Роберт Голдсборо - Пропавшая глава Страница 22

Повернув голову на голос, я разглядел долговязого детину с всклокоченной рыжей гривой и в очках, украшавших лошадиную физиономию. Детина, облаченный в красную шерстяную рубаху и серые фланелевые брюки, стоял в проеме боковой двери и ухмылялся. Роста в нем было примерно шесть футов и три дюйма[9], но добиться веса в сто пятьдесят фунтов[10] ему удалось бы, только впрыгнув на весы в армейских ботинках.

— Здорово, — откликнулся я, не пытаясь, впрочем, подражать его интонации. — Могу я взять комнату на пару ночей?

Очкарик поскреб в затылке.

— Причин отказывать вам я не вижу. Только предпочтительно, чтобы вы сразу наличными расплатились. У нас тут кредитные карточки не в почете.

— Справедливо, — согласился я. — За первую ночь я уплачу сразу, а за вторую, если решу остаться — сегодня же, но позже. Устраивает?

— Устраивает, — кивнул детина, ухмыляясь. Затем назвал цену, которая несколько превысила мои ожидания, но торговаться я не стал. Раскрыв бумажник, я выдал ему положенные купюры, которые он дважды пересчитал вслух, затем упрятал в видавшую лучшие дни конторку и лишь после этого выдал мне начищенный медный ключ. — Комната сто двадцать. Седьмая по правой стороне. Всё там должно быть в порядке, но, если вам понадобятся лишние полотенца или мыло, то заходите сюда — мы обо всем позаботимся. Завтракать рекомендую в «Старой кастрюле», это в самом центре, напротив здания суда. Там и ужин вполне сносно готовят. Хотя лично я предпочитаю закусочную «Бифштексы Билла» — она прямо на этой дороге стоит, примерно в миле отсюда по левой стороне.

Я поблагодарил его и отправился взглянуть на свою комнату. Она меня приятно поразила: огромная, в меру мягкая кровать, недавно отремонтированная ванная, выложенная новенькой голубой плиткой, телевизор с большим экраном. Впрочем, последнее меня не интересовало: если записать на видео все программы, что я просмотрел за последний год, то они займут примерно столько времени, сколько мне требуется, чтобы пройти пешком от нашего особняка до дома Лили Роуэн, расположенного на Шестьдесят третьей улице между Парк-авеню и Мэдисон-авеню.

Я распаковал вещи, умылся и вернулся в контору, где долговязый Индиана (Джонс) Тощий принимал чью-то заявку по телефону.

— Как мне найти редакцию местной газеты? — поинтересовался я, когда он положил трубку.

— Прямо на центральной площади. В двух дверях от «Старой кастрюли», ресторана, про который я вам говорил. — Он водрузил на нос очки. — Правда, ежедневной газеты у нас нет — мы слишком мелко плаваем. Наш «Меркурий» выходит два раза в неделю, во вторник и в пятницу. Газета, однако, довольно приличная — лично я её от корки до корки прочитываю. — Он горделиво кивнул. — Редактор, Саутуорт его фамилия, с востока приехал. Говорят, настоящий дока.

— Премного благодарен, — раскланялся я, подумав, что баскетбольная команда «Метеоры» и газета «Меркурий» свидетельствуют о недюжинном увлечении индианских аборигенов астрономией. Я бы ничуть не удивился, узнав, что местный кинотеатр называется «Марс». Или «Волосы Кассиопеи».

Кинотеатр в городке и впрямь обнаружился, хотя именовался весьма буднично: «Рокси». На дверях висел выцветший плакат «Закрыт на ремонт». Судя по обветшалому фасаду, правдивее было написать: «Закрыт навеки». Я притормозил на площади у тротуара в тот самый миг, когда часы на здании ратуши пробили два, что вполне соответствовало показаниям моих наручных часов. Редакция газеты разместилась на первом этаже солидной двухэтажной коробки из красного кирпича, которая выглядела получше «Рокси», хотя и была, на первый взгляд, куда постарше. Поперёк огромного окна старинным английским шрифтом было выведено серебром: «Мерсерский Меркурий». Внизу красовалась приписка: «Имеем честь служить округу Джилмартин с 1887 года».

Войдя, я очутился в приемной лицом к лицу с прехорошенькой блондинкой, которая, сидя за столом, барабанила на электрической машинке. Судя по стоявшей на столе табличке, звали блондинку Барбара Адамсон. Дойдя до конца странички, она лихо выхватила листок из машинки и взглянула на меня с улыбкой, которая растопила бы сердце даже пингвина.

— Прошу прощения, — мило извинилась Барбара Адамсон. — Могу я вам помочь?

Я признался, что хотел бы повидать Саутуорта и вручил ей мою визитную карточку, одну из тех, на которых были отпечатаны мои имя, фамилия, адрес и телефон. Без профессии.

