Майкл Коннелли - Пуля для адвоката Страница 22

Эллиот подался вперед.

— Я прекрасно понимаю свое положение.

— Что ж, в таком случае постарайтесь больше не опаздывать на встречи. У нас полно работы и очень мало времени. Знаю, вам надо управлять студией, но теперь это уже не является первоочередной задачей. В следующие две недели у вас будет лишь один приоритет — ваш процесс.

Эллиот молчал. Видимо, его в первый раз в жизни ругали за опоздание и объясняли, что надо делать. Наконец он пожал плечами.

— Ладно, — буркнул Эллиот.

Мы расставили все точки над «i». Да, мы сидели в его студии и за его столом, но лидером являлся я. Потому что будущее Эллиота зависело от меня.

— Отлично, — произнес я. — Прежде всего хочу узнать, можем ли мы говорить свободно.

— Разумеется.

— Но вчера это было не так. Ясно, что Нина прослушивает ваш кабинет. Вероятно, это годится для деловых совещаний, но сейчас мы обсуждаем ваше дело. Я ваш адвокат, и никто не должен слышать, о чем мы беседуем. Даже Нина. Ее могут вызвать в суд, чтобы свидетельствовать против вас. Не удивлюсь, если она окажется в списке свидетелей со стороны обвинения.

Эллиот откинулся в кресле и поднял голову.

— Нина, — попросил он, — выключи внутреннюю связь. Если возникнет необходимость, я сам тебе позвоню.

Он взглянул на меня и развел руками. Я одобрительно кивнул.

— Спасибо, Уолтер. Теперь мы можем приступить к работе.

— Для начала один вопрос.

— Давайте.

— Если я правильно понимаю, то могу сейчас сказать, что я не убивал, а вы ответите, что вам безразлично, убивал или нет?

— Это не имеет значения, Уолтер. Важно, что обвинение может доказать…

— Нет!

Эллиот хлопнул ладонью по столу. Звук был громким, как выстрел. Я чуть не подпрыгнул, но вовремя сдержался.

— Мне надоело это адвокатское дерьмо! «Не важно, что я сделал, важно, что можно доказать». Чушь! Вы что, не понимаете? Это важно для меня. Я хочу, чтобы мне верили, черт возьми! Чтобы вы мне верили. Плевать мне на улики. Я этого не делал! Слышите? Вы мне верите? Потому что если мне не верит мой собственный адвокат, у меня нет шансов.

Я знал, что Нина вот-вот примчится в зал и спросит, все ли в порядке. Откинувшись в кресле, я молча ждал, когда она появится и Уолтер закончит свою речь.

Через минуту дверь открылась и на пороге возникла Нина. Уолтер резким жестом приказал ей удалиться и потребовал не беспокоить. Дверь закрылась, и он уставился на меня. Я поднял руку, призывая его к молчанию. Настала моя очередь.

— Уолтер, всерьез меня интересуют только два момента, — холодно произнес я. — Знаю ли я, чего хочет обвинение, и что я могу этому противопоставить. — Я постучал пальцем по папке с материалами следствия. — Сейчас я знаю, чего они хотят. В суде нас ждет лобовая атака. Обвинение полагает, будто у них есть и возможность, и мотив. Начнем с мотива. Ваша жена крутила роман с любовником, и вас это возмущало. Кроме того, двенадцать лет назад вы заключили брачный контракт и не могли развестись, не потеряв половину состояния. Убийство было единственным способом решить проблему. Теперь насчет возможности. Полиция знает, в котором часу вы в тот день выехали со студии. Она сопоставила время и утверждает, что в момент преступления вы вполне могли оказаться в Малибу. Значит, у вас была возможность убить жену. Обвинение надеется, что наличия мотива и возможности хватит, чтобы убедить присяжных и выиграть дело, несмотря на то что прямых улик почти нет. Моя задача — внушить присяжным, что у обвинения много дыма, но нет огня. Если у меня это получится, вы выйдете на свободу.

— Все-таки я хочу знать, верите ли вы, что я невиновен.

Я улыбнулся и покачал головой.

— Уолтер, честное слово, это не имеет значения.

— Для меня имеет. Так или иначе, но я должен знать.

Я развел руками.

— Ну хорошо, Уолтер, я скажу вам, что об этом думаю. Я изучил ваше дело вдоль и поперек. Каждую страницу я прочитал по два, а то и по три раза. Буквально только что я вернулся из дома, где произошло несчастье, и тщательно осмотрел место преступления. Я все это проделал и пришел к выводу, что убийство вполне мог совершить кто-то другой. Значит ли это, что я верю в вашу невиновность? Нет, Уолтер, не значит. Мне очень жаль, но я уже давно занимаюсь адвокатской практикой и, если говорить честно, очень редко встречал невиновных клиентов. Поэтому самое большее, что я могу вам сказать, «не знаю». А если вас это не устраивает, то легко найдете адвокатов, которые скажут вам все, что захотите, и не важно, верят они в это или нет.

