присутствие нового соседа снизу каким-то образом нарушало договоренности.

– Он с нами есть будет?

Эстер была готова его придушить.

– Грегерс, друг мой, ты забыл? Я же говорила, что Ален придет на обед.

Повисла тишина – плотная, как холодная овсяная каша. И столь же неприятная. Мутные глаза Грегерса смотрели то на нее, то на него. Затем он опустил взгляд, кивнул пару раз и схватился за край стола, чтобы встать. Эстер не смела смотреть ни на него, ни на Алена. Поэтому о том, что что-то не так, ей сообщил звук. Низкий и хриплый стон, словно сдерживаемый вой умирающего волка.

Она посмотрела на Грегерса. Он стоял – обе руки прижаты к груди, лицо пепельно-серое, глаза пустые и отсутствующие.

– Грегерс, все нормально?

Он не ответил – вообще не отреагировал.

– Грегерс, ответь мне!

Эстер вдруг поняла, что трясет старого друга за руку – возможно, чересчур грубо – и кричит на него.

Он так и не отозвался.

Она разжала руки, лишь когда Ален тронул ее за плечо.

– У него сердечный приступ. Надо скорую вызвать.

Двенадцать тревожных минут – с того момента, как набрали номер 112, и до того, как Грегерса вынесли из квартиры, пристегнутого к носилкам и с кислородной маской, – пронеслись быстро и в то же время казались вечностью. У Эстер и раньше возникало ощущение нереальности – когда смерть так близко, что можно почувствовать ее дыхание. Тем не менее она оказалась не готова к охватившему ее страху и желанию сбежать. Лишь когда за врачами скорой захлопнулась дверь, он смогла снова дышать, слышать, видеть мир вокруг. Ален заключил ее в теплые объятия, утешая и успокаивая.

– Мне надо в больницу. У Грегерса никого, кроме меня, нет, мне надо быть там, если он… Если я буду ему нужна.

Она нехотя высвободилась из его объятий. Ален понимающе кивнул и стер с ее щеки слезу.

– Вы хороший человек, Эстер.

Она достала сумочку и тонкую непромокаемую куртку, мобильный и симпатичные резиновые сапожки.

Ален смотрел, как она собирается, но сам уходить не хотел. Когда она уже стояла в дверях, на его щеках снова появились ямочки.

– Эстер, даже жаль, что такое чудесное блюдо пропадет. Можно я его просто съем?

* * *

Человек в капюшоне медленно свернул с Эстре-Ленгдевей на Линдрингсвей. На багажнике велосипеда под брезентом лежал сверток. Когда он проехал по луже, переднее колесо окатило водой. Затем велосипед скрылся.

– Пока что мы нашли одну-единственную видеозапись, на которой видно преступника. У частной охраны больницы, видимо, не такая уж качественная система видеонаблюдения, хоть она и уверяет в этом своих клиентов. Эта запись сделана в 5:43. Других записей с этой ночи нет. Он снова будто из воздуха появился.

Йеппе глотнул кислый кофе и пообещал себе сменить старые кофейные зерна в автомате.

– Стали опрашивать персонал больницы, но кому-то из нас надо бы поехать и помочь полицейским, когда мы здесь закончим.

Он опустошил стаканчик, смял его и бросил в мусорную корзину, стоявшую под письменным столом. Следственная группа сидела у него в кабинете, глядя на экран компьютера.

– Сейчас ситуация совсем другая. Два убийства за два дня, один и тот же почерк. Нюбо подтвердил, что