Шарль Эксбрайя - Свести с ума Мартину Страница 22

Распластавшись по земле, комиссар не двигался, уверенный, что, если он пошевелится, выстрелят еще раз. На тропинке, ведущей к замку, показалась мадемуазель Пьезат, за ней Мартина. Вскоре он услышал шум раздвигающихся кустов.

– Ты тоже слышала?

– Кто мог стрелять так близко от дома?

Желая узнать их реакцию, Тьерри не шевелился. Мадемуазель Пьюбран вдруг закричала, показывая пальцем на полицейского. Мадемуазель Пьезат сложила руки в молитве.

– Господи!

Они подбежали, Мартина упала на колени перед комиссаром, бормоча:

– Это невозможно, тетя, скажите, что это невозможно!

Сквозь ресницы Тьерри наблюдал за сценой, и когда решил, что пора заканчивать спектакль, поднялся. Мартина воскликнула:

– Слава Богу! Вы живы!

– Чистая случайность.

Он показал на раздавленные грибы.

– Если бы не они, я был бы убит.

Олимпию передернуло.

– Еще одно покушение… Это когда-нибудь кончится?!

Мартина изо всех сил сжала руку Тьерри.

– Но кто? Кто?

– Понятия не имею. Единственное, что я знаю, – что кто-то хотел меня убрать. Почему? Потому, что преступник испугался, что я намного ближе к разгадке, чем, увы, я есть на самом деле.

Они молча побрели в замку. Да и что они могли друг другу сказать. Мадемуазель Пьезат вскоре их оставила, чтобы пойти приготовить чай, который предложила комиссару и от которого он отказался. Невик остался наедине с мадемуазель Пьюбран, и сдавленным голосом она сказала:

– Комиссар, у меня нервы не выдерживают. Я думаю, а не лучше ли послушать Мануэля и уехать вместе с ним от греха подальше. Если бы… если бы вас убили… я никогда бы себе этого не простила.

– Вы действительно хотите уехать в ссылку с этим мальчиком?

– Не то, чтобы очень… Если бы в самое ближайшее время вы нашли преступника…

Они подходили к замку. Прощаясь, Тьерри заверил:

– Можете на меня рассчитывать.

Он смотрел, как она поднимается по ступенькам крыльца, и решил, что действительно жаль, что молоденькие девушки настолько увлекаются экзотикой.

Комиссар сделал вид, что идет к ограде парка, но, как только оказался вне видимости, пригнулся и потихоньку добрался до полянки, где только что едва не умер. Он без труда нашел место своего падения, направился прямо к дереву, росшему чуть дальше впереди. Ему недолго пришлось искать дыру, проделанную пулей. Он вынул нож и терпеливо начал ковырять ствол до тех пор, пока не извлек из него кусок свинца, чуть было не отправившего его на тот свет. Он сунул его в карман, чтобы потом отнести на экспертизу господину Эскусану. Но он не сомневался, что речь идет о дроби крупного калибра, выпущенной из Ремингтона 1100.

3

– Вы понимаете, господин следователь, что теперь, когда они попытались убрать меня, найти блонзатского преступника стало для меня делом чести.

– Я вас не отстраняю, мой дорогой, а лишь настаиваю на том, что вы по уши завязли в этой истории. На вашем месте я бы согласился позволить суду обратиться за помощью к Тулузе. Они сами всем займутся, а мы умоем руки!

– Видите ли, господин следователь, у меня в жизни ничего не осталось, кроме работы, с тех пор, как я похоронил жену. Если я без борьбы признаю поражение, это будет для меня все равно что дезертировать.

Шенебур покачал головой.

– Романтик!

– Может быть, но прежде всего честный человек и в душе полицейский. Софи Кесси была молода, невинна и верила в меня. Я не смогу спокойно спать, если кто-то другой, а не я задержит преступника. Я должен сам надеть на него наручники. Говоря по правде, господин следователь, мне бы хотелось, чтобы при задержании он сопротивлялся. Я с удовольствием бы его убил.

– Комиссар! Вы! Вы осмеливаетесь… Лучше бы я этого не слышал.

– В таком случае предпочтительнее быть глухим. До свидания, господин следователь. Потороплюсь, а то парни из Тулузы захватят мои территории.

Оставшись один, мэтр Шенебур окунулся в грустную дремоту. Энергичные люди его раздражали. Он страдал оттого, что сам не принадлежит к их разряду. Ему было завидно, что этот комиссаришка полностью отдастся работе. Конечно, у него же не было никакой мадам Шенебур, которая в корне убивала всякую инициативу мужа и постоянно злилась, когда кто-нибудь продвигался по службе. Следователь был убежден, что блонзатская драма принесет крупные неприятности, и считал, что пора, и как можно быстрее, свалить дело на тулузцев. Он не понимал долготерпения прокурора по отношению к претенциозному комиссару полиции.

