Ирина Волк - Искушение Модильяни Страница 22

– Ну вот, видишь. Стало быть, он не подумал, что его дурят. И деньги отдал. И в результате перевод денег по отработанной схеме затянулся…

– По какой схеме?

– Банк «Аргент» занимался отмывкой денег. Ты знаешь, что это такое?

– В общих чертах…

– Ну, тогда слушай. «Аргент» – это не настоящий банк, а всего лишь лавочка с банковской лицензией. Разницу понимаешь? Настоящий банк отмывкой не занимается, а такой, как «Аргент», только за счет нее и существовал. Реальная доходность обеспечивалась только теневыми доходами, оседавшими на счетах специально созданных для этого фирм. А для того чтобы показать работу, мнимыми операциями нагнеталась прибыль.

– То есть деньги все-таки были?

– Да, и немалые. Но это наличные, которые стекались в «Аргент», никак не отражаясь в официальном документообороте банка. Затем их продавали подставным фирмам, а взамен те переводили на счет в банке безналичные рубли. После этой несложной операции безналичные деньги перечислялись на счет другой подконтрольной компании в другом банке, где осуществлялась их конвертация на иностранную валюту.

– А в этом конвертирующем банке тоже работали преступники?

– Не совсем так. С точки зрения закона этот конвертирующий банк практически чист – он лишь за определенный процент переводил рубли в доллары и евро. Это же не запрещено. Но затем со счета подконтрольной фирмы в этом банке валюта перечислялась следующей подставной компании в так называемом горящем банке. И затем уже с этого счета деньги по фиктивным документам – контрактам по внешнеэкономической деятельности, грузовым таможенным декларациям, то есть якобы в качестве оплаты за товар – перечислялись на офшор, на счет иностранной компании в кипрском банке. А затем уже деньги либо сразу, либо еще через цепочку западных банков попадали на счет «респектабельной» компании в уважаемом банке Швейцарии или другой страны.

– То есть деньги просто-напросто исчезали из страны?

– Вот именно, – кивнул Воронцов, – их можно использовать за границей для покупки недвижимости или бизнеса, расплатиться за контрабандный товар для России. А при желании их можно вернуть в РФ уже чистыми, например, от имени какого-нибудь западного фонда.

– Ничего себе… – удивилась Наталья. – А кто придумал всю эту схему? И не просто придумал, а еще и выстроил?

– Аренский.

– Один?

– В том-то и дело, что нет. Точнее, придумал-то все он, но не он был главным. Его только использовали.

– Кто?

– Те самые люди, разговор которых ты слышала в отеле в Швейцарии.

– И никто в России этого не знал?

– Похожие схемы используют многие. И их, конечно, вычисляют. Понимаешь, наиболее уязвимым местом в схеме был «горящий» банк. Такой банк специально для этого и создают, а чаще покупают. Миллиона за два-три долларов, и за два месяца отбивают затраты.

– Так быстро?

– Да, ведь «горящий» банк нацелен на максимальное извлечение прибыли за те три-четыре месяца, пока он «горит». Поэтому «подожженный» банк использовался не только для вывода денег, но и для различных финансовых афер. Он обычно и становится объектом расследования правоохранительных органов, поскольку открыто нарушает законы, инструкции ЦБ, тем самым привлекая к себе внимание. И по логике, именно с него должна была начаться наша проверка. А к тому моменту, когда проверка дошла бы до «Аргента», если дошла бы, ведь все следы были бы стерты, что-либо доказать стало бы просто невозможно.

– Почему?

– Схема Аренского работала безотказно. Возникали новые компании и раз в полгода покупался банк для того, чтобы его «поджечь», затем он пропадал, у него отзывали лицензию и начинали расследование, но «Аргент» оставался респектабелен и чист. В этот раз ему не повезло… Потому что, сколько бы Аренский ни собрал безналичных денег с различных счетов, не имеющих отношения к криминальным схемам – бабушек, законопослушных граждан, «белых» фирм, – и сколько бы ни отправил их за границу, серьезный «кассовый» разрыв, образовавшийся в результате кредита за Модильяни, все же покрыть не удалось. Истинные владельцы банка не получили своего. Значит, они эти деньги ищут – им не важно, в виде налички или картин, главное вернуть то, что они считают своим. А единственный человек, который может что-то знать – ты. Не считая, конечно, того, к кому эти деньги попали.

– Но ведь у него не только деньги, но и настоящие рисунки!

– Да. А преступникам нужно получить то или другое, или и то и другое, ведь именно они понесли ущерб. И ниточка, которая ведет к этому мифическому Нефедову – ты.

– Но откуда мафии знать про меня?

– Может быть, ты все-таки рассказывала кому-то о том, что делала экспертизу рисунков? Вспомни!

– Нет же! Только папе и Соколову…

– Про Николая Алексеевича понятно, а Соколов не мог?..

– Ну что ты!

– А тот питерский Моисей Соломонович, который тебе дал наводку?

Наташа на минуту задумалась.

– Нет. Он только делает вид, что болтливый. Но на самом деле никакую информацию из него клещами не вытянешь, если сам рассказать не захочет. Он из тех, кто любит ею владеть, а не распространять.

– Но может, он сам в этом деле замешан?

Она снова помолчала.

– Тоже нет. Понимаешь, при всем его торгашестве и любви к деньгам, у него есть определенные принципы. Я, конечно, не психолог, но все же интуиция мне подсказывает, что в такого рода сомнительную сделку он никогда не ввяжется.

– Ну что ж, – подвел итог Воронцов. – Значит, была утечка при изъятии из «Аргента». Там же присутствовали банковские служащие. Кто-то мог что-то увидеть, сообразить, рассказать другим. А дальше уже как лавина.

Наталья отпила глоток остывшего кофе, подняла глаза на Володю.

– А может, и хорошо, что об этом известно? Преступник начнет беспокоиться, сделает какую-нибудь ошибку, проявит себя. Ведь до этого он был уверен, что все шито-крыто.

– Ну, положим, беспокоиться он уже начал. Разве вчерашнего тебе не хватило?

– У тебя же юридическое образование! Как ты можешь утверждать без всяких доказательств, что эта авария подстроена? Да, на первый взгляд, похоже. Но бывают же такие совпадения.

– Да, бывают, но не слишком ли их много? Аренский, Дмитрий, теперь ты… Все связаны с этими чертовыми рисунками.

– Они не чертовы! Это не только шедевры великого художника, это еще и неоспоримое доказательство большой любви двух гениев двадцатого века! Это возможность будущего серьезного исследования жизни и творчества Ахматовой и Модильяни. Толкование природы и символики поэзии Ахматовой сегодня уже невозможно вне художественного анализа работ Модильяни. Тем более, непосредственно связанных со временем их любовных отношений.

Существует множество легенд о связи Амедео Модильяни с Анной Ахматовой. Об этом снят фильм, написаны книги и множество статей. Но это всего лишь художественные произведения. Гораздо больше об их романе говорят рисунки и стихи. Даже уже известные атрибутированные рисунки с изображением молодой Ахматовой говорят об интимной близости художника и поэтессы.

Влюбленные могли бы быть вместе, однако судьба разлучила их навсегда. Хотя в тот год они не думали о вечной разлуке. Просто были вместе – одинокий, бедный, невероятно красивый итальянский художник Модильяни и загадочная русская поэтесса Ахматова. Но важнее другое. Эти встречи, переросшие в глубокое чувство двух молодых талантов, оставили заметный след в их жизни.

Ее страсть, поэтичность и необычный облик сыграли роль в творчестве Модильяни. Черты ее лица и линии ее тела еще долго присутствовали в его работах. Но он шел дальше. И идти ему было нелегко: он преодолевал слабость, изнурение, нужду, но все же шел вперед, а это важнее всего. И ему не по силам было вспоминать, мечтать. Он из тех, у кого сменяются увлечения и разочарования. Он уже был далеко…

Модильяни подарил Ахматовой незабываемые дни, которые остались с ней на всю жизнь. А потом прощание навсегда. После первой встречи он целый год писал ей письма. После второго возвращения из Парижа она также ждала письма, которое так никогда и не пришло. Она была уязвлена его молчанием. Страдала. Пыталась излечиться от своей любви, решила даже родить ребенка и думала, что это исцелит ее. А через год поехала в Италию, и там, во Флоренции, впервые поняла, как многим обязана их встрече и нежданной любви. Он открыл в ее душе источник настоящей поэзии.

– Все это замечательно. – Владимир устало вздохнул. – Но сейчас разговор о другом: ты в смертельной опасности!

– Не надо так драматизировать, – улыбнулась Наталья. – Тем более что я уверена, такой замечательный сыщик как ты все очень скоро распутает.

Воронцов грустно посмотрел на нее. Просто руки опускаются, когда сталкиваешься с такой детской наивностью. Ну как тут объяснишь, что это уже не игра, что на кону огромные деньги и ставкой стала ее жизнь – единственное, что для него имеет значение. Какие найти слова, доводы, аргументы, чтобы убедить Наташу быть осторожней? Как уберечь ее от опасностей, спрятать, укрыть? Теперь, когда о ее участии в экспертизе рисунков Модильяни стало известно (ведь и ребенок поймет: все, что знает Касимов, – знают и непосредственно заинтересованные лица), даже в Англии, под отцовским присмотром она не застрахована от угрозы. Конечно, Николай Алексеевич сделает все возможное и невозможное, чтобы оградить дочь от беды, но ведь он не всесилен. Да и что ты за мужчина, Владимир Воронцов, если сам не в состоянии обеспечить любимой женщине безопасность и покой?