Дэвид Моррелл - Кровавая клятва Страница 22

Дверь стала отворяться. Хьюстон был не вооружен, наг, беспомощен во тьме. Ему не выжить. Тогда Пит набрал полную грудь воздуха, готовясь заорать.

И тут же остановился. Помощь вовремя все равно не подоспеет. А крик лишь насторожит убийцу и заставит его действовать как можно быстрее. Хьюстон изо всех сил вжал голову в подушку. Если убийца воспользуется ножом, тогда у Хьюстона будет возможность прыгнуть и схватить его за руку.

А дальше? Разумеется, этот человек тренирован, в то время как Пит не имеет никакой подготовки. Руки парализовало от страха. Пальцы онемели.

Он прищурился, понимая, что с такого расстояния никакому убийце не рассмотреть, спит Хьюстон или бодрствует. Дверь была полностью открыта, но в соседней комнате царил мрак. Хьюстону была видна лишь тень, направляющаяся к нему. Согбенная. Осторожно передвигающаяся. Никаких выстрелов, способных разбудить постояльцев. Нож - вот отличное оружие для такого дела. Или подушка... как беднягу-священника.

Фигура приблизилась к кровати. И принялась изучать Хьюстона. Несмотря на то, что легкие жгло немилосердно, Хьюстон старался дышать, напрягая брюшной пресс, чтобы звук выходил ровным, как у спящего.

К нему потянулась рука.

Сейчас! И Хьюстон нырнул. А затем взвился в воздух, приземлившись прямо на человека, повалив его, запутав в протянутых за собой простынях, и путаясь сам. Они стали биться на полу в отчаянной схватке. Пит выругался и постарался выдернуть нож из руки убийцы. И тут в пах ему врезалось колено. Пит застонал, чуть не согнулся пополам и схватил убийцу за горло.

- Пит, прекрати! - Но он продолжал душить. - Нет, Пит! - В темноте голос был хриплым, дергающимся. - Хватит! Ты мне больно делаешь!

Задыхаясь, Хьюстон замер. И в тот же момент выпустил жертву из рук.

- Симона!

- Горло, Боже...

- Господи, прости. - Хьюстон, пошатываясь, поднялся на ноги и помог женщине встать. Он зашарил рукой по стене в поисках выключателя, а затем включил лампу на столике возле кровати. Симона глотала слюну, массируя пережатое горло. На ней была рубашка и джинсы. Левая щека опухала. Она быстро, от боли мигала.

- Черт, да я же тебя едва не прикончил! - сказал Хьюстон.

Симона свалилась поперек кровати, разминая шею. Простыни лежали на полу.

Внезапно Хьюстон почувствовал холод.

И собственную наготу. Он стоял совсем рядом с женщиной абсолютно голый. Трясущимися руками Пит поднял простыни с пола и обернулся ими. Длинный конец он закинул через плечо.

Симона расхохоталась.

- В чем дело? - удивился Пит.

- Вид у тебя идиотский, - сказала она. - Смешной и глупый.

- Да ты меня чуть ли не до смерти напугала!

- Второй ключ забрал отец. Поэтому через входную дверь я попасть не могла.

- Так постучала бы, что ли!

- А если бы меня кто увидел? Отец, например? Нет уж! Поэтому я обнаружила ключи от соседней комнаты и прошла через эту дверь.

Пит сжал простыни. И снова Симона засмеялась.

- А когда я открывала соседнюю дверь, то стукнула ключом в замке.

- Ты могла бы постучать в соседнюю дверь!

- В том-то и была загвоздка. Я не хотела тебя будить. Ты не думай, я не только над тобой, я над нами обоими смеюсь. Вся мизансцена получилась забавная. Эти простыни. - Она показала пальцем и захихикала. - Ты выглядишь оскорбленным величеством. - По ее щекам катились слезы.

Пит сам не смог сдержаться. Он осмотрел себя, эти смятые простыни и представил, как смешно выглядит со стороны - свое замешательство, негодование. Он почувствовал, как в нем закипает смех. Рухнув на постель, он смеялся до тех пор, пока не заныл живот. Слезы заструились по его лицу.

- Господи, ну и парочка, - простонал он. - Неужели было что-то такое срочное, необходимое, что нельзя было подождать до утра?

Симона прекратила смеяться.

Лицо ее походило на лицо ребенка, глаза были наполнены до краев страхом.

И тут до Хьюстона дошло.

- Нет.

- Пит, я...

- Нет, - повторил он твердо. Она выглядела пристыженной.

- Мне очень неловко.

- Ерунда.

- Я думала... Ладно, проехали. Если бы я с тобой переспала, то тогда ты, быть может, понял, как много для меня значишь и как я хочу быть с тобой. Я сказала тебе, о чем говорил отец. Но ведь это не мои слова. Я просто переводила, позволила ему высказать свою точку зрения.

- Но не стала спорить.

- Не при нем же. Это бы его возмутило.

- То есть, ты не сдаешься?

Она решительно покачала головой.

- Поедешь со мной? - он выпрямился. - В Ронсево?

