Фридрих Незнанский - По закону «Триады» Страница 22

— Аты знаешь, — сказал Чонг Ли, — японцы говорят, что мужчина — дерево, а женщина — птица.

— Птица? — переспросила Лянь.

— Ну да. Которая сидит на нем.

Лянь прикоснулась пальцами к его лицу. Чонг Ли замер. С мороженого, которое Лянь держала в другой руке, капали красные и белые капли.

— Чонг Ли! Мы с тобой жених и невеста. Почти муж и жена. Я очень хочу поцеловать тебя… Закрой глаза.

Чонг Ли послушно закрыл глаза. Щека прикоснулась к щеке. Остаток мороженого выпал из руки девушки и растекся красно-белым… После долгого поцелуя Чонг Ли приоткрыл глаза, чтобы полюбоваться лицом своей возлюбленной. И увидел, что ее глаза тоже открыты — она напряженно смотрела в сторону.

И вдруг автоматная очередь взметнула щебенку у его ног, — и тут же Чонг Ли отпрыгнул на два метра. Еще один прыжок, — и он опять упредил выстрелы.

Трое мужчин в черных масках окружили его. Самый рослый оказался за спиной, у забора, двое других, один с ножом, один с автоматом — непосредственно перед ним, возле подсобок.

Лянь уже оказалась за спиной одного из мужчин. Тот сделал нетерпеливый жест в сторону подсобки, и Чонг Ли даже не успел поймать взгляд Лянь — она спряталась за углом палатки. Чонг Ли увидел ухмылку через прорезь маски и… снова прыгнул в сторону, увернувшись от автоматной очереди, и приземлился на доски, наваленные на земле. Впрочем, убивать его, кажется, не торопились, смаковали момент, забавлялись.

— Какой шустрый! — сказал по-китайски тип с автоматом. — Так смешно прыгаешь. Хочешь еще поиграть? — Он выпустил новую автоматную очередь в землю рядом с досками. — Все равно тебе не уйти, глупый заяц!

— Довольно! — заявил рослый по-русски. — Пора кончать.

Чонг Ли вдруг подпрыгнул на досках, оттолкнулся от самой длинной — ее край торчал на метр дальше остальных…

Еще одна автоматная очередь, — но Чонг Ли в акробатическом сальто уже был над забором… Мгновение — и уже с той стороны послышался стон, и сразу же — удаляющийся топот.

Бандиты опустили стволы и переглянулись. Высокий снял маску, это был парень с типичными славянскими чертами. Он выругался по-русски.

— Блин, я вообще не въехал — как он так сиганул?! Это же нереально — через такой-то забор, тут больше двух метров!

Из-за подсобки испуганно выглянула Лянь.

— Это ты, сука, предупредила?

Лянь спряталась за спину одного из китайцев. Тот сделал ей успокаивающий жест: не бойся, все в порядке и сказал русскому:

— Леха! Она не предупредила. Мы видели. Она хорошая девочка. Хорошо его развела. Хорошо целовалась. — Он говорил почти без акцента. — Да, Лянь?

Лянь быстро закивала.

Леха посмотрел на нее хмуро и почесал затылок.

— Блин, Мо, че ж теперь делать-то?

Мо спокойно объяснил:

— Бежать. — Он показал в сторону выхода со стройки. — А мы… — махнул в противоположном направлении. — Там тоже есть выход со стройки.

Внезапно Лянь ойкнула и вцепилась ему в плечо. Мо проследил направление ее взгляда — посмотрел на верхний край пробитого пулями забора. Там были красные брызги.

— Леха, мы его ранили, теперь не уйдет далеко. Давай!

Мо показал жестом, чтоб Леха живее шел к выходу, а сам снял маску и двинулся в противоположную сторону. Второй китаец последовал его примеру. Мо ласково обратился к Лянь по-китайски:

— Сестренка, как тебя зовут?

Лянь семенила рядом.

— Лянь Цихуа, господин!

Мо улыбнулся:

— Что ты, я пока не господин… А вот у господина До ты хочешь работать, верно?

Лянь оживилась:

— Да! Там красиво. И много денег. Но… — она испуганно глянула на напарника Мо, — только танцевать, ничего больше!

— Слыхал, Ши? — сказал Мо.

Напарник засмеялся. А Мо ободряюще улыбнулся девушке:

Конечно! Я поговорю с господином До… Это хорошо, что четыре дня назад ты рассказала Ши, что Чонг Ли жив. А то так и осталась бы продавщицей. — Мо говорил с девушкой ласково, почти по-отечески.

Ши подтвердил:

— Да, Лянь, ты правильно поступила! Чонг Ли плохо себя вел. Забывал о тебе. Не дарил подарков.

Лянь ответила с некоторым сомнением:

— Но вот сегодня… купил мороженое.

