Антон Леонтьев - Ночь всех святых Страница 22

Грабитель (имен у него было много, в зависимости от того, в какой стране он в тот момент находился и какое задание выполнял, однако родители нарекли его Андре, в честь русского деда, звавшегося Андреем) прикинул: до каменистого пляжа, где остался стоять «Мерседес», около двух километров. Расстояние пустяковое, вот только возвращаться к автомобилю и тем более забирать его нельзя. Ведь тогда его противники поймут, что ему удалось спастись, и снова попытаюся убить.

Яхту было хорошо видно с того места, где он находился сейчас. Андре заметил оторвавшуюся от нее моторную лодку, которая взяла курс к берегу. Все ясно: наверняка от шефа поступил приказ позаботиться об автомобиле.

Пришлось возвращаться в Рим сначала пешком, потом на попутке, а под конец – на метро. За это время Андре уже обдумал план действий. Разумеется, можно было бы вернуться в римскую берлогу, изменить внешность, взять соответствующие документы и покинуть Италию. Можно было бы даже позволить себе уйти, так сказать, на покой и больше не промышлять кражами, средств на безбедное существование у него с лихвой хватит. Однако в данном случае речь шла о принципе. А принципы, как учили его родители, в жизни очень важны.

Именно из-за принципов они и погибли: не захотели играть по правилам криминального авторитета, который втянул их в опасную аферу. И когда стало ясно, что готовится процесс, основанный на их разоблачительных показаниях, мать и отец бесследно исчезли. Их тела так и не нашли. Лишь много позже Андре узнал, что останки сожгли в топке цементного завода. Ему тогда было двенадцать лет. И он дал себе зарок, что покарает человека, убившего его родителей.

Он и сделал это, правда, целых девять лет спустя. За эти годы у него была возможность убить криминального авторитета, или подставить его, или сделать так, чтобы на его след вышла полиция. Однако Андре затеял смертельно опасную игру, закончившуюся победой: ему удалось сделать так, чтобы империя «крестного отца» распалась, а сам он был убит своими же дружками.

И когда стал вопрос о том, чем же заняться после того, как миссия была выполнена, Андре принял решение: он приложит все усилия для того, чтобы никто и никогда не предал и не обманул его. Поэтому всегда работал исключительно на себя, следуя определенным, незыблемым правилам, одним из которых было – никаких трупов. Это правило он не нарушил ни разу. Наоборот, ему доставляло особое удовольствие разрабатывать невероятные, захватывающие, чрезвычайно хитрые способы похищения того или иного раритетного произведения искусства и обходиться без жертв.

На сей раз все было иначе. Похоже, пришло время нарушить принципы…

У Андре везде имелись нужные люди и связи. Как среди представителей правоохранительных органов, полиции, прокуратуры и адвокатуры, так и среди преступников.

Сейчас ему требовался труп – тело мужчины, погибшего от многочисленных пулевых ранений. Причем мужчина должен быть похожим на него. Андре решил инсценировать собственную смерть: надо было сделать так, чтобы преследователи оставили его в покое, решив, что тот, кого они хотели ликвидировать, умер. И вечером того же дня проблема была улажена.

Три дня спустя в газетах и по телевидению прошло сообщение о том, что к побережью прибило волнами неопознанный труп темноволосого мужчины, причиной смерти которого, как показало вскрытие, стали многочисленные огнестрельные ранения. Облачен был погибший в белоснежную морскую форму, никаких документов при нем не оказалось.

Андре не сомневался – те, кому была адресована эта весть, не упустили ее. И вскоре получил тому подтверждение: посмотреть на труп приехал тип, который, как установил Андре, заранее предупрежденный своим информатором в полиции, был тем самым молодым светловолосым субъектом с яхты «Moondrop».

Сама яхта к тому времени уже покинула территориальные воды Италии и была замечена в Монте-Карло. Андре попытался выяснить, кому принадлежит судно, однако однозначного ответа не получил. Кто-то по секрету сообщал, что его владелец – знаменитый русский олигарх. Кто-то уверял, что теперь яхта принадлежит бывшей жене этого олигарха, с которой тот развелся ради молоденькой фотомодели. Но по документам владельцем яхты проходила некая безликая фирма, зарегистрированная на Нидерландских Антилах.

Сама яхта была необычная, в особенности ее расцветка. Да и название, «Moondrop», тоже. Что могла означать эта «лунная капель» или «лунная слеза»? Отчего-то Андре был уверен, что название каким-то непостижимым образом связано с похищением золотого ларца с библией. С черной библией.

