Чингиз Абдуллаев - Флирт в Севильи Страница 22

— Значит, это была она. Я так и думала. Значит, она убила Лилию и пыталась убить Ингебору. Значит, это она так ненавидит Ингрид… Сейчас я все поняла. Она единственный человек в нашей группе, кто так ненавидит Ингрид. Больше никто не мог написать записку с угрозами. Никто, кроме нее.

Глава одиннадцатая

Дронго молчал. Доколина глядела на него расширившимися от ужаса глазами, словно ожидая, что он подтвердит ее версию. Но он молчал, размышляя над ее словами. Затем оглянулся. За их спиной находился небольшой отель «Америка» с прилегающим к нему рестораном, уже давно закрытым. Из отеля на площадь вышли несколько человек. Они громко кричали. Дронго нахмурился.

— Уже поздно, — сказал он, взглянув на часы, — давайте вернемся в отель.

— Вы думаете, что это она? — спросила Лена.

— Пока я ни в чем не уверен, — пробормотал Дронго, — я только знаю, что сюда приехали несколько человек, один из которых убит. И боюсь, что убийца не посторонний, а кто-то из вашей группы.

Он поднялся и помог подняться своей собеседнице. Она испуганно оглянулась, словно ожидая нападения убийцы.

— Кто же мог это сделать? — снова спросила она.

— Если бы я знал, я бы прямо сейчас сообщил об этом местным следователям, — признался Дронго, — но боюсь, что точно я не знаю.

— Неужели кто-то из наших мужчин? — дрогнувшим голосом спросила Лена.

— Не нужно гадать. В таких случаях хуже всего обвинить невиновного человека. В некоторых демократических странах считается, что лучше отпустить десять виновных, чем осудить одного невиновного. В некоторых авторитарных странах считалось, что лучше посадить десять невиновных, чем отпустить одного виновного. Знаете поговорку «Лес рубят — щепки летят». Но мне не нравится ни первый вариант, ни второй. Осуждать невиновного нельзя, это противоречит и здравому смыслу, и чувству справедливости. Но отпускать виновного тоже неправильно. Иначе чувство безнаказанности рождает вседозволенность. И тогда в обществе появляются люди, которые считают возможным для себя плевать на остальных, не считаясь с их мнением и законами государства. Поэтому мне так нравится Конфуций. Плати добром за добро, а за зло плати по справедливости. Может быть, я поэтому начал заниматься своим делом, Лена, чтобы платить за зло по справедливости. Но пока у меня нет фактов, указывающих конкретно на причастность кого бы то ни было к этому убийству.

В отель они возвращались молча, и каждый думал о своем. Когда они вошли в холл, к ним подошел сотрудник службы безопасности, допрашивавший Дронго вместе со следователем.

— Я вас ждал, — сухо сказал он по-английски. — Не думал, что вы вернетесь так поздно.

— Вы говорите по-английски? — спросил Дронго.

— Немного, — скромно ответил незнакомец.

— Как вас зовут? — устало спросил Дронго.

— Диего Таррега, — представился незнакомец. — Мне нужно с вами поговорить.

— Идемте, — согласился Дронго. — Только давайте сначала проводим сеньориту, а потом зайдем ко мне.

Они проводили Лену до номера. Когда Доколина входила в свою комнату, она обернулась к Дронго.

— Вы уверены, что убийца никого больше не тронет?

— В отеле остались дежурить полицейские, — напомнил Дронго, — и работают все камеры. Не беспокойтесь. Я думаю, что вы можете спать спокойно.

Когда Лена закрыла дверь, он прошел в сопровождении Тарреги до своего номера и, открыв дверь, вошел в просторный триста первый номер.

— Садитесь, — пригласил он гостя, — и теперь скажите, зачем я вам нужен.

— Мы навели справки, — объяснил Таррега, — проверили ваше сообщение. В прошлом году в Барселоне уже был похожий случай. Там тоже перерезали провода камеры аналогичным способом. Кто-то вычисляет угол наблюдения камеры и умудряется подойти так, чтобы сначала блокировать камеру, а затем перерезать провода. Оба раза преступнику удавалось осуществить задуманное именно потому, что камеры не были статично закреплены. Когда камера уходила в сторону, преступник подходил к ней и очень умело отключал.

— Значит, второй случай подряд?

— Второй, — подтвердил Таррега, — но в Барселоне никого не убили.

— Может, у преступника тогда не получилось? — предположил Дронго.

— Кроме погибшей там были еще трое, — напомнил Таррега, — Балодис, Меднис, а также коммерческий директор, сеньора Озолинь. Значит, убийца кто-то из них троих.

— Возможно, — согласился Дронго, — остается лишь определить, кто из них перерезал провода и для чего.