Девушка пробежала глазами карточку, кивнула, и улыбнулась; заулыбались и голубые глаза. — Вы предварительно договаривались о встрече, мистер Гудвин?

— Нет, но зато я в этом искренне раскаиваюсь. Это мне не поможет?

Барбара снова улыбнулась, на этот раз слегка зардевшись.

— Простите, я не хотела вас огорчить. На самом деле повидаться с мистером Саутуортом вовсе не сложно. Он старается принимать всех. Вы с ним знакомы?

— Боюсь, что нет, — улыбнулся я.

— Вы из Нью-Йорка, — задумчиво произнесла она. — Признаться честно, нью-йоркцы посещают нас не каждый день. Могу я сказать ему, чем вы занимаетесь?

— Можете, мисс или миссис Адамсон, — великодушно кивнул я. — Я частный сыщик.

— Миссис, — промолвила она, вконец разбив мое сердце. — Частный сыщик, значит. Извините, я сейчас узнаю, не занят ли он.

Она скрылась в боковой двери, оставив меня любоваться на обрамлённые первые полосы «Меркурия», которыми были увешаны все стены приемной. Я уже читал выпуск 1945 года с заголовком «Наши парни вернулись с победой», когда сзади послышался надтреснутый голос:

— Я Чет Саутуорт. Чем могу служить?

Главный редактор был примерно моего роста, но казался поплотнее и постарше. Седины в густой шевелюре было побольше, чем каштановых волос, а вот для подтяжек, хотя толстяком я бы Сауторта не назвал, испытание было суровое. Я спросил, могу ли похитить несколько минут его времени.

Главный редактор выразительно пожал плечами.

— А почему бы и нет? — философски переспросил он. — Пойдёмте в кабинет.

Я благодарно кивнул Барбаре Адамсон и проследовал за Саутуортом по коридорчику мимо просторной комнаты с высоким потолком, в которой трудились за компьютерами около полудюжины сотрудников.

— Мы только несколько месяцев назад получили выход на «Интернет», — бросил мне через плечо Саутуорт. — Это, конечно, настоящее чудо. Даже представить трудно, как мы раньше без него обходились.

Его кабинет располагался в крохотной каморке без единого оконца.

— Тесновато, конечно, но зато своё, — с улыбкой сказал Саутуорт, усаживаясь за заваленный бумагами стол и жестом указывая мне на стул напротив.

Я сел.

— Значит, говорите, вы настоящий частный сыщик? — прокудахтал главный редактор, таращась на меня поверх очков. — Вот уж не думал не гадал, что на склоне увижу настоящего нью-йоркского Пинкертона.

— Очень рад, что сумел доставить вам это маленькое удовольствие, — в свою очередь улыбнулся я. — Хотя, откровенно говоря, я всего лишь мальчик на побегушках у другого частного сыщика, Ниро Вульфа.

Брови Саутуорта поползли на лоб.

— Ого, уж о нем-то я, конечно, слышал. Я ведь и сам из Нью-Йорка — я имею в виду штат, а не сам город. Четырнадцать лет издавал газету в Сиракузах. Потом ещё по всяким захолустным городкам постранствовал, пока наконец сюда не перебрался. Впрочем, вам это вряд ли любопытно. Скажите, что заинтересовало вас с Ниро Вульфом в этом Богом забытом уголке Среднего Запада?

— Чарльз Чайлдресс, — просто ответил я.

— Так я и думал, сам не знаю, почему. Если верить газетам, то нет никаких сомнений в том, что он покончил самоубийством.

— У мистера Вульфа есть клиент, который так не считает. Мистер Вульф с ним согласен.

Саутуорт задумчиво пожевал кончик карандаша.

— И вы приехали сюда, чтобы попытаться разузнать, не здесь ли зародился мотив для убийства, да? Боюсь, мистер Гудвин, что ничем особенным помочь вам не сумею. В любом другом городе обращение в редакцию местной газеты — вполне логичный и оправданный способ добычи нужных сведений. Здесь же это не так, по двум причинам. Во-первых, я работаю в Мерсере всего три года и не посвящён в местные фамильные тайны. А большинство наших сотрудников приехали сюда ещё позже, чем я. Во-вторых, став редактором, я существенно изменил направленность «Меркурия», который раньше как раз специализировался на местных новостях и сплетнях. То есть, мы и сейчас уделяем им внимание, но лишь между делом…

Саутуорт снял очки и протер пальцами глаза. 

— Все это я к тому клоню, что нам тут немного известно о Чайлдрессе. Некролог-то мы, разумеется, поместили. Он был одним из трёх самых известных уроженцев Мерсера. Остальные двое — это герой Первой мировой войны, а также один баскетболист, который в конце 50-х годов подался в профессиональную ассоциацию. Мы поместили некролог почти во всю первую полосу, с десятком фотоснимков. Я разыщу вам этот номер.