Наталья Андреева - Парижская тайна, или Истина в вине Страница 22

– Надо было еще вчера мне об этом доложить!

– Ну, откуда ж я знал, что наутро в замке найдут труп?

– Я тебя об этом предупреждала! – резко сказала она.

– Я вижу, у вас серьезный разговор, – с усмешкой произнес Дмитрий Воронов, подходя к ним. – Как обед?

– Обед великолепен, – сквозь зубы ответила Елизавета Петровна.

– Отчего же ты тогда так раздражена?

– Потому что… – она осеклась. – Не пора ли нам вызвать полицию? Или охрану? Мне все это надоело! Отдых испорчен, настроение отвратительное!

– Ну, Лиза. Все поправимо, – добродушно сказал Дмитрий Александрович. – Или тебе жалко Бейлис? По-моему, здесь никто не скорбит по поводу ее преждевременной кончины. Напротив, все довольны, обедают с аппетитом. Если же тебя так волнует спрятавшаяся в доме девица, то и эта проблема разрешима. Я, кажется, знаю, где она.

– Я тоже, кажется, знала, – усмехнулась Елизавета Петровна. – Но она очень хитрая. И проворная. К тому же у нее есть помощник.

– Шпионаж, значит! – оскалился Воронов. – Давай-ка, выпьем кофе и пойдем решать проблему. Зигмунд? Где Зигмунд?

– У тебя нерадивая прислуга. Он исчез. Почему ты не наймешь еще лакеев?

– Потому что одного вполне достаточно. Я живу один.

– Но твоего обожаемого Зигмунда не докричишься.

– Раньше с ним такого не случалось, – пробормотал Воронов. – И в самом деле, где он? Зигмунд!

– Лакея потеряли? – рассмеялся подошедший к ним Иван Таранов. – Ай, проблема! Я ж говорю, Воронов, что-то у тебя тут недоделано.

– Зигмунд! – раздраженно закричал хозяин.

Вскоре в зал вбежал запыхавшийся сомелье:

– Что вам угодно, Дмитрий Александрович?

– Где тебя черти носят?

– Я… жене помогал.

– Подавай кофе!

– Слушаюсь.

Сомелье опять исчез. И снова надолго, Воронов все больше раздражался. Он начал сыпать анекдотами, чтобы отвлечь внимание гостей. Таранов принялся хохотать, подтянулся Федор Иванович и тоже прислушался. Потом выдавил из себя что-то похожее на «хе-хе». Посмеялся над анекдотом, в общем. Обстановка разрядилась, даже Елизавета Петровна соизволила улыбнуться. Когда появился Зигмунд с кофе, его тут же простили. «Все в порядке», – взглядом сказал сомелье.

– Ну что? Будем смотреть спальню Михаила? – спросил Федор Иванович, допивая эспрессо. – Порядок есть порядок.

– Конечно, будем! – радостно воскликнул тот.

– Да, нам надо подняться на второй этаж, – подхватил Дмитрий Воронов. – Поиски затянулись. Пора бы и точку поставить.

– Идемте! – решительно поднялась Елизавета Петровна. – И вообще… Я мечтаю поскорее отсюда уехать. Из этого дома.

– А как же ужин? – спросил хозяин. – Ты хочешь меня обидеть?

– На ужин я останусь, – сказал Сивко. – Готовят здесь исключительно!

– Я тоже, – подхватил Таранов.

– А проблему мы сейчас решим, – пообещал Воронов.

«Дмитрий Александрович думает, что девушка в моей спальне, – усмехнулся Михаил, поднимаясь по лестнице вместе с хозяином и остальными гостями. – Дудки! Ее надежно спрятали. А я здесь ни при чем…»

Шампанское, господа! Шампанское! Или Второе разоблачение

Он надеялся, что Зигмунд в точности выполнил данные ему инструкции. Хватит ли на это смелости у сомелье? А у девчонки? Хватит! У нее-то уж точно хватит. Отчаянная. Черт ее знает, отчего эта оторва так ему симпатична? Выпороть бы ее… Ан нет, он ей помогает. Михаил первым подошел к двери в свою комнату и рывком распахнул ее:

– Прошу!

Воронов вошел и равнодушно осмотрел покои.

– Надо бы убрать грязную посуду, – бросил, скользнув взглядом по тарелке и чашке.

– Вот кто хорошо устроился! – рассмеялся Таранов. – За столом ест, в спальне тоже ест! И с прислугой подружился. Яйца «пашот», судя по остаткам ланча. Это тебе не яичница с беконом и не банальный омлет. На заказ для тебя готовят, Михаил. Стараются. Как тебе это удалось?

– Я долго улыбался экономке, – натянуто ответил он и подумал: «А посуду можно было бы и убрать».

– Здесь никого нет, – подвел итог Федор Иванович. – Впрочем, я так и думал. Дохлый номер. Ну что, господа, наигрались в сыщиков?

– Да, развлеклись, – кивнул Таранов. – Теперь я сыт, ленив и тоже склоняюсь к мысли о прочесывании дома охраной. Неудобно, конечно, но придется потерпеть. Закроемся в каминном зале и попросим подать чего-нибудь этакого. Воронов, есть у тебя в подвалах какая-нибудь экзотика для услаждения вкуса?

