Скворцы и Проклятые самоцветы (СИ) - "dadagi" Страница 22

Литвин Владислав Павлович был лучшим среди артефакторов-магистрантов, поэтому его и поставили вести уроки именно у них. То, что почти гениальный изобретатель может быть отвратительным учителем, никого не волновало. Литвин ворчал, насмешничал, читал долгие нотации и частенько его комментарии лишь немногим не дотягивали до оскорблений. Больше всего доставалось Эле.

Это было секретом, о котором все в школе знали: когда-то от Владислав Павловича ушла невеста. До свадьбы оставалось чуть больше месяца, но за девушкой начал залихватски ухаживать один из дальних Элиных кузенов. Ради выгодной партии ветреная красотка оставила своего жениха. Говорят, Владислав Павлович даже любил свою непостоянную невесту. Кто-то зло добавлял, что он просто никого лучше не нашел. В любом случае, с тех самых пор он не скрывает своей нелюбви к представителям знаменитых фамилий, а уж Никольской доставалось в полной мере. Количество придирок могло свести с ума кого угодно, а Эля лишь торжественным шепотом пообещала отомстить ему в будущем. Вася имела основания думать, что Литвин крупно встрял: ненавидела Эля так же преданно, как и любила. Можно сказать наверняка, что обиды она не забудет чисто из принципа.

— В чем дело, господин Воронцов? — с издевкой поинтересовался Владислав Павлович.

— Я закончил, — ровным тоном ответил Макс.

Вася давно уже заметила это его умение буквально за пару секунд менять манеру поведения. Впрочем, так умели многие аристократы, особенно наследники. Пока общаются с друзьями, они обычные подростки, а потом разом — холодный тон, презрительный взгляд. Иногда это кажется проявлением высокомерия, но чаще — защитой. Таким панцирем черепахи или иголками ежа. Нацепив на лицо безразличную маску, гадости слушать проще.

Литвин проверял заготовки Макса с таким выражением лица, что его хотелось пнуть. Вообще пнуть Литвина — это мечта многих, так что тут нет ничего жестокого.

— Можете идти, — почти прошипел их учитель. — На следующем уроке будем варить зелья.

— Я останусь, — все тем же холодным тоном ответил Макс.

Он был лидером их группы, поэтому имел полное право помогать советом во время занятий. Литвин поморщился, резко развернулся и ушел к своего столу.

— Надо было заранее, наверное, все объяснить, — вздохнул Макс. — В общем, проблема не столько в твердости намерений, сколько вообще в стабильности ваших мыслей. Заклинание нужно произносить ровно в тот момент, когда вы наиболее точно представили конечный результат. Чары в артефакторике немного отличаются от традиционных, нужно действительно сосредоточиться на мыслях, но видеть картину в целом. Если кто достаточно мне доверяет — могу показать.

Эля взмахнула палочкой, от цельной доски отломился кусок, но контуры опять не были соблюдены. Никольская, недовольно посмотрев в сторону Литвина, взяла новую доску — Макс принялся давать еще какие-то указания, — заклинанием нанесла разметку будущей детали и расстегнула цепочку амулета, который раньше никогда не снимала:

— Давай, — потребовала она.

Макс подошел вплотную к ее столу, на пару мгновений в лаборатории повисла тишина, все с предвкушением уставились на Элю. Меньше минуты они просто смотрели в глаза друг другу, а потом Эля надела амулет обратно на шею.

— Ну как? — азартно поинтересовался Богдан.

Вместо ответа Эля снова взмахнула палочкой, распиливая доску, и продемонстрировала всем идеальную деталь.

***

Род Воронцовых — сильные легилименты. Самый сильный в Магическом союзе, а иногда говорят, что и во всем мире. Вряд ли существуют способы оценить силу легилимента, так что последнее утверждение весьма сомнительно. Но вот наследственность у Воронцовых вызывала искреннюю зависть. Наверное, в пределах Магического союза, да и всего мира, только Доржиевы обладали большей магической силой. Вот только род этих магов прервался в начале прошлого века.

Маги нынешнего Магического Союза считались самыми сведущими в вопросах генетики. Пожалуй, ни в одной другой стране не было такого количества сильных родов. Из поколения в поколение рождались только могущественные маги, ни детей со слабыми способностями, ни сквибов. В закрытые библиотеки великих родов проникнуть мечтали многие, но эти знания хранились в строжайшем секрете не только из-за их значимости, но и из-за негуманных действий. Вся информация о прошлых испытаниях ныне называлась весьма самокритично: Эпоха селекции.

Воронцовы в ту эпоху добились многого. Сильнейшие способности в Магии Разума, талант к чарам, нечеловечески быстрая реакция, идеальная память, внешняя привлекательность. И это только те качества, что наследовались абсолютно всеми представителями этого малочисленного рода. Именно малочисленность была главной проблемой Воронцовых. На данный момент, например, в Магическом Союзе всего три Воронцова: Макс, его отец и дядя. И дело даже не в рождаемости, а собственно в самом нежелании представителей этого рода заводить больше, чем одного ребенка. По неизвестной причине побочные линии рода у Воронцовых имеют тенденцию прерываться. Последний выживший представитель побочной ветви этой семьи основал вассальный род, взяв схожую фамилию — Вороновы. Было это почти триста лет назад. Гораздо чаще побочные ветви великого рода как-то сами собой вырождались и погибали.

Кроме того, сам Макс пока не проявил знаменитых “отрицательных” качеств, но это лишь пока. Воронцовы славятся эгоистичностью, ненормальным стремлением к идеалу, бескомпромиссным упорством, иногда даже зацикленностью на ком-то. Говорят, любовь Воронцовых ревнива и щедра, а дружба не прощает измен и недоверия. Наверное поэтому с наследниками рода всегда воспитывают подходящего по возрасту Волкова, создавая дружбу, даже братство, на всю жизнь.

Макс действительно пока не сильно походил на созданный в народе образ. Но, скорее всего, просто случая не представлялось. И Эля даже немного опасалась наследничка. Вот как упрется во что-нибудь, что потом делать? И были у Эли основания подозревать, что упрется Макс в Васю. И все