— Поэтому я и пришел к вам. Я попросил проверить еще раз. Вы в Европе слишком известный человек, чтобы так просто появиться в Севилье, и именно в том отеле, где произошло убийство. Вы приехали вчера вечером, а ночью прилетела группа из Латвии. Мы проверили и ваше сообщение о нападении на одну сеньориту в Риге. Здесь тоже все подтвердилось. В Латвии не только напали на эту сеньориту, но и угрожали другой, которая приехала вместе с вами. Возможно, вы прибыли сюда, уже подозревая кого-то из членов группы?

— Нет, — ответил Дронго, — я никого не подозревал. Иначе бы обратил внимание на поведение подозреваемого. Думаю, что завтра нужно более подробно поговорить с каждым из группы. Преступник не может все время врать. Рано или поздно он допустит ошибку, и тогда можно установить, где именно он ошибся.

— Мы проверили отпечатки пальцев в номере, — сообщил Таррега, — кроме отпечатков самой убитой там нашли отпечатки еще одного человека. Завтра утром мы проверим отпечатки всех членов группы и выясним, кто был в ее номере.

— Не уверен, что все так просто, — возразил Дронго, — у убийцы было совсем немного времени. Не забывайте, что я видел сеньору Омельченко перед тем, как она отправилась в свой номер. И возможно, я был последним, кто разговаривал с ней.

— Режиссер Круминьш сообщил, что стучал к ней в номер и она отвечала ему из ванной комнаты, — сообщил Таррега. — Похоже, что последним был именно он. Но у нас его слова вызывают некоторое сомнение. Дело в том, что у нее были сухие волосы и она явно не принимала ванну или душ.

— Может, она мыла руки, — буркнул Дронго, — мало ли зачем человек может войти в ванную комнату. Круминьш сообщил мне то же самое еще до того, как была обнаружена убитая Омельченко. Он был потрясен ее смертью. Кажется, он питал к ней довольно нежные чувства.

— Круминьш был потрясен, — согласился Таррега, — но нам показалось, что он немного заторможен. Вы не знаете, он не увлекается наркотиками? Обычно творческие люди…

— Мне об этом неизвестно, — перебил Дронго своего собеседника, — если он увлекается подобными вещами, то вам нужно взять его кровь на анализ и выяснить, что именно он принимает. А до этого подобные разговоры кажутся мне не совсем этичными. Надеюсь, вы меня понимаете.

— Понимаю.

Таррега поднялся и подошел к двери. Затем обернулся и сказал:

— Мы нашли отпечатки пальцев и на дверной ручке. Наш криминалист завтра утром возьмет отпечатки у всех членов вашей группы. Включая и вас, сеньор Дронго. Я надеюсь, что вы не обидитесь. До свидания.

Он вышел из номера и закрыл за собой дверь. Дронго продолжал сидеть в кресле. Затем поднялся и подошел к окну.

Через улицу был виден магазин компьютерной техники, в котором круглосуточно работало интернет-кафе. Местные ребята засиживались здесь по ночам, так как существовал специальный льготный ночной тариф. Огни магазина ярко светились в ночной темноте.

«Двадцать первый век, — подумал Дронго, — новое тысячелетие. А люди по-прежнему обманывают, убивают друг друга, пытаются свести счеты, сходят с ума и ненавидят себе подобных. Человечество не умнеет и не меняется».

Дронго принял душ и лег спать.

Спал он достаточно тревожно, хотя его редко мучили кошмары. Тревожные мысли не давали заснуть.

Еще совсем маленьким мальчиком он часто видел кошмары, которые заставляли его просыпаться и бежать к матери. Уже будучи взрослым, он понял, что глубокая впечатлительность ребенка связана с бурным детским развитием. Кошмары преследовали его довольно часто, и мать, чтобы успокоить сына, водила его по комнатам. Пока однажды ему самому не надоели подобные ужасы. И он заставил во сне отступить кошмар. Маленький ребенок во сне победил свой кошмар. Проснулся он тогда с удивительным ощущением победы. Ему было шесть или семь лет. Он заставил кошмар отступить раз и навсегда.

И никогда после этого кошмары больше не преследовали его во сне. Наоборот, он видел удивительные сны. Цветные и прекрасные. Иногда грустные, иногда тревожные, иногда счастливые, но кошмары больше не повторялись. Зато он часто летал во сне и сохранил эту удивительную способность навсегда.

Проснулся он достаточно поздно, было уже около десяти. Едва он успел побриться, как позвонил портье. Он попросил Дронго спуститься вниз, где ему необходимо было сдать отпечатки пальцев. Криминалисты приехали прямо в отель, чтобы на месте проверить все отпечатки пальцев и сравнить их с найденными в комнате погибшей. С самого утра в отеле работала полиция. После того как все сдали отпечатки, следователь разрешил им пройти в ресторан и позавтракать.