Как он и предполагал, скандал с проникновением в Апостолический дворец грабителя замяли. Раньше бы о происшествии вообще никто не узнал, но в век Интернета информация распространяется с удивительной скоростью: короткий фильм, снятый на мобильник китайскими туристами, в ту же ночь появился во всемирной Сети.

Однако тут, как сумел узнать Андре, подключились пиар-стратеги Ватикана. И в прессе появилась сначала информация, что кадры, на которых запечатлен человек в черном, выбирающийся из окна папских апартаментов, запрыгивающий на крышу и исчезающий в неизвестном направлении, всего лишь рекламный трюк известной спортивной фирмы, использовавшей при его создании самые последние компьютерные технологии. А затем по всем ведущим мировым телевизионным каналам прошел сюжет о группе монашек, находившихся в ту самую ночь на площади Святого Петра: внушавшие уважение пожилые дамы в один голос твердили, что никакого грабителя не было!

И все поверили в то, что это была интернет-утка, дутая сенсация, коих в Сети полным-полно. А тут еще и фирма спортивная нехотя подтвердила: мол, да, это был всего лишь релкамный трюк, не более того.

Андре же сделал для себя вывод: Ватикан приложил неимоверные усилия, желая замять скандал. Монашкам приказали лгать перед камерами, а глава спортивного концерна наверняка получил более чем солидную взятку, прежде чем выставил свое предприятие и себя самого в дурном свете и взял вину за выдуманный проступок.

А делалось все это с единственной целью: чтобы никто не узнал об исчезновении ларца с библией. Но почему? Обычно, если Андре похищал картину или иное произведение искусства из известного музея, законные хозяева били тревогу и призывали весь мир оказать содействие в изобличении вора, а в особенности в возвращении бесценного шедевра. Тут же Ватикан молчал. Причем так упорно, что создавалось впечатление: похищенная библия была приобретена католической церковью незаконно, не исключено – при помощи череды кровавых преступлений. Поэтому никто вообще не должен был знать, что католическая церковь до недавнего времени была владелицей сей книги.

Но чем же так интересен сей фолиант? Андре (профессия, что называется, обязывала) разбирался и в живописи, и в ювелирном деле, и в зодчестве. И знал, конечно же, что есть на свете совершенно редкостные книги, рукописи и папирусы, многие из которых стоят миллионы, возможно, десятки миллионов. Какой, однако, смысл скрывать, что такую книгу похитили? И отчего кто-то из Восточной Европы, вероятно, из России, заинтересовался некой странной библией? Обычно-то новоявленные нефтегазовые миллиардеры коллекционируют то, что способно лишний раз подчеркнуть их могущество и эксцентричность, отнюдь не являясь знатоками искусства. Яйца Фаберже, например, полотна экспрессионистов, иконы, китайский фарфор, но не книги, пусть даже и редкие, к тому же на религиозную тематику.

Причем книга, создавалось впечатление, была вовсе и не книга. Андре помнил, как шевелился ящик, в котором находился ларец. Как из ларца, где лежала якобы старинная библия, доносились странные звуки. Как, наконец, антиквар вел речь о том, что она очень проголодалась и желает получить жертву. Что бы все это могло значить?

Ответ на вопрос мог дать только сам специалист по оккультным раритетам. Но прежде чем наведаться к нему, Андре посетил своего старого друга и учителя, профессора теологии и европейской литературы, который после гибели родителей заменил ему отца и мать. Теперь же ученый был смертельно болен – рак съедал его, и, несмотря на лечение, он знал, что обречен.

Профессор обитал в собственном палаццо в Венеции. Он происходил из некогда чрезвычайно богатой и могущественной семьи, в течение веков потерявшей свое влияние и растранжирившей состояние. Профессор был последним отпрыском патрицианского рода и мог позволить себе не работать, а посвятить всю свою жизнь любимому занятию.

Андре не видел ученого всего лишь около трех месяцев, однако изумился тому, как тот разительно переменился – резко похудел, передвигался с большим трудом, опираясь на резную трость, и походил на живой труп. За ним, тихонько поскрипывая, ехал кислородный баллон – легкие старика уже никуда не годились.

– Не нужно делать вид, что все в порядке, сын мой! – произнес профессор еле слышно, после того как Андре вошел в гигантский салон, залитый полуденным солнцем. Профессор опустился в вольтеровское кресло, стоявшее около окна, из которого открывался вид на Большой канал.