Стенли Эллин - Свет мой, зеркальце, скажи Страница 22

- Каких именно?

- Никогда больше он не имел права видеть Ника.

В номере отеля пахнет сыростью. Люстра светит бледно-желтым светом единственной уцелевшей лампы. Из окна видна мокрая кирпичная стена.

Вивьен, улыбаясь, разглядывает эту убогость, тихо напевая:

- Нью-Йорк, Нью-Йорк, чудесный город...

- Я сожалею, Вив, но по крайней мере, это уединенное место.

- Мы больше не можем идти проторенными путями. Удобства есть, я надеюсь? Или горшок под кроватью?

- Нет, ванна там, за этой дверью. Ты можешь не верить, дорогая, но даже подобная дыра стоит бешеных денег.

- Если ты не получаешь отпущения грехов, то хотя бы оплачивал их. Тем не менее, "Плаза"...

- Я буду откровенен и груб, Вив. Этого номера вполне достаточно для кратких встреч, и ты отлично знаешь, нам не на что больше надеяться. Час или два то тут, то там, уворованных из рабочего дня.

- Потому тебе и повезло, ибо я одна из тех извращенных личностей, находящих, что скрытность добавляет удовольствия. Но тебе почему это нравится?

- Я не могу рисковать, если хочу сохранить Ника.

- Я не возмущаюсь, дорогой. Как бы то ни было, если твоя жена соглашается играть в эту игру, что я могу поделать?

- Ничто не изменится. Поверь мне, она совершенно не способна играть так, как это делаешь ты. Она превращается в мегеру, и все идет прахом.

- А теперь все не так?

- Меньше, чем можно было ожидать. Поскольку я предстаю перед промывателем мозгов и прилагаю усилия выкарабкаться, она удовлетворена.

- А ты?

- Я выживаю, - говорю я, кладя руки на её округлый зад. - Почему бы и нет? Посмотри только, что меня утешает.

- Но используется не в полной мере.

Она отстраняется, открывает ящик комода и запускает руки в знакомое белье.

- Здесь все?

- Все.

- Отлично.

Войдя со мной в комнату, Вивьен кладет на комод принесенный пакет. Разрывает шпагат и бумагу и открывает картонную коробку.

- А для полноты картины...

Она оборачивается и выставляет напоказ парик и атласные туфли на высоком каблуке.

- Теперь, дорогой, задерни занавески.

Кирпичная стена гарантирует нам, что абсолютно никто не может нас видеть сквозь запотевшие стекла, но я отлично знаю её желание настоять на своем. Я их задергиваю.

- Скрытность добавляет удовольствия, - повторяет Ирвин Гольд. Дерьмо!

Герр доктор улыбается, демонстрируя желтые зубы.

- Одна из основ пуританизма, мэтр. А если подумать о состояниях, созданных благодаря этому предприимчивыми людьми, не стоит ужасаться, - он вновь скалится, повернувшись ко мне. - Признаете, Пит, что нежная сценка, на которой мы только что присутствовали, верна во всех деталях?

- Да.

- И что подобные сценки часто повторялись в этом малоприятном убежище?

- Да.

- В течение долгого времени?

- Я хотел бы ответить, но не могу. Мне очень больно, у меня затекли ноги, а в мою спину, пока я сижу прямо в этом кресле, как мне кажется, вонзили кол.

Желтоватый оскал скрывается.

- Сколько времени?

- Я не знаю. Не помню.

- Ну как же так? Это необходимо, мой скрытный Пит. Это необходимо.

Макманус покусывает сигару, изучая свои карты. И бросает на стол двойку червей. Джоан покрывает его девяткой, он едва не умирает из-за моей десятки, а Грейс пасует. Раздругой в месяц я обязан пригласить Макмануса с компаньоном сыграть вечерком в бридж, а Грейс - последняя в длинном списке; все партнеры Макмануса по бриджу - элегантные тигрицы с решительными чертами, готовые перегрызть горло по приказу хозяина. Это трудно для Джоан - партнерши сегодняшней тигрицы, потому что Макманус отказался играть против команды муж-и-жена ( "Потому что, Господи, жене стоит потереть нос, и муж тотчас знает, какая карта у неё на руках" ), но ещё более затруднительно для меня, бывшего его постоянным партнером. Джекилл, любезный и веселый за обедом, чтобы нравиться дамам, он превращается в супер - Хайда, как только карты сданы.

Сейчас он протягивает руку, бросая шестерку бубей. Я могу только молить, чтобы удача от него отвернулась и он оказался в безвыходном положении. У меня не было такой масти. Грейс сбрасывает пятерку бубей, Макманус сбрасывает черви, Джоан тоже сбрасывает, и Макманус берет взятку. Он бросает косой и злой взгляд прежде, чем я смог отвернуть голову, вновь протягивает руку и бьет бубновым тузом, сбрасывает последнюю ненужную карту и заканчивает тем, что раскладывает оставшиеся перед собой.

