Илья Рясной - Вирус смерти Страница 22

Через день он положил передо мной толстый пакет с материалами и две дискеты.

Янки едва не умерли от зависти, когда недавно увидели снимки, полученные нами с помощью нового поколения разведспутников. Разрешающая способность аппаратуры была на две головы выше, чем у западных поделок. Разложенные на моем столе снимки показывали, как выглядело логово противника еще вчера. Кроме того, мои ребята успели обернуться туда-обратно, нащелкать несколько пленок и записать парочку микровидеокассет.

Острогин сумел отрыть даже строительную документацию. С момента, как бегущие от страшных прибалтов русские войска оставили базу, она была реконструирована, но основные строения, сработанные крепко и добротно, остались теми же. Нам важно было знать не только расположение комнат, но и толщину стен, марку бетона. Выстрел из какого оружия может выдержать стена помещения, где можно укрыться, где выгоднее установить огневую точку.

Острогин умудрился отыскать акционерное общество, которое устанавливало на объекте часть систем сигнализации и охраны. Проанализировав все материалы, прогнав их через компьютер, мы получили общее представление о системе безопасности.

- Сколько же они денег угрохали на охрану, - удивлялся я. - Несколько линий высшей защиты. База находится на отшибе. Они повырубали на расстоянии двух сотен метров от забора все деревья и даже снесли деревенские домики, похоже, дав хозяевам откупного. Перед ограждением - первая линия "обороны". Радиолучевые устройства обнаружения. Российская система "Гарус". Фиксирует любое тело весом больше тридцати кило.

- Это я знаю, - кивнул Острогин.

- Дальше - спираль Бруно. С пропущенным по ней током.

На снимках базы была ясно видна перекрученная, идущая вдоль ограждения стальная лента, усеянная острыми лезвиями, - они намертво вцепятся в тело человека, у которого хватит дурости полезть на стену.

- И еще забор усеян вибродатчиками. За ним - полоса, прикрытая системой Протва-3. Тролль знает толк в этом деле. Данная российская система на две головы выше западных аналогов. Три уровня контроля - вибрационный, радиолучевой и вытекающей волны. Кроме того, территория напичкана объемными радиолучевыми излучателями - это своеобразные локаторы. Каждый прикрывает зону двадцать на двадцать метров. Ну и, конечно, видеокамеры, в том .числе инфракрасные. Могут быть мины-ловушки, самостреляющие системы. И прочие сюрпризы.

- Что из этого следует? - осведомился Острогин.

- Проникнуть незаметно на базу практически невозможно.

- Даже "Тени"?

- Система охраны похлеще, чем на ядерных объектах. Конечно, у любой системы есть слабина. Еще месяца два разведки, месяцок на разработку плана... Но нас это не устраивает. Значит, надо брать в открытую. Гарнизон там за сотню бойцов. Обученных на высоком уровне.

- Не взять? - спросил Острогин.

- Возьмем. Очень рискованно. Но план есть... Значит, так. Вертолет огневой поддержки наносит удар вот по этому квадрату, - начал объяснять я, чиркая ручкой по плану.

- Стратегическая авиация, ракеты, - кивнул Острогин.

- Один вертолет необходим. Он врежет по объекту и тут же уйдет. Никогда не докажут, что это был российский вертолет. Да и вообще это проблемы МИДа. Мелкие проблемы, кстати, по сравнению с нашими. В лайковых перчатках сработать не удастся.

- Чепуха, - Острогин накрыл ладонью мой план. - Все это не годится.

- Иначе не получится. Только если вежливо постучаться в дверь и попросить впустить.

- Вот, - Острогин открыл дипломат и вытащил еще пачку документов. - В этом месте во время войны немцы собирались создавать засекреченную микробиологическую лабораторию. Построили подземный комплекс. Перебили всех военнопленных, которые участвовали в строительстве. Попользоваться не успели. В начале восьмидесятых наше МО решило создать там некую исследовательско-производственную структуру, о которой не знал никто, кроме нескольких человек, работавших там. Во время вывода войск военные прихватили лишь часть аппаратуры. Прочее оставлять ЦРУ мы не могли. Поэтому помещения запечатали и заминировали.

- Тролль живет на пороховой бочке, - хмыкнул я. - Он что, не мог узнать о подземном комплексе?

- Он не всемогущ. Обнаружить его практически невозможно. Информация строго засекречена. Если бы даже обнаружил, проникнуть туда без схемы расположения датчиков и взрывных устройств нельзя. Он бы взлетел на воздух. И сегодня на спутниковых снимках видна была бы только вмятина в земле.

- Схема минирования?

- Здесь, - постучал Острогин по пакету.

- Тогда они у нас в кармане.

- Не говори "гоп".

