Инна Бачинская - Стеклянные куклы Страница 22

– Возможно. Или под действием каких-то медицинских препаратов.

– Но это же… ужас! Ужас! – воскликнула Конкорда и закрыла лицо руками. Потом вдруг спросила: – В Посадовке раскопали тела… весь город бурлит, только об этом и разговоров. Это… они? Наши?

– Нет.

– Слава богу! – вырвалось у нее, и она испуганно прикрыла рот ладонью. – Вы его арестуете? – спросила через долгую минуту.

– Для начала его нужно найти, а его нигде нет. Вадим исчез. В розыске.

– Боже мой! В голове не укладываются… – Она прижала пальцы к вискам. – Как в том старом американском фильме про психа, там еще Антони Перкинс молоденький, помните? Он безумно любил мать, и когда она умерла, сделал чучело… Отвратительно! Даже страшно выговорить такое! Вы хотите сказать, что и Вадим… как псих? Я не могу поверить! Не могу! Это уму непостижимо! – Она вдруг заплакала – лицо уродливо сморщилось, и покраснел нос.

– Нет, Стелла Гавриловна. По предварительному заключению, девушки умерли от какого-то яда. Он… ничего такого с ними не проделал. Просто раздобыл где-то костюмы, нарядил их, сфотографировал и выложил на сайте.

Она плакала, и слезы ее были черными от грима. Она сморкалась и вытирала глаза салфеткой; салфетка тоже стала черной. Лицо Конкорды покрылось красными и черными пятнами, и напряглись жилы на шее; она сразу постарела. Федор молчал. Из персонажа комедии она превратилась в гротескную маску трагедии: мученический взгляд, мученически перекошенный рот, выбившиеся беспорядочные прядки волос. Неуместно и легкомысленно смотрелась дубленка с пышным белым воротником, расшитая цветными нитками, накинутая на тощие плечи…

– Зачем? Господи, зачем? – вырвалось у нее. – Федор, какой смысл?

– Мы можем только догадываться, Стелла Гавриловна. Вадим Устинов болен, у него эпилепсия… Он считает себя неполноценным, его бросила женщина. Возможно, какой-то неудачный опыт в юности, одиночество…

– Бедный, бедный человек… – прошептала Конкорда.

Она перестала плакать, схватила высокий синий стакан с водой, громко глотая, залпом выпила. Лицо ее было в черных потеках, Федор прикидывал, как дать ей понять поделикатнее, что надо пойти и умыться…

– Подождите, Федор! – вдруг вскричала Стелла Гавриловна, всплеснув руками. – Кажется, я знаю, где он взял костюмы! Ну да! Как это я сразу не вспомнила… Он спрашивал, можно ли взять. Я разрешила, мы ими все равно не пользуемся. Я совершенно забыла, что он спрашивал, и не уверена, что взял. В драматическом театре несколько лет назад списывали старые костюмы, и нам предложили, не для прессы, конечно, забрать кое-что. Помню, там был костюм Красной Шапочки, и розовое платье, то, что на Золушке, и костюм цыганки. Висели у нас в гардеробной… точно!

– Зачем, не сказал?

– Да все знали! Он обещал девушкам фотографии, портфолио. Совсем из головы вон. Мы готовились к конкурсному показу, не до того было. По-моему, они сами и выбрали платья… – Она вдруг охнула и закрыла рот рукой, с ужасом глядя на Федора.

– Кто?

– Юлечка и Олеся! Знаете, девчонки как с ума посходили, фотографии, портфолио, селфи…

Что и требовалось доказать, как любит повторять капитан Астахов. Что и требовалось доказать. Вот вам и ответ, как они попали к нему в дом. Они пришли на фотосессию.

Федор кивнул:

– Еще одно, Стелла Гавриловна. Я уже упомянул, в доме Устинова мы нашли игрушки…

– Это так важно? – перебила она.

Федор пожал плечами:

– Не знаю. Не думаю. Разве что как штрих к портрету. Возможно, он сначала дарил игрушки, а потом… все остальное.

Конкорда поежилась.

– Он и мне подарил, я говорила, помните? Я была так рада! Поставила на полочку с книгами… А две другие девушки, кто они? Я должна их знать?

– Вряд ли, Стелла Гавриловна.

– Плохая печать, вот если бы фотографии… Есть настоящие фотографии?

– Есть. Мы нашли их в доме у Вадима, в спальне.

Она судорожно сглотнула, и Федор подумал, что она сейчас снова заплачет. Но Конкорда не заплакала, сдержалась.

– На его сайте прекрасные фотографии. Звери всякие. Наш Ленечка ему помогал, он замечательный программист. К сожалению, бросил танцевать. Глупый мальчик, он даже не понимает, как много потерял. Женился и бросил, помните, я рассказывала? У него еще жена ужас какая неповоротливая. Безумно, безумно жаль!

– Помню. Брат Вадима тоже помогал ему с сайтом…

– Брат?! – изумилась Конкорда, вздергивая тонкие бровки. – У Вадима есть брат? Он никогда ничего не говорил.

– Они не особенно близки.

– Но почему? Это такое счастье иметь родственную душу.

– У них разные отцы… Кроме того, Вадим старше на шесть лет.