Мо резонно возразил:

— Мороженое один раз не заменит достаток на всю жизнь. — Он взял девушку за локоть. — Он был не способен стать хорошим мужем. К тому же он циркач, да? Ты не знаешь, он давно занимается акробатикой?

— С детства. Он рассказывал мне о своей семье. Это древняя цирковая династия из провинции…

Она замолчала. Вздохнула, будто всхлипнула. И вдруг упала лицом вперед, на землю. Ши округлил глаза — он увидел в спине девушки свой нож. Мо быстрым движением вынул нож, вытер о платье на плече Лянь и протянул Ши.

— Когда носишь нож на поясе — следи за ним. Ты не заметил, как я его вытащил. Это непростительно.

— Мо! Зачем? Что она тебе сделала?

— Она не сказала нам, что парень — акробат. Знала и не сказала. — Он подтолкнул Ши Хуаня, чтоб тот продолжал движение. — Понимаю, тебе нравилось заниматься с ней сексом. Но будь мужчиной.

Мо быстро пошел вдоль забора. Ши пришлось догонять его. Он обернулся последний раз, чтобы посмотреть на тело девушки. Потом по примеру Мо перевесил автомат на спину — под куртку.

Найденов

Следователь Мосгорпрокуратуры Найденов, мужчина лет пятидесяти, был формалист и педант. Это отражалось во всем: прическа — волосок к волоску, костюм без единой складочки, на рабочем столе ни одной лишней бумаги, канцелярские принадлежности — строго на своих местах. Следователь и сидел прямо, и говорил подчеркнуто официально.

Турецкий сидел с противоположной стороны стола следователя. На лице у него были ссадины.

— Вы обвиняетесь в систематическом превышении служебных полномочий, а также недозволенных методах проведения дознания и давлении на свидетелей. Данные деяния подпадают под статьи 285, 286 часть третья, 294 часть третья, 299, 300, 301, 302, 303, 309 часть вторая, 330 часть вторая Уголовного кодекса Российской Федерации. Еще, кстати, было сопротивление при задержании.

— Постановление об аресте они не предъявили. Вели себя как бандиты. Как я еще должен был реагировать?

— Вы же не дали им такой возможности, сразу набросились с кулаками, стали бить.

— Всех четверых? — усмехнулся Александр Борисович.

— Четверых — не четверых, есть свидетели! Вы оставьте эту демагогию. Вам понятно, о чем идет речь?

— Уголовный кодекс я помню. Непонятны только причины этих бредовых обвинений.

— Выбирайте выражения — я буду заносить их в протокол допроса. Основанием для возбуждения уголовного дела послужили рапорты ваших коллег на имя начальника ГУВД Москвы.

Следователь сделал паузу, испытующе посмотрел на Турецкого — станет ли он расспрашивать о персоналиях? Но Турецкий молчал.

— Имена людей, подававших рапорты, на данном этапе следствия раскрывать считаю нецелесообразным, так как на них также может быть оказано давление…

Турецкий разглядывал свои руки. На запястьях — красные полосы, следы от наручников. Пока что давление было оказано на него.

— Как раз для обеспечения безопасности их и прочих лиц, в отношении которых вами совершались противоправные деяния, в качестве меры пресечения для вас и было определено заключение под стражу.

Следователь снова замолчал, посмотрел на Турецкого в ожидании вопросов или протестов. Но вопросов не было.

— Желаете ли вы сделать чистосердечное признание, назвать лиц из числа свидетелей или подозреваемых, показания которых были добыты вами с помощью незаконных методов воздействия?

— Нет, — сдерживаясь, сказал Турецкий.

— Вы не признаете, что использовали свои служебные полномочия вопреки интересам службы? Совершали действия, явно выходящие за пределы ваших полномочий и повлекшие существенное нарушение…

— По-русски можете говорить, вы, педант?

— Прошу не перебивать… и повлекшие существенное нарушение прав и законных интересов граждан? Принуждали к даче показаний или отказу от дачи показаний?

— Конечно, не признаю!

— Это ваше право, — сдержанно вздохнул следователь. — Но я вам гарантирую, что каждый преступный эпизод вашей деятельности будет со всей полнотой отражен в деле.

Турецкий посмотрел на него с иронией.

— Вы так уверены, что меня есть в чем уличать? Вы ни на секунду не допускаете, что эти, — он кивнул на папку с делом, — пресловутые рапорты моих засекреченных коллег могут оказаться полной туфтой?

Следователь ответил холодно, с уверенностью в своей правоте:

— Я наслышан о вас, Турецкий. О вас и ваших методах. Вы и подобные вам забыли, что призваны служить закону, а не наоборот. Вот и пришло время очистить органы правопорядка от подобной скверны.

— Странно, что мы с вами никогда прежде не сталкивались, когда я в Генпрокуратуре работал. У вас такая активная жизненная позиция…