- Куда угодно. Я тебя одного не отпущу. Ты мне необходим. Черт побери, да я же тебя люблю!

- Не надо.

Она была поражена.

- Не говори. Не надо.

Пит закрыл глаза. И его затрясло.

27

Они выехали на рассвете. Под дверь отца Симона подсунула записку, в которой написала о том, чтобы он не волновался, что она позвонит и все объяснит, и что в любом случае скрываться вечно она не сможет, да и не намерена.

У них с Хьюстоном все было наравне и шансы на спасение одинаковые.

Но пока они ехали - Пит выбрал другой маршрут до города и все время наблюдал за дорогой в зеркальце заднего обзора - то почему-то все время молчали. Узкая дорога извивалась крутыми кольцами сквозь обсаженную деревьями деревенскую местность. И чем дольше они молчали, тем отчетливее осознавали, что их нервозность все больше и больше нарастает.

- Что-то не в порядке, - наконец, проговорила Симона. - Что?

Хьюстон покачал головой из стороны в сторону, уходя от вопроса.

- Так нечестно, - возмутилась Симона. - Будь же правдивым хотя бы со мной.

Хьюстон вцепился обеими руками в руль.

- Это не твоя забота.

- Все, что касается тебя, касается и меня тоже. Пожалуйста, не отбрасывай меня. Я этого не заслужила.

Хьюстон закусил губу до такой степени, что она заныла.

- Со мной все будет в порядке. Просто мне следует все хорошенько обдумать.

- Это касательно прошлой ночи?

Пит кивнул.

- То, что я хотела? И снова кивок.

- Моя жена... Нет, давай-ка о ней не говорить. Не хочется причинять тебе боль.

- А ты и не сможешь. Я ведь не лгала. Поэтому со всей серьезностью сказала, что люблю тебя. - Симона подняла руку. - Дай закончить. Я поторопила события. Сама знаю. Знаю и то, что сложностей не миновать. Но я согласна рискнуть. Я просто обязана рискнуть. Потому что всегда этого хотела. И теперь хочу. Показать тебе.

- Я ведь тебя ни в чем не обвиняю.

- Тогда позволь задать тебе вопрос. Ты свою жену любил?

- Разве это не очевидно?

- Не слишком подходящий ответ. Для меня. Нет, ты скажи об этом прямо и честно. Любил ее, или же ваш брак превратился в обыкновенную привычку?

Хьюстон заторможенно проговорил напряженным голосом:

- Я ее любил.

- Тогда так: она думала о том, что ты остаток жизни проведешь, говоря о ней? Что ты верен ей до такой степени, что даже после ее смерти будешь себя вести так, словно вы еще женаты? Отвергнешь другую женщину?

- Да нет. Она бы страшно рассердилась, услыхав такое.

- Ну, тогда будь верен ее памяти. Уважай ее. С благодарностью вспоминай мгновения, проведенные с ней. И поверь: я не собираюсь с ней соперничать. Не собираюсь занимать ее место. Не хочу, чтобы ты ее забывал. Хочу разделять твою любовь.

Хьюстон вздохнул. Глаза щипало от слез.

- Пит, мы можем умереть сегодня днем, ночью, завтра. Но по крайней мере вместе. Мы разделим мгновения, подаренные нам.

- Ну, разве ты не понимаешь? Ты мне нравишься! Но мне это вовсе не нужно сейчас. Мне хочется лишь оплакивать Джен.

Симона тяжело взглянула на Пита.

- Я стремлюсь отыскать убийцу. Я не имею права нравиться тебе. А ты - мне.

Но в ответ Симона лишь положила ладонь ему на руку.

28

Никогда прежде Пит и Симона не были в офисе Беллэя. Когда они вошли туда, то оказалось, что его нет. Они обратились к сидящему за столом тучному полицейскому и поинтересовались, как отыскать Беллэя.

Ответ француза оказался настолько тревожным и странным, что Симона взволнованно повернулась к Питу.

- У него нет кабинета, - сказала она. - Он даже не приписан к здешнему комиссариату.

- Тут какая-то ошибка. Он ведь говорил, что ему отдали наше дело лишь потому, что он понимает мой английский.

- Он из Парижа.

- Верно, он нам так и отрекомендовался. Сказал, что несколько лет тому назад в Париже имел дело с какими-то англичанами.

- Но приехал он сюда вовсе не тогда, когда сказал, - прошептала Симона. Полицейский говорит, что прибыл он в день взрыва. Помнишь? Нас привезли в неотложную помощь и мы там какое-то время ждали. Затем показался Беллэй.

Стукнула дверь. Они резко и удивленно развернулись на месте.

В дверном проеме стоял Беллэй. Он был одет так же тщательно, как и в прошлый раз: коричневый костюм с жилеткой, брюки тщательно отутюжены, вид у него был аккуратный и подтянутый. Он с любопытством и иронией наблюдал за парой: голова чуть наклонена вбок, брови приподняты, во взгляде - вопрос. Короткие темные волосы тщательно расчесаны.