Как Невик и предполагал, заключение Эскусена было следующим: пуля, изъятая из ствола дерева, была того же калибра, что и та, которая убила Софи Кесси. Он расспросил всех оружейников, побывал во всех тирах – напрасно. Никто не продавал Ремингтона 1100, никто не помнил, чтобы кто-нибудь из членов клуба имел карабин, похожий на тот, что ищет полиция. Тьерри приказал расширить зону поиска до близлежащих крупных городов: Монтабана, Оша и т.д. Выходя от эксперта, он столкнулся с Мануэлем. Тот закрывал за собой дверь туристического агентства.

– Господин Камаронес, вы что, в путешествие отправляетесь? Вот уж это не вяжется с обязанностями телохранителя.

– Я возвращаюсь в Мексику.

– Как это? Вы оставляете мадемуазель Пьюбран?

– У нас разные взгляды на жизнь.

– Например?

– Она отказывается меня послушать, бросить наследство и уехать жить со мной. При том, что я достаточно богат, и она это знает, но для нес как будто дело чести не уступить родственникам. Эта безумная гордость и встает между нами.

– Я думал, она вас любит.

– Я тоже так думал, но она предпочла Блонзат.

– Господин Камаронес, она там выросла, ее тоже можно понять. Трудно так разом бросить все, что составляло до этого вашу жизнь.

– Но она же говорила, что будет счастлива в Мексике.

– Мало ли что женщины говорят.

– Во всяком случае, она злоупотребила моим добрым к ней отношением. Я считаю, что отныне больше ей ничем не обязан и более не связан никакими обещаниями. Только перед тем как уехать, я хочу выяснить, что же все-таки происходит в этом злосчастном замке. Меня все равно там никто не стесняется. Они воображают, что я ничего не понимаю или что я полный кретин! Но я докажу им, что они ошибаются!

– Будьте все же осторожны.

– Не беспокойтесь, во время экспедиций мне доводилось бывать в не менее опасных местах, чем блонзатский парк.

– Я не сомневаюсь, и все-таки, если возникнет хоть малейшая опасность, позвоните мне на работу или домой. Вот моя визитная карточка, там оба телефона.

Этот день был для комиссара действительно днем неожиданных встреч. Пошатавшись немного по бульвару Гамбета, он уже собирался возвращаться в комиссариат, когда увидел Мартину, идущую ему навстречу. Похоже, она была чем-то взволнована. Он се подождал.

– Вы чем-то взволнованы, мадемуазель?

– Комиссар, вы случайно Мануэля не встречали?

– Как же, он выходил только что из турбюро, где купил себе обратный билет.

– Несчастный идиот!

– Это приговор или сожаление?

– Люди в Латинской Америке по-другому смотрят на жизнь. Им кажется, что эпоха испанских завоеваний еще не закончилась. Они напыщенны и непредусмотрительны. Мануэль не хочет понять, что я не намерена отказаться от того, что мне принадлежит. Понятие «хозяин», по крайней мере как мы его понимаем, ему незнакомо. Поэтому он злится.

– Но он так вами дорожит.

– Он больше дорожит своей точкой зрения… Ну и пусть уезжает, если ему так хочется!

Это последнее замечание было приятно Тьерри, однако он лицемерно добавил:

– Я понимаю, что вы сейчас испытываете.

– Комиссар! Не надо только из меня делать брошенную невесту. Конечно, я хотела бы выйти замуж, но в моей семейной жизни ум и обоюдное стремление к поиску займут то же, если не большее место, что и чувства и все остальное. Поэтому, если мы расстанемся, я разочаруюсь, но не приду в отчаяние. Мануэль был мне хорошим товарищем, он разделял мою страсть к онтологии. Мы могли бы построить нашу жизнь вместе, во всяком случае я собиралась это сделать… Заметьте, что в какой-то степени я его понимаю. Моя семья отнеслась к нему недоброжелательно. Ему дали почувствовать, что он здесь лишний, а это, видимо, подействовало ему на нервы. Вот он и сделался таким нетерпеливым, что вообще-то ему не свойственно.

– А что не нравится вашим родственникам?

– А то, что он сует свой нос в чужие дела.

– Как я.

– С той разницей, что это ваша профессия.

– Значит, вы снова свободны?

– Если Мануэль не передумает, то да.

– Вы надеетесь, что он передумает?

– Это никого, кроме меня, не касается. До скорого, комиссар.

Усилия, с которыми Мартина пыталась возвратить покидающего ее поклонника, нагнали на Тьерри тоску, и он не мог избавиться от этой тоски до конца дня. Вечером в «Таверне» он был немногословен и на дружеские вопросы Эскорбьяка отвечал лишь непонятным бурчанием, так что Пьер в конце концов оставил Тьерри наедине с его мрачными мыслями. В половине девятого он лег спать злой на весь мир и на себя самого. С усилием закрывая глаза, Невик попытался заснуть, когда внезапно зазвонивший телефон заставил его вскочить с кровати. Разъяренный, он сорвал трубку.