- Правильно.

Я суеверно постучал костяшками пальцев по столу. Загодя предсказывать успех операции значило искушать судьбу. Особенно, когда шансов пятьдесят на пятьдесят...

Впереди работа. Грохот разрывов, пулеметные очереди. Скользкая кровь на полу - не твоя кровь и не твоих товарищей, и на нее перестаешь обращать внимание в ходе боя. Ужас войны - он живет отдельно от тебя. В твоей душе он не задерживается.

Я и мои ребята привыкли жить арифметикой войны. В мирные времена это не лучшая привычка. Хотя разве бывают мирные времена? Для нас - нет. У каждого своя судьба.

Когда живешь войной, нужно уметь переступать через чужие жизни. Уметь холодно решать безжалостные уравнения. На одной стороне - человеческая жизнь, порой невинная, порой жизнь человека, который смотрит в твои глаза. На другой жизни десятков, а то сотен, тысяч людей. Сотня больше единицы. Арифметика войны. Ты обязан переступить через этого человека. А ведь ты не убийца. Ты ненавидишь костлявую. Ты умеешь сострадать. Ты человек. Но никуда тебе не деться. У тебя есть обязанности. От тебя слишком много зависит, чтобы распускать нюни. Это твое наказание. Жизнь ближнего перестает быть священной, ты занят гораздо более серьезными расчетами. Не имеет значения и твоя жизнь, она тоже становится членом уравнения. Ты не должен жалеть ее, если, конечно, ты не законченная сволочь, если волчья судьба не превратила тебя в хищника, живущего кровью и трясущегося за свою шкуру...

Заповедь "Не убий" - слишком большая роскошь для нас. Мы - жертвы арифметики войны. Мы расплачиваемся частичками наших душ. Мы берем на себя грехи, которые отмолить ох как тяжело. Но это наш груз. Наш долг. Долг людей, борющихся со смертью, заключая с ней кровавый договор...

- Прополка закончена, - прозвучало в наушниках.

- Ждите, мы идем, - отозвался я.

Ребята Инока проникли в подземное сооружение и нейтрализовали мины. Теперь можно идти.

Я не черепашка ниндзя. Мне не нравится бултыхаться в канализации по пояс в нечистотах.

- Мы почти в полном дерьме? - хмыкнул Горыныч.

Не в первый раз ползаю по канализации. И, надо надеяться, не в последний.

Рюкзак равномерно давил на плечи. Мы были экипированы по штурмовому варианту. Комбинезоны "ночь" - их ткань не пропускает инфракрасных лучей и служит экраном от обнаружения средствами тепловизорной разведки. Ткань с суперсовременной кевларовой подкладкой держит пистолетные и автоматные пули. Пуленепробиваемый шлем с забралом оборудован не только наушниками и микрофоном, но и прибором ночного видения. Боеприпасов должно хватить на хороший затяжной бой. Штурмовые автоматы, бесшумное оружие, снайперские винтовки, гранатометы все, ,что мы могли, тащили.

Пока все шло гладко. Без задержек доставили оружие, проникли в район, не вызвав подозрения полиции и агентов Тролля, если они есть в окрестных городках и деревнях. Легенда и прикрытие были продуманы досконально.

Труба канализации была проломлена. Открывался проход, взломанный за час до нас "Ключом-8" - взрывчаткой, использующейся для взлома бронированных дверей и для проломов стен. Узкий, под углом в сорок пять градусов ведущий вниз тоннель. Пробираться с поклажей по нему - занятие нелегкое. Ничего, как-нибудь ползком, на четвереньках, скользя пальцами по влажному, склизкому кирпичу. Вот и уходящая вверх шахта. Ржавые металлические ступеньки. Тут тоже мокрый и склизкий кирпич. Писк крыс откуда-то сверху. Неужели им нравится жить здесь? Вряд ли. У них, бедняг, просто нет ничего другого.

Если все это ловушка, с макиавеллиевским коварством устроенная нам Фаустом, то восемь человек из группы "Тень" погибнут. Еще четверо, которые сейчас наверху, тоже окажутся в незавидном положении. Троих я оставил в Москве. Это сильнейший удар - не участвовать в боевой операции, когда настоящей работы не было несколько лет. Но таковы правила.

Все, выбрались. Вот он, секретный объект "В-16" МО СССР... Затхлый, прохладный воздух. Шершавый бетон стен. Красные надписи в скачущих лучах фонарей. "Опасно", "Радиационная зона", "Кольцо номер один". Бронированные антирадиационные стекла. Недоразмонтированная аппаратура. Хрустящий и скрипящий под тяжелыми башмаками пластиковый и металлический мусор.

- Привет, - произнес Инок. - Долго вы шли.