Гарри Кемельман - В понедельник рабби сбежал Страница 22

Выбор школы оказался очень удачным. Поскольку практически все женщины работали, в округе было три или четыре детских учреждения, но в то, которое выбрала Гитель, ходили несколько детей, говорящих по-английски, — их родители или приехали на длительное время из США или других англоязычных стран, или были новыми репатриантами. Так что переход на иврит оказался для него еще легче. Сначала он играл только с детьми, говорящими по-английски, но по мере освоения иврита у него стали появляться и другие друзья. Но самым постоянным товарищем по играм и лучшим другом был Шаули, мальчик из верхней квартиры.

Хотя у рабби не было четкого распорядка, время для него не тянулось медленно. В каком-то смысле все годы жизни в Барнардс-Кроссинге он тоже сам распоряжался своим временем. Он посещал заседания, решал вопросы в комитетах, давал советы, но все эти дела шли не по расписанию. У него не было определенных часов приема и жесткого режима работы. Поэтому здесь его день не слишком отличался от дней в Барнардс-Кроссинге. Утром он шел в одну из ближних синагог на утреннюю службу, бывало, общался с кем-нибудь из прихожан или даже завтракал с ними в ближайшем кафе. Он знакомился с городом, много читал, причем большое количество книжных магазинов и широкий выбор книг были постоянным источником приятного удивления. И конечно, он работал над своей статьей об Ибн Эзре.

И рабби, и Мириам завели друзей — она в больнице и в ульпане, а он в синагоге. Иногда по вечерам они принимали их у себя или ходили в гости к ним, проводя время, как принято здесь, за чаем, кофе, печеньем и разговорами. Однажды рабби справился с опасениями по поводу движения на дорогах и арендовал машину; они совершили путешествие по Галилее и провели несколько дней в кибуце. На какой-то вечеринке они встретили одного хавера, товарища, который приехал в город по своим кибуцным делам. Его звали Ицикал. Они так и не узнали его фамилию.

— Приезжайте к нам на несколько дней, и вы увидите, как живет настоящий Израиль. Мой ближайший сосед уезжает в отпуск, и вы можете пожить в его доме.

— Но кого мне спросить, когда я приеду?

— Спросите Ицикала — они поймут.

Его сыну, ровеснику Джонатана, разрешили остаться с родителями вместо детского дома, где дети такого же возраста жили вместе, — чтобы Джонатану было с кем играть. Он пришел с отцом на следующий день в пятницу, чтобы отвести Смоллов на завтрак в общественную столовую. Когда они вошли, рабби читал утренние молитвы. Малыш наблюдал за ним широко открытыми от удивления глазами.

— Что он делает, папа?

— Ш-ш, он молится.

— А что это на нем надето, платок и эти ремешки?

— Это талес и тфилин. Помнишь, в твоей книге о войне есть фотография солдат у Стены в такой же одежде?

— Зачем они их надевают?

— Они думают, что это помогает в молитвах.

— Но почему они молятся?

Рабби закончил. Он улыбнулся мальчику.

— Потому что мы благодарны и хотим выразить благодарность.

Ицикал тоже улыбнулся.

— У нас нерелигиозный кибуц. Может быть, даже антирелигиозный.

— Вы не соблюдаете никакие праздники и шабат?

— Мы не соблюдаем религиозные праздники, а остальные отмечаем по-своему.

— Но из наших праздников чисто религиозный, пожалуй, только День искупления.

— Значит, его мы не соблюдаем.

— Изо всех сил стараетесь не соблюдать, или просто не придаете им значения — как именно?

Ицикал пожал плечами.

— По-разному. Многие просто не придают значения, но кое-кто из очень просвещенных склонен к доктринерству, про них можно сказать, что они изо всех сил стараются не соблюдать их.

Однако вечерняя трапеза, шабатний ужин, была праздничной. Все члены кибуца нарядились, женщины надели платья вместо джинсов, а мужчины белые рубашки с открытым воротом. Еда была традиционной — фаршированная рыба и курица, на столе были даже свечи и вино.

Смоллы сидели за одним столом с Ицикалом и его семьей, и рабби оглядел большую комнату. В одном углу он увидел за столом несколько пар, где все мужчины были в кипах.

Он кивнул в их сторону.

— Кто это? Они члены кибуца?

— Да, они члены кибуца. Они религиозные. Никто не возражает; у нас даже есть для них отдельная кухня. Они вступили в кибуц несколько лет назад. Мы были рады этому. То время было немного опасным. Вам было бы удобнее ужинать вместе с ними?

— Нет, все в порядке, но вы не возражаете, если я надену кипу? Для меня это в первую очередь вопрос привычки. И это избавит Джонатана от вопросов.

— Пожалуйста.

— И не будете возражать, если я произнесу благословение на вино и на хлеб?

— Вперед, рабби. Я понимаю. Конечно, сам я в это не верю…

— Это выражение благодарности за пищу, данную нам. — Он улыбнулся. — Способность выражать благодарность составляет одно из отличий человека от низших животных, и иногда не вредно проявить это отличие.

Ицикал покачал головой.

— Я вижу, вы немного знаете о животных, рабби. Поверьте мне, они тоже могут выражать благодарность.

Рабби подумал, потом кивнул и улыбнулся.

— Что ж, время от времени хорошо показать и сходство с низшими животными.

Ицикал засмеялся.

— Вы молодец, рабби. Я вижу, что вы в любом случае найдете причину, чтобы произнести благословение. Продолжайте. Я даже постою, пока вы это говорите.

Когда через несколько дней они отправились в долгий обратный путь в Иерусалим, Мириам спросила:

— Ты думаешь, тебе понравилось бы жить в кибуце, Дэвид?

— Пожалуй, да. Если бы нам пришлось остаться здесь, я бы всерьез об этом подумал. Вступление в кибуц раньше было своего рода героизмом, думаю, что в некоторых частях страны это и сейчас так. Но с чисто экономической точки зрения жизнь в большинстве из них, похоже, удобнее всего.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты знаешь, вещи здесь недешевы.

— Продовольствие — по крайней мере, некоторые продукты, дешевле, чем в Штатах.

— Да, но все остальное в основном дороже — жилье, одежда, машины, электроприборы. Похоже, что у большинства людей они есть, хотя при их заработках это выглядит невозможным. — Он покачал головой. — Как люди живут на их жалованье — большое чудо Израиля! Я задаю вопросы, но пока не получил убедительного объяснения. Насколько я смог выяснить, ты берешь в долг, чтобы купить нужную вещь, например, квартиру, и если потом не выплачиваешь вовремя взносы, тебя почти невозможно выселить. Так что пропущенные платежи прибавляются к твоему долгу, а ты просто выжидаешь, пока валюта не обесценится, или правительство не примет какой-нибудь закон о помощи. А в кибуце тебе не надо беспокоиться о таких вещах. Там позаботятся обо всем, обо всех расходах. И жизнь выглядит неплохо. Да, если бы мы решили поселиться здесь, я бы хорошенько об этом подумал.

— Религиозный кибуц, конечно, — отметила Мириам.

— Не вполне уверен. Нет, пожалуй, я не вполне уверен, что нерелигиозные кибуцы действительно совсем не религиозные. Понимаешь, возможно, так и следует праздновать шабат, который мы только что провели. И вполне возможно, что в библейские времена многие праздники праздновали так, как в этом нерелигиозном кибуце. Некоторые из них, такие, как Шавуот[46] и Суккот[47] непосредственно связаны с природой. Люди, живущие близко к земле, как кибуцники, празднуют их, наверное, так же, как евреи библейских времен, по тому же поводу — потому что это естественно.

Орошаемые поля кибуца остались позади, и они ехали теперь через пустыню, по выжженной, сухой, каменистой и бесплодной земле, где только редкие заросли низких, пыльных кустарников отмечали линию вади[48]. Яркое солнце отражалось ослепительными желтыми бликами от намертво спекшейся земли. Гнетущая безжизненная атмосфера заставила его замолчать. Пытаясь избавиться от нее, он снова заговорил.

— Я раввин, профессионально религиозный человек. Я молюсь в положенное время и определенным образом. Отчасти это вопрос привычки, как чистить зубы. И отчасти я делал это сознательно, потому что считал важным для сохранения религии и народа, как англичанин, который переодевается к обеду в джунглях. Но здесь все не так. Здесь ты не должен строго следовать ритуалу, потому что не должен считать это своей обязанностью. Я думаю, что тот же англичанин далеко не всегда переодевается к обеду, когда возвращается в Лондон. Может быть, все, что мы добавили за много лет, — молитвы, особые ритуалы — было сделано именно поэтому, необходимы по этой самой причине. Но теперь, пожалуй, причина исчезла, и они утратили свою необходимость.

— Это забавно, — мягко сказала Мириам.

— Что забавно? — он глянул на нее краем глаза.

— То, что тебе пришлось приехать в Святую Землю и обнаружить, что все святые вещи на самом деле не святые.