Оксана Обухова - Плачу любые деньги Страница 22

Подумал – сыщица и так разнюхает о трениях между племянником и дядей?

Но нет… Позавчера Женька вскользь коснулся дяди, и Евдокия не почуяла никакого напряжения. Как и сестра, Евгений хорошо относился к дяде Дэну.

Или… дяде Дэну недостаточно простого «хорошо», он рассчитывал на нечто большее?.. На еще одного союзника в борьбе за пани Зосю, а мальчишка откровенно предпочел отца?..

Да нет! Какая чепуха! С подобными предположительными расчетами можно до подозрения в отравлении докатиться! Травить мальчишку за то, что он променял ученого дядю на отца-сидельца?.. Нет, чепуха. Если Дэн действительно и страстно любит Зосю, то никогда бы не поднял руку, то есть не покусился б на ее ребенка.

И на этом точка.

– Денис, если оставить игру в слова, кто, по вашему мнению, мог отравить вино Евгения?

– К сожалению, не знаю. Даже не предполагаю, хотя могу посоветовать заняться розысками в среде врагов Александра.

– Позволите задать личный вопрос?

– Извольте.

– Спасибо. Я, Денис, никак не могу понять, как получилось, что вы с братом такие разные?

– А кого из нас вам тяжелее приладить на место – его или меня?

Хоть и опять вопросом на вопрос ответил, но, если провести незримую параллель тавтологии, – весьма по месту. Денис Сергеевич просил уточнить: кто из них, по мнению Дуси, больше соответствует среде и рождению. Кто выбивается из ряда – ученый, сумевший выбраться из грязи в князи, или рецидивист, двигавшийся наверх по иной, по параллельной лестнице?

– А как вы сами думаете? – вернула вопросительную любезность Дуся.

Ученый усмехнулся.

– Не знаю, видите ли вы в этом трагедию, но некоторые мальчики слишком рано понимают, что легче прославиться плохими делами. Нет в них усердия на добрые поступки, слишком долгий путь…

– Вы хотите сказать, что Александр Сергеевич слаб, раз пошел по пути наименьшего сопротивления?

– Дело не только в этом, – поморщился Денис. – Не в желании легкой славы. Должна быть врожденная способность ко злу. Определенная тяга. А зло, как известно, способно притянуть только свое подобие, однополярный заряд зла. Таковы законы физики и жизни.

Ого. Похоже, у братьев существуют непримиримые и старые разборки по сути бытия…

– Вы, Денис, переживаете, что Александр Сергеевич, скажем, используя лексику физики, намагнитит, заразит Женю злом и тот станет притягивать к себе неправильную сторону жизни?

Ученый с интересом поглядел на сыщицу:

– Вы верно уловили суть. Если некий железный предмет долго лежит рядом с намагниченной болванкой, рано или поздно ему передается тот самый однополярный заряд.

И тяжело, и просто разговаривать с ученой братией. Не погружаясь в дебри личных отношений, с использованием примеров из школьного учебника по физике, Денис Сергеевич растолковал сыщице и «кто есть ху», и где закопана собака.

У Дусиной мамы есть жестяная коробочка из-под датского печенья, где лет двадцать хранятся иголки, булавки и пуговицы. Там же лежит небольшой магнитик из детской игрушки. С течением времени, для того чтобы разыскать в ворсе ковра упавшую иголку, сам магнит уже не требовался: мама проводила по полу большой крышкой – иголка налипала на нее моментально. За много лет жестянке передались свойства.

Подумав о том, что разобраться с учеными иносказаниями ей помогла всего-то дамская коробочка для хранения булавок, Дуся на секунду опечалилась.

«Куда я лезу? Кого изображаю? Бегаю тут с высунутым языком, тоже мне мадемуазель Мегрэ… Паршин прав. Зимой он сказал: «Дусе легче разбираться с молодняком, на пожилых товарищах ломаются молочные зубки молоденьких девочек».

Командир жесток, но прав. Но, впрочем, Миронов потому и пригласил сюда Евдокию Землероеву, а не зубастого отставного капитана Олега Паршина. У Александра Сергеевича превосходная интуиция, удар пришелся как раз по мальчику.

И мальчику этому, скорее всего, приходилось нелегко. Подросток насмотрелся гангстерских боевиков, запутался в понятиях добра и зла, а дядя жару добавлял. Судя по тому, как Денис Сергеевич не стал манерничать и притворяться перед малознакомой сыщицей – все наружу вывалил, он и от племянника не скрывал, что считает его папу откровенным ЗЛОМ.

Бедный Женька… Что бы там ни думал дядя Дэн, племянник одинаково любит и его, и папу. Евгений тоже перед Дусей не выкаблучивался, говорил по правде – «дядя Дэн отличный парень».

И никаких намеков, что тот зудит, читает нотации, надоедает, вмешивается.

