Наталья Никольская - Пари Страница 22

– На, ненасытный, – Маркелов достал из кармана пластиковую коробочку.

– Смотри-ка, не забыл, – улыбнулся Алискер.

Чтобы снова не нарезать круги вокруг квартала, он задом выехал со стоянки и остановился метра за сто от ресторана, давая возможность парочке спокойно усесться в машину. Он толкнул Маркелова в плечо.

– Вылезай, сядешь за руль, у меня обед.

К тому времени, как они поменялись местами, «мерседес» снова тронулся в путь. Теперь Зотов с Чебаковой направлялись к центру города. Они посетили один из супермаркетов, откуда вышли минут через тридцать, нагруженные огромными фирменными пакетами.

– Совмещают приятное с полезным, – сказал Алискер, дожевывая пиццу, – ну что, Вадим, о чем они болтали в ресторане?

– По большому счету ни о чем. Так, тюшки-тютюшки, люблю, трамвай куплю. Только вот у дамочки лицо было озабоченное.

– Ну-ка, дай диктофон, – Мамедов протянул руку за прибором.

– Есть там одно интересное место, ближе к концу кассеты. – с хитрой усмешкой сказал Маркелов.

– Что ж ты мне мозги канифолишь?

Вадим достал из кармана диктофон и, найдя нужное место, включил его. Запись не отличалась идеальным качеством, но голоса разобрать было можно. Сквозь приглушенные звуки музыки, позвякивание ножей и вилок о тарелки и звон бокалов Мамедов услышал:

– Сергей, а как же эта девица, ну, та, с фотографии? – в голосе Чебаковой сквозила тревога.

– Тебе-то что беспокоится? – небрежно ответил вопросом на вопрос Зотов, – Федорова-то нет.

– Теперь не-ет… – протянула Людмила.

– Кума с воза – кобыле легче, – цинично подытожил Зотов, – а доченька твоя успокоится, не переживай! – подбодрил он сникшую Чебакову.

– Ты же знаешь Светку – упрется как баран, с места не сдвинешь! – с досадой произнесла Чебакова, – неизвестно, что она выкинет…

– Это уж точно, избаловали вы ее, – наставительно сказал Зотов, словно имел право давать оценку воспитательной работе супругов Чебаковых.

– Ну, выпьем, что ли? – добавил он после небольшой паузы, – где наша не пропадала!

Дальше пошел обычный ресторанный треп. Мамедов выключил диктофон и, подняв глаза на Маркелова, строго спросил:

– Больше ничего не забыл мне сказать?

– У меня, конечно, не такая память как у тебя, – иронично ответил Вадим, двигаясь за «мерседесом», – но мне кажется больше ни о чем стоящем внимания они не говорили.

– Ладно, – спокойно сказал Алискер, – они, по-моему, движутся к дому, если заедут во двор, следом не заезжай, останови где-нибудь на улице.

В понедельник Вершинина чувствовала себя бодрой и отдохнувшей. После торжественного ужина при свечах и прочих занятий и удовольствий она, как ей казалось, обрела дополнительный жизненный тонус.

К тому же она была довольна тем, что воскресный день оказался удачным и в плане проводимого ей расследования: последнее сообщение Алискера было особенно важным.

Полученную от него информацию переоценить было невозможно, она проливала свет на события двух последних дней, да и вообще заново восстановила ту ниточку, которую Вершинина и Антонов-старший, стоя над бездыханным телом Кривого, сочли порванной.

«– Я прослушала пленку и выудила еще кое-какую полезную для нас информацию, – сказала я сидящему рядом с моим столом Алискеру.

– Что за информация? – заинтересовался он, довольный тем, что расследование заметно продвинулось за относительно небольшой срок.

– Ближе к концу разговора Чебакова договаривается с Зотовым, что в понедельник, то есть сегодня, он заедет за ней в половине первого в салон красоты «Афродита», что на улице Ноябрьской, и что потом они поедут к нему.

– Это значит, что они на самом деле любовники? – торопился с выводом Мамедов.

– И это тоже. Но самое главное, что Чебаковой не будет дома по крайней мере часа три-четыре. – я заговорщически поглядела на Алискера.

Он встрепенулся:

– Обыск?

– Догадлив ты, однако, – насмешливо бросила я.

– Вы думаете, что Чебакова причастна к убийству Федорова? – глаза Алискера заблестели. Он живо напомнил мне ретивого скакуна, рвущего поводья.

– И Зотов тоже. – сухо, дабы остудить его эмоции – темперамент-то у него южный – резюмировала я.

– Они в сговоре?

– Полагаю, да.

– Вы рассчитываете найти что-то конкретное в квартире Чебаковых? – Мамедов пристально посмотрел на меня.