– Как несправедливо устроен мир! – воскликнула Конкорда. – Я всю жизнь мечтала о сестре или брате, я совсем одна! Обидно.

– Кажется, я вас уже спрашивал, Стелла Гавриловна, что он за человек? Теперь, когда вы знаете, в чем его подозревают, возможно, вспомните о нем больше… что-нибудь еще.

Конкорда задумалась. Потом сказала:

– Как-то ничего такого не приходит в голову. Человек как человек, самый обыкновенный, мастер своего дела. Если вспомню, позвоню. А вы не надумали к нам в школу?

– Все еще думаю, Стелла Гавриловна. А этот ваш Ленечка… я не мог бы с ним поговорить?

– Они с женой в Таиланде, вернутся через три недели. Конечно! Я вас обязательно познакомлю. – Она вдруг ахнула: – Надеюсь, вы не думаете, что Ленечка помогал ему с этим? – Конкорда кивнула на распечатки.

– Не думаю. Но он знал Вадима, может, вспомнит что-нибудь интересное.

…Костюмы «стеклянных куколок», как оказалось, были из реквизита школы танцев. Что и требовалось доказать…

Глава 20

Женщина Вадима Устинова

Федор Алексеев распрощался с Конкордой у входа в школу, так и не решившись сказать, что ей следует умыться. Она клюнула его в щеку, и он подумал, что теперь и ему следует умыться. Открылась дверь, мелькнула ее нарядная белая дубленка, пируэт, прощальный воздушный поцелуй, и Стелла Гавриловна исчезла.

«Встреча была полезной, – подумал он. – Теперь известно, откуда костюмы, что добавляло еще одну гирю на чашу весов обвинения».

Федор подумал, что нужно позвонить Коле Астахову, узнать новости. Может, Устинова нашли, не мог же он провалиться сквозь землю. Скорее всего он ускользнул из лесной сторожки, а вот куда – вопрос. Максим сказал, родных у них никого нет, а друзей Вадима он не знает. Да и есть ли друзья – вопрос. Ему нужно пересидеть, надеясь на чудо, на инерцию, на затухание поисков. Значит, у него есть место, где можно спрятаться. Федор представлял себе два таких места: квартира Максима… неважно, что особой дружбы между братьями нет, родная кровь не водица; и квартира Веры Сенцовой, тем более живет она одна, как сказал Максим. Тут, правда, был некий деликатный момент: а захотят ли эти двое прятать маньяка-убийцу? С другой стороны, Вера ничего не знает. А Максим… Никогда не известно заранее, на что способен даже хорошо знакомый человек, а тут легкомысленный паренек, который живет в своем виртуальном мире и которому на все плевать. Но… он был потрясен, узнав, что брат убийца! Федор помнит его лицо там, в Посадовке, когда раскопали могилы… И если подумать, разве не в его интересах сделать так, чтобы Вадима не нашли? Не будет ни громкого суда, ни позора… Брат попросту бесследно исчезнет, а дело повисит несколько лет и благополучно осядет в архиве. Кто поручится, что Максим не поможет ему бежать? Не снабдит деньгами, не вывезет за пределы области… Тем более он сам собирается уехать в ближайшем будущем.

Капитан сказал, что розыски еще двух жертв будут продолжены, возможно, уже есть результаты. За домом ведется наблюдение. Присматривают также за лесной сторожкой. Равно, как и за городской квартирой Максима.

Федор шагал, не замечая, куда идет. Систематизировал, раскладывал по полочкам новую информацию, «вписывал» ее в то, что было уже известно. Пестрая мозаика укладывалась в картинку, оставались пустыми всего-навсего несколько клеточек, что не мешало видеть картину целиком. Можно было бы поставить точку, но Федору хотелось заполнить пустые клеточки – они зияли, вызывая беспокойство. Обозвав себя занудой, он принялся скрупулезно перебирать детали встречи с Конкордой. Невольно улыбнулся, вспомнив ее испачканное черной краской лицо, и тут же, повинуясь импульсу, потер поцелованную щеку сначала ладонью, потом носовым платком. Он не ошибся – на платке осталось темное пятно. Странная и необычная женщина! Он вспомнил, как она рассматривала распечатки с фотографиями «стеклянных куколок»… Как она воскликнула: «Бедный, бедный человек!», имея в виду Вадима Устинова. Она пришла в ужас, взахлеб рыдала о пропавших девушках, но почему-то сказала: «Бедный человек!» Вот и пойми после этого женщин.

«Бедный человек!» В этом ракурсе Федор маньяка Вадима Устинова не рассматривал. Да, несчастный, да, обиженный, брошенный, неуверенный в себе, гонимый… трижды «да»! Но мало ли несчастных и брошенных? Что же послужило последним толчком? Луна? Возможно, вначале он действительно собирался сделать фотографии, а потом случилось нечто… Тем более он спросил разрешения взять костюмы, то есть не скрывался и не планировал… Ничего не планировал! Может, он надеялся на что-то, на какие-то отношения, может, попытался, а девушки оттолкнули его? И тогда он набросился на них, возможно, ударил, нечаянно, неожиданно для себя, а потом испугался?