Я откинулся в кресле и стал ждать ответа. Эллиот посидел, обдумывая мои слова, побарабанил пальцами по столу и кивнул.

— Ладно, видимо, это и впрямь лучшее, на что я могу рассчитывать, — буркнул он.

Я украдкой перевел дух. Дело оставалось в моих руках. Пока.

— Но знаете, во что я верю, Уолтер?

— Во что?

— В то, что вы от меня что-то утаиваете.

— Я? Утаиваю?

— Да, есть нечто такое, чего я не знаю, но вы это скрываете.

— Не понимаю, о чем вы.

— Вы слишком самоуверенны, Уолтер. Можно подумать, вы не сомневаетесь, что вас оправдают.

— Конечно, оправдают. Я невиновен.

— Это еще ничего не значит. Невинных людей порой сажают за решетку; к сожалению, это факт. Даже невиновные боятся правосудия. Считают, что в системе произойдет какой-то сбой, она сработает как машина, которая находит вину во всех подряд, виновных или нет. А вы не боитесь, Уолтер. Вот что странно.

— Не понимаю, на что вы намекаете. Почему я должен бояться?

Я смотрел на него через стол, пытаясь по лицу прочесть, о чем он думает. Существовала какая-то деталь, пропущенная мной в документах или находившаяся только в голове Винсента. Но Эллиот предпочитал о ней молчать.

На данный момент меня это устраивало. Иногда лучше не знать то, что знает твой клиент, — ведь если выпустить джинна из бутылки, обратно его уже не затолкнешь.

— Ладно, Уолтер, — кивнул я. — Поговорим об этом позже. А теперь начнем работать.

Не дожидаясь ответа, я открыл папку с бумагами и пробежал взглядом по своим заметкам, набросанным на внутренней стороне обложки.

— Версия обвинения имеет четкую стратегию, построенную на уликах и свидетельствах. К сожалению, этого нельзя сказать о версии защиты.

— Что вы имеете в виду? Джерри говорил, что мы готовы.

— Боюсь, что нет, Уолтер. Вам не хочется это слышать, но документы свидетельствуют об ином.

Я перебросил ему через стол пару листочков. Он взглянул на них, но не стал читать.

— Что это?

— Ходатайство об отсрочке дела. Джерри написал его, но не успел отправить. Совершенно ясно, что он хотел отложить начало слушаний. На документе стоят время и дата — это произошло за несколько часов до его гибели.

Эллиот покачал головой и отодвинул от себя бумаги.

— Нет, мы все обсудили, и он сказал, что дело будет рассматриваться в срок.

— Это случилось в тот понедельник?

— Да, в понедельник. В последний раз, когда я с ним общался.

Итак, один из моих вопросов прояснился. Винсент фиксировал все свои разговоры с клиентами и отметил, что беседа с Эллиотом в день убийства длилась целый час.

— Вы беседовали в вашем офисе или у него?

— По телефону. В понедельник днем. С утра он оставил мне сообщение, и я ему перезвонил. Нина может назвать вам точное время, если желаете.

— Это было в три часа. Он беседовал с вами об отсрочке?

— Да, но я заявил — никаких отсрочек.

Разговор длился час. Интересно, как долго Винсент и Эллиот спорили на эту тему?

— Почему он собирался отложить слушания?

— Ему было нужно время, чтобы лучше подготовиться и, вероятно, оплатить свои счета. Но я сказал ему то же, что и вам. Мы готовы!

Я усмехнулся и покачал головой.

— Уолтер, не вы здесь адвокат, а я. Я просто пытаюсь объяснить, что не вижу в вашем деле надежной стратегии защиты. Мне кажется, именно поэтому Винсент намеревался отложить дело. У него не было своей версии.

— Это у обвинения нет своей версии.

Меня начал раздражать Эллиот и его попытки изображать юриста.

— Давайте я вам расскажу, как это работает, — вздохнул я. — И простите, если вам все известно. Судебные слушания состоят из двух частей. Сначала выходит обвинитель и представляет свою версию. Мы можем ее оспаривать и возражать. Затем эстафета переходит к нам, и тут мы должны выставить своих свидетелей и нарисовать альтернативную картину преступления.

— Ясно.

— Изучив материалы дела, я понял, что Джерри Винсент полагался больше на первую часть процесса, чем на вторую. Существуют…

— Постойте, это как?

— Джерри сосредоточился исключительно на версии прокуратуры. У него имелся подробный план насчет опровержения ее улик и ведения перекрестных допросов по всем пунктам обвинения. Но в адвокатской части дела ничего похожего я не обнаружил. У нас нет ни алиби, ни других подозреваемых, ни собственной картины убийства — ничего. По крайней мере на бумаге. Вот почему я сказал, что у Винсента не было своей версии. Он когда-нибудь говорил, как намерен строить линию защиты?