– Не знаю, в данных обстоятельствах любая мелочь может иметь колоссальное значение, не мне тебя учить, – я встала из-за стола и прошлась по кабинету.

– Кто поедет?

– Ты говорил, у Чебаковых дверь на сигнализацию не поставлена? – задала я встречный вопрос, снова садясь в кресло.

– Не поставлена, – рапортовал Алискер.

– Значит, Маркелов нам не нужен. Поедем вчетвером: я, ты, Антонов Коля и Ганке.

– Антонов сегодня в плохом настроении, – с усмешкой сказал Мамедов.

– Что такое?

– Чувствует себя не важно. Вчера поцапался с женой, а сегодня она ему завтрак не приготовила, как он говорит, из принципа. Пришлось ему варить себе яйца вкрутую. Налопался их, а теперь с желудком что-то.

– Несварение? – вспомнила я ехидную шуточку Виктора.

– Наверное. – пожал плечами Алискер.

– Пусть примет что-нибудь. У меня вот только фестал есть, передашь ему, может поможет.

Покопавшись в одном из отделений портфеля, я вскоре нащупала плотную фольгу, в которую были упакованы таблетки, и, оторвав пару, протянула Алискеру».

– Звони, Алискер, – сказала Вершинина, когда «Волга», в которой кроме нее и Мамедова сидели Ганке и Николай Антонов, остановилась во дворе дома.

Алискер, сидевший за рулем, взял трубку и набрал номер квартиры Чебаковых.

– Никого, – сказал он после семнадцатого длинного гудка и опустил трубку.

– Валентиныч, – Вершинина повернулась назад, – сколько тебе нужно времени на входную дверь?

– Не больше минуты, – ответил он, барабаня пальцами по «дипломату», лежащему у него на коленях, – замок здесь простенький.

– Тогда – вперед, – бодро скомандовала Вершинина, – Алискер будет тебя прикрывать.

Ганке не спеша выбрался из машины и вальяжной походкой королевского павлина направился к дому. Алискер пошел следом. Поднявшись на крыльцо, Валентиныч положил свой чемоданчик на перила и открыл его. Алискер медленно продвигался к дому, оглядываясь по сторонам. Когда он поднялся на последнюю ступеньку, Валентиныч уже занимался замком.

Через несколько секунд дверь открылась и Ганке, а следом и Мамедов, исчезли в подъезде, оставив дверь приоткрытой.

– Ну, ты знаешь, что делать, – обратилась Вершинина к Николаю, пересевшему на место водителя, – если что, звони мне на мобильный.

Валентина Андреевна пересекла двор, вошла в дом и пешком поднялась на третий этаж.

– Как дела?

– Все в порядке, – ответил Валентинович, – если замок запирается, значит, его можно и отпереть. Прошу! – он распахнул металлическую, обитую кожей дверь.

– Еще раз повторяю, – напомнила Вершинина, когда все уже стояли в гостиной, – я не знаю, что мы ищем, поэтому докладывайте мне обо всем, что вам покажется интересным, у нас есть часа три, но лучше бы нам управиться побыстрее. Все ясно?

– Ясно, – дуэтом ответили Валентин Валентинович и Мамедов.

– Не думаю, что нужно смотреть в гостиной, – Вершинина задумалась, сделаем так: Валентиныч займется папиным кабинетом, ты, Алискер осмотришь спальню, а я – комнату дочки, есть вопросы? Нет? Тогда – за дело.

За час тщательнейшего обыска ничего мало-мальски интересного обнаружено не было. Работа была довольно утомительной и требовала большого внимания: каждую взятую вещь нужно было осмотреть и вернуть на прежнее место.

Несколько раз к Вершининой подходили Ганке с Мамедовым, показывая заинтересовавшие их предметы или какие-то записи. Вершинина, оставив на некоторое время комнату, которую она осматривала, прошла в кабинет Чебакова.

Сняв со стены картину с изображением стеклянного куба, пронзенного словно клубок ниток спицами, двумя золотистыми стержнями, Ганке колдовал над вделанным в стену сейфом.

– Получается? – с надеждой спросила Вершинина.

– Куда он денется, – уверенно произнес Валентиныч, доставая из своего «дипломата» очередное приспособление.

– Пойду посмотрю – что там у Алискера.

Едва она успела закончить фразу, как раздался звонок в дверь.

– Влипли! – прошептал Валентиныч.

– Спокойно, – сказала Вершинина и на цыпочках пошла в прихожую.

В кабинет вошел встревоженный Мамедов.

– Что же этот придурок не позвонил? – задал он риторический вопрос, который являлся таковым в силу того, что ситуация требовала быстрого решения, а не рассуждений.