- Вот, вот и вот. Двенадцать взяток на пиках.

Грейс держит марку. Она берет карандаш.

- Очень красивый шлем, - говорит эта сволочь и не удерживается, чтобы не добавить: - Жаль, что не объявили.

- Вы это слышите, - бурчит Макманус, испепеляя меня взглядом. Хотите, чтобы она повторила?

- Послушайте, Чарли, у нас недостаточно взяток для шлема.

- Надо полагать, что достаточно, ибо мы его выиграли, не так ли?

- Когда я объявляю взятки, я не беру с потолка, Чарли. Я объявляю по своей игре.

Он становится мертвенно бледным, только шея наливается кровью.

- Господи,что вы несете?Говорят вам, мы выиграли шлем.И смотрите в карты,когда объявляете.

- Будь у вас мои карты...

- Я вам говорил, нечего морочить мне голову этими глупостями. Хотя бы раз признайте себя виноватым, это все, чего я прошу. Сознайтесь, что ничего не понимаете в бридже.

- Я сделаю гораздо больше.

Он так завел меня, что я никак не мог попасть в свой карман и вытащить пачку ассигнаций.

- У меня пятьсот пятьдесят? Вот пять долларов. И отныне мы сможем обходиться без неприятных споров , и я буду оплачивать вам свои промахи так, как вы сочтете нужным. Это не составит труда.

- Вы заплатите мне? Моими деньгами?

Долгое сотрудничество научило меня понимать этот тон. Отказываясь от дискуссии, он берет нож для резки бумаги и пробует лезвие на своем пальце.

- Вы собираетесь поставить меня на место моими же деньгами?

- Моими, Чарли, - ответил я, бросая пять долларов на середину стола, чтобы он забрал их или оставил. - Вот так.

- Господи, - восклицает Джоан. - Веселенькие разговоры! Мы играем в карты, или нет?

Макманус ничего не слышит. Он наклоняется ко мне, указательным пальцем тычет меня в грудь.

- Мои деньги, дорогуша. Потому что лишь вчера бухгалтер приходил плакаться мне в жилетку. Номер 310 в отеле "Критерион". Десять месяцев по триста долларов в месяц. Три тысячи долларов моих денежек. Вы отлично знаете, что я не собираюсь вычитать из вашего жалования, но ваша щедрость в расходовании моих денег начинает выводить из себя!

- Чарли, этот счет из отеля...

- Да? Что? Не хотите ли вы сказать, что заключали сделки в этом захудалом отеле?

Внезапно Джоан вскакивает и выходит из комнаты. Слышно, как кухонная дверь ударяется о холодильник. Я встаю и смериваю Макмануса взглядом.

- Вы достаточно неплохой игрок в бридж, но зато истинный чемпион по грязным делишкам, Чарли.

Впервые ответа не последовало. Что он мог ответить?

Джоан склонилась над кухонным столом, опираясь на свои сжатые кулаки, понурив голову.

- Джоан, послушай. Прежде чем пуститься во все тяжкие, я хочу, чтобы ты поняла: я использовал номер для дел издательства, и только. Ты же знаешь Чарли. Когда он в агентстве, контора превращается в кастрюлю-скороварку. Единственное решение, какое я смог найти, - снять номер в квартале поблизости, чтобы спокойно поработать днем. Овчинка стоила выделки, даже если бы я платил из своего кармана. Клянусь тебе, Джоан, это правда.

Она поднимает голову.

- Я хочу увидеть этот номер. Немедленно. Проводи их, а потом мы отправимся в этот отель.

- В час ночи? Это бессмысленно. Послушай, Джоан, завтра. Завтра, прямо с утра...

- Тотчас, с тобой или без тебя, я немедленно отправляюсь посмотреть этот номер.

- И что ты рассчитываешь там найти? Или скорее кого ты думаешь там найти?

- Я найду там то, что ты оставил. О, Бог мой, ты болен. Болен. И не хочешь лечиться. Ты никогда не пытался вылечиться.

Север, юг, запад и восток, решетки стучат и захлопываются.

- Джоан, я пытался. Господи Иисусе, физические потребности - не из тех вещей, от которых можно избавиться чудесным усилием воли. Ты это знаешь. Если бы ты предоставила мне немного больше времени...

- Нет. Завтра мы с Ником переезжаем к родителям. В понедельник я отправлюсь к адвокату на консультацию по процедуре развода.

- Ты отдаешь отчет о том, что станет с Ником после разговора об этом?

- А ты отдаешь отчет о том, что только что сделал со мной?

- Послушай. Надо набраться терпения. Нику нужно время. Его надо подготовить. Мы можем дать ему понять, что разойдемся, но пока будем вместе. Он заслуживает хотя бы снисхождения, Джоан. Неделю. Восемь дней.

- Неделя, - вздыхает устало она. - А потом я скажу ему, что все кончено.

- Я скажу ему сам. Можешь не беспокоиться. Я сделаю это как можно мягче.

- И сознавая, что это действительно прощание навсегда.