– Экзотики полно, – мрачно ответил хозяин. – Что ж, пойдемте. Я сейчас распоряжусь.

Но вместо того чтобы направиться к лестнице, Дмитрий Александрович задержался в конце коридора и прислушался:

– Господа, тихо! Остановитесь! – сказал повелительно.

– Зачем? – переглянулись гости.

– Одну минуту, господа. Есть у меня одна догадка. Хочу ее проверить.

Все случилось неожиданно и быстро. Михаил даже не успел ничего предпринять. Они стояли у двери в спальню Бейлис. И вдруг… Воронов резко толкнул дверь. Она со стуком распахнулась. Все вздрогнули.

– Что ты делаешь, Дима? – спросила Елизавета Петровна.

– Хорошая шутка! – мрачно сказал Воронов.

– Что? Где? Я ничего не вижу!

– А ты присмотрись.

Бейлис по-прежнему лежала на кровати, на лице подушка. Голые, бесстыдно раскинутые ноги, алые стринги. В ее комнате все оставалось без изменений, все тот же бардак, на туалетном столике пепельница с испачканными губной помадой окурками и початая бутылка ликера, на полу валялось алое платье. Никто ничего не понимал.

Воронов стремительно подскочил к кровати, снял подушку с лица женщины и отбросил в сторону:

– А ну! Вставай!

– Боже! – ахнула Елизавета Петровна. – Это же не Бейлис!

– Кто это?! – в один голос воскликнули Таранов и Сивко.

Рыжеволосая девушка стремительно вскочила и выпалила:

– Привет!

Все замерли. Она была в одном лифчике и крошечных стрингах, но ничуть не стеснялась этого. Причем стринги алые и похожие на те, что принадлежали задушенной Бейлис, а вот бюстгальтер был второго размера и другого цвета. Точеная фигурка, молочно-белая кожа, рыжие волосы, а плечи, нос и щеки усыпаны веснушками, что добавляло пикантности ее яркой, цветущей красоте. Разоблачения она не испугалась, на гостей смотрела с вызовом и улыбалась. Видимо, Воронов заметил, что лифчик, выглядывающий из-под подушки, не того цвета, и заподозрил обман.

– Эта особа ночью проникла в замок и задушила Бейлис, – мрачно сказал хозяин.

– Никого я не душила!

– Ты кто такая? – спросила Елизавета Петровна.

– Доминика. Ника.

– Я ж говорил, хорошенькая! – рассмеялся Таранов.

Девушка стрельнула в него глазками и кокетливо улыбнулась.

– Я не спрашиваю, как тебя зовут, а спрашивают: кто ты? – раздраженно сказала Елизавета Петровна.

– Господа! – издалека раздался голос Зигмунда. Он бежал по коридору и кричал: – Господа! Это моя дочь! Я вам сейчас все объясню!

– Какая еще дочь?! – резко повернулся к нему Воронов.

– Моя! Наша! Эстер! Иди же сюда, Эстер! Разрешите…

Зигмунд отодвинул плечом Сивко и вошел в спальню.

– Ника! Немедленно накинь на себя что-нибудь! – закричал сомелье. – Что ж ты стоишь голая перед господами?! Ника!

Рыжеволосая девочка неохотно взяла с дивана покрывало, повернувшись при этом к мужчинам спиной и показав маленькую упругую попку. Алый треугольник стрингов ничего не прикрывал, но зато подчеркивал прелесть белоснежной кожи и округлых ягодиц. Таранов присвистнул и разулыбался, Сивко буркнул что-то неразборчивое. Сверкнув ягодицами, нахальная девица кое-как задрапировалась в покрывало и затараторила:

– Никого я не убивала! Я к маме с папой приехала погостить. Мне просто захотелось посмотреть, как живут богатые. Вы ведь никого сюда не пускаете. Я уже год на съемной квартире живу одна. А мама с папой здесь. Мы только в городе и встречаемся, вы их почти не выпускаете! Я по ним соскучилась…

– Стоп! – велел Воронов. – Остановись!

Девица была рыжая и нахальная, то и дело стреляла глазками в молодых и красивых мужчин, блондина и брюнета. Стоящий рядом отец ее не интересовал. Соскучилась она, как же! Никто из присутствующих в это не поверил.

– Зигмунд, как это понимать? – строго спросил хозяин у сомелье.

– Дмитрий Александрович, я все объясню, – забормотал тот. – Простите нас!

– Дмитрий Александрович! – раздался отчаянный женский крик.

По коридору стремительно шла экономка. Высокая, прямая, как палка, брови сдвинуты, рот широко открыт. «Дмитрий Александрович!» – кричала она. Елизавета Петровна невольно посторонилась, мужчины тоже.

– Это я виновата! – заявила Эстер Жановна, входя в комнату. – Я ее впустила! Ника! Девочка моя… Если бы я знала, что все так будет… Я виновата… Только я одна…

– Эстер! – закричал Зигмунд. – Ведь это я держал собак!

– А у меня был ключ от калитки!

– Но это я отпер калитку! Я один во всем виноват!