Мария Жукова-Гладкова - Остров острых ощущений Страница 22

– Добрый вечер! – спокойно сказала я, когда в воплях дамы возникла небольшая пауза.

Дама резко повернулась. На вид ей было года тридцать два, может, тридцать три. Беременность была уже заметна – животик округлился. Она, вероятно, пришла с работы и обнаружила, что в квартире побывали незваные гости: хозяйка была в деловом костюме и накрашена.

Гнев дамы обрушился на меня. Но мне не привыкать. Я молча слушала, в частности помня, что женщина беременна, да и Андрюшу следовало дождаться. Пусть покричит. Когда поток речей немного иссяк, я уточнила, обвиняет ли хозяйка квартиры лично меня или кого-то еще из журналистов во взломе или краже.

– Никакой кражи нет, – вставил один из милиционеров. – Надежда Алексеевна не смогла назвать ни одной пропавшей вещи.

– Вы сообщили мой адрес! – заорала Надежда Алексеевна.

– Кому? – удивленно посмотрела я на хозяйку разгромленной квартиры.

– Всем! По телевизору! И теперь воры пришли ко мне!

Я не смотрела все передачи, посвященные «делу в бане», то есть я не смотрела ни одной, но была уверена на сто процентов, что ни в какой передаче и ни в какой статье нынешний адрес проживания прапорщика Гены не указывался.

Да, эта квартира была обставлена побогаче, чем предыдущее место проживания Гены, хотя до особняков и апартаментов, в которых мне довелось побывать за последние годы, ей было далеко. Для серьезного вора эта квартира интереса не представляла. Антиквариат отсутствовал. Имелся хрусталь, фарфор (нетронутые), новая мебель, пожалуй, частично сделанная под заказ и очень продуманно расставленная, чтобы было побольше свободного пространства. Навряд ли в квартире лежало много денег, ведь у бухгалтера на работе явно сейф в распоряжении. На даме были золотые серьги и пара колец, но все – новодел.

– Где ваш муж? – спросила я.

– Ах, вы теперь на моего мужа нацелились?!

«На месте Гены я бы выбрала Алевтину Ильиничну», – подумала я. Хотя эта беременна, а та родить не может…

– Где ваш муж? – повторил мой вопрос один из милиционеров.

– У своей жены в психушке! – рявкнула Надежда Алексеевна. – Договаривается, чтобы его ненормальную бабу из государственной психушки в частную перевели. Можно подумать, у нас деньги лишние! А он их тратить на свою жену собрался.

– Так-так-так! – перебил один из милиционеров. – Что-то я не понял.

Второй бросил взгляд на меня.

– Вы ее знаете? – кивнул он на Надежду Алексеевну.

Я пояснила, кого знаю, каким образом связана с делом, рассказала, как сегодня была в еще одной квартире, где что-то искали, и предупредила о приезде Андрюши. Двое милиционеров переглянулись. Надежда Алексеевна для разнообразия молчала и тоже что-то обдумывала.

Я на ее месте решила бы, что Геннадий Константинович что-то где-то спер.

Вскоре появился Андрюша, они обнялись с Пашкой. Андрей познакомился с коллегами и практически повторил то, что уже рассказала я.

– Что могли искать у Геннадия Константиновича? – спросил Андрей у хозяйки разгромленной квартиры.

Она пожала плечами. Больше не орала и не возмущалась. Думала.

Дамочку решили допрашивать под протокол, а мы с Пашкой тем временем решили заглянуть к соседям, так сказать, поговорить о жизни. В одной из квартир, на наше счастье, оказалась всезнающая бабка – лучшая свидетельница из возможных. Я обожаю общаться с такими бабульками – они всегда расскажут что-нибудь интересное, пусть и не на нужную мне тему.

– Гена – золотой мужик, – сказала мне бабка. – Теперь хоть знаешь, к кому обращаться, если что-то сломается. Все может починить. Спокойный, рассудительный, пьет немного, тихо. Вообще тихий, голоса его не слышно, только Надька орет. Чего ей не хватает? Такого мужика отхватила! У нас все говорят, что она молиться на него должна. А Гена сам в магазин ходит, тут захожу, смотрю – он и готовит. И ведь с ребенком сидеть собирается! А эта сразу на работу пойдет.

– Кто вам это сказал?

– Геночка сам сказал. Надька-то гораздо больше его зарабатывает. Чего ж терять такой заработок? Это, конечно, правильно… На Гену я бы тоже ребеночка оставила. Гена сказал, что будет заниматься починкой бытовых приборов на дому. А охранником потом всегда сможет устроиться – когда ребеночек в садик пойдет.

– Как я поняла, Надежда чем-то недовольна. Чем, не знаете случайно? – спросила я у бабки-соседки.

Она, конечно, знала. Надежда была недовольна тем, что Гена регулярно навещает предыдущую жену.

– Не надо было Надьке об этом говорить, – вынесла свой вердикт бабка. – Навещаешь – и навещай. Правильно делаешь. Он – хороший мужик и жалеет свою первую. Он мне жаловался как-то, что та его жена немного головой повредилась, и он волнуется и вообще себя виноватым чувствует. Другие-то уходят и как обрубают. А Гена деньги первой жене давал. Надька возмущалась. Но ведь не Надькины же деньги он давал?

– А кто в квартиру проник, не видели?

К бабкиному огромному сожалению, она днем ездила на рынок, долго задержалась, поэтому пропустила самое интересное.

– Днем у них в квартире никого не бывает? – уточнила я.

– Гена может быть, когда не дежурит. Но сегодня он рано ушел.

То есть взломщиков, как и следовало ожидать, никто не видел.

Наконец приехал Гена. Выглядел ужасно – усталым и измотанным. На естественный вопрос Андрея о том, что могли у него искать, развел руками. У него никогда не было никаких богатств, и, как сказал он сам, горько усмехнувшись, богатого наследства он ни от кого не ждет.

– Твои это дела! – рявкнула Надежда Алексеевна, узнавшая, что сегодня и предыдущее место проживания Геннадия Константиновича кто-то посетил без приглашения. – Все это из-за тебя!

Про журналистов она забыла, теперь ополчившись на мужа. Он молча и невозмутимо сносил упреки. Вероятно, он так привык к ним за годы жизни с первой женой, что теперь воспринимал их как нечто само собой разумеющееся. По крайней мере у меня сложилось именно такое впечатление. Гена был классическим подкаблучником.

Ничего не добившись от Гены, мы с Андреем и Пашкой покинули разгромленную квартиру. Трое сотрудников из районного отделения покинули ее даже чуть раньше, радуясь, что хозяйка не написала заявления. Ей долго объясняли, что раз ничего не украдено, дело не завести. Я подключилась к объяснениям, чтобы помочь ребятам (чем больше у меня знакомых сотрудников органов, тем легче работать!). Потом Андрей заявил, что дело все равно будет на контроле в Управлении. Таких совпадений с проникновением в квартиры быть не может.

– Что думаешь? – спросил Андрей уже у меня в машине, где они с Пашкой расположились на заднем сиденье в компании с пивом.

– Думаю, что Гена что-то вывез с острова, где служил, – сказала я, правда, про клад не упомянула. – Там случайно не было никаких секретных материалов, или ядов, или химикатов?

– Например, полония-210, – хмыкнул Пашка.

Андрюша тоже хохотнул, но задумался.

– Андрей, я в самом деле не знаю, что могло храниться в части ПВО, – продолжала я. – Узнай это по своим каналам. Свяжись – официально – с представителями ПВО. Может, это была какая-то экспериментальная часть. Или изначально была экспериментальная часть, а потом просто существовала, так как не было приказа ее расформировать. Может, там что-то оставалось с советских времен? Про это «что-то» забыли, а потом кто-то вспомнил. Или кто-то с другой стороны забора узнал. Или Гена знал, не забыл, вывез. Командование не знало или забыло. Гена решил сделать маленький бизнес. Но кто-то не хочет платить. Хочет взять бесплатно.

– Но радиоактивные вещества никто не стал бы держать дома! Это любые воры должны понимать. Тем более в доме, где живет беременная баба.

– Я не утверждаю, что это радиоактивные вещества. Это может быть что-то совершенно безвредное для организма. Или безвредное, пока не в соединении. Я не химик и не инженер. Я тебе идею подаю, в каком направлении искать.

– Прибор какой-нибудь для наведения на цель, – высказал предположение Пашка.

– Мысль, – кивнул Андрей. – Но там не могло быть самой современной аппаратуры. И у американцев такая уже точно есть, и даже лучше.

– Ты что, в самом деле считаешь, что Гена что-то хотел продать американцам? Ты уверен, что он знает хоть слово на английском языке? Если он что-то продавал, то нашим. Откуда он мог знать, как выйти на американцев, столько лет просидев на этом острове! А наши на него сами могли выйти.

– В особенности после того, как история с оставленными на острове ребятами прогремела на всю страну, – заметил Пашка.

И тут мне ударила в голову мысль. Я стала вспоминать, что рассказывал Гена. Вроде бы он сам напросился лететь на остров за ребятами и оставленным имуществом. По идее должны были послать старлея. Может, он вызвался не из-за чувства вины? Имелась какая-то вполне определенная причина для еще одного посещения острова? Был заказ? Он сам что-то припрятал? Так-то до острова добраться очень трудно, а тут вполне официально, на вертолете, предоставленном армией, с вертолетчиком и помощником-солдатом…