Спросить о чем-то еще Евдокия не успела, в гостиную вошла горничная Даша с сумкой, одновременно зазвонил мобильный телефон ученого. Денис ответил на звонок и отослал прислугу:

– Спасибо, Даша, отнесите вещи обратно. Все возвращаются сюда.

– Что-то случилось?! – подпрыгнула Евдокия. – С Женей?!

– Нет. В палату к Евгению все равно никого не пускают, врачи убедили всех не сидеть без толку в коридоре, отправили домой.

Представляя отставного полковника Генштаба не вполне отставленному криминальному авторитету, Дуся нервничала. Не потому, что переживала, как сойдутся мужики, – им сходиться нечего, поговорили, обменялись телефонами и разошлись. Ей просто странным показалось само решение Егора Валерьевича сюда приехать.

Женя находится в больнице, там было бы проще говорить предметно, потолковать с врачами, связать их напрямую с военными химиками-медиками…

Предчувствие ее не обмануло. Но об этом позже.

Вначале Дуся познакомила Валерьевича с семьей Миронова, Сигизмундовна организовала чаепитие, полковник деловито записал для Александра Сергеевича ряд телефонов, сам позвонил знакомому военврачу, представил ему родителей мальчика. В общем все прошло в простом и человеческом порядке. Любопытничать и засиживаться Котов не собирался – сказал, мол, насиделся за рулем, бродил по залу.

Причем на картины полковник особо не таращился, статуэтки из вежливости разглядывал, а чаще подходил к окну и бросал короткие взгляды через тюль на пруд.

Дусе это показалось странноватым: дом заполнен интересными вещицами, а генштабист товарищ образованный, культурный. Евдокия, гуляючи, прошлась до шторок, незаметно глянула на улицу…

В зеленой камышовой промоине торчала выгоревшая панамка Николая Васильевича. Сыщица примерно пристрелялась… взгляд полковника вроде бы навскидку четко упирался в верхушку этой шапки.

Валерьевич, как по заказу, начал торопливо раскланиваться с Мироновыми, засобирался на выход. Евдокию нежно так облобызал.

Едва машина Котова направилась к воротам, Дуся мухой взлетела на второй этаж и приникла к окну анфилады.

Автомобиль полковника проехал по дорожке между домами, свернул в кусты и вдали, на выезде из поселка, уже не показался. Остановился где-то в придорожных зарослях.

Не медля ни секунды, Дуся скатилась со второго этажа. Уже хорошо зная порядки дома, заскочила в комнату охраны, попросила секьюрити:

– Отключите, пожалуйста, заднюю калитку, мне надо выйти за территорию.

Охранник кивнул, Дуся пронеслась по саду, выскочила за калитку, немного отдышалась.

Куда и к кому направился полковник, Землероева посчитала, что угадала. На то, чтобы обойти участки по задам и дойти до пруда, Егору Валерьевичу потребуется минут пятнадцать – двадцать; есть время на спокойную голову, не запыхавшись, решить, как действовать дальше.

Можно, немного поплутав и дюже вымокнув, выпрыгнуть из камышей: «Ага, попались!» Можно степенно обогнуть заросли и, покачивая бедрами, медленно спуститься к мосткам – «я тут, понимаете ли, на прогулку вышла, глядь, а тута вы шушукаетесь». Можно изобрести симбиоз, быстренько проскочить по тропинке открытый участок, затаиться за кустом на сухом месте и тоже выпрыгнуть…

Что предпочесть?

Евдокию слегка напрягал момент: Егор Валерьевич не признался Мироновым, что знаком с их соседом. В окно подглядывал практически тайком, хотя, казалось бы, к чему секреты? Приехал в дом приличный дяденька военный пенсионер, поговорил о деле, машину во дворе оставил и прямиком через калитку – навестить знакомого.

Ан нет. Маячил у окна, любовался панамкой, ни словом не обмолвился. Хотя знал – Дуся тут не пирогами подъедается, а работает в доме, где произошло убийство с покушением.

Обидно. Иногда любое слово может привести к разгадке. Валерьевич мог бы поспособствовать раскрытию, спросить, не может ли сосед быть здесь полезен. А он даже машину за кустами упрятал.

Прилично разобидевшись, Евдокия решила, что прежде понаблюдает за встречей полковника и рыбака, а позже таки – прыгнет. Как снег на голову навалится, чтобы растерялись и лица не готовили.

Приглядывая за тропинкой на задах, Евдокия быстро проскользнула до небольшого кустика, укрытого еще и камышами. Едва успела юркнуть и прикрыться пышной веткой, из-за соседской изгороди показался генштабист.

Неторопливо и неслышно семеня по травяному склону, Егор Валерьевич спускался к пруду. Тихонько прошуршал мимо куста и Евдокии, ступил на доски мостков и осторожно, так, что ни единая деревяшка не скрипнула, подкрался к рыбаку… Собрался неожиданно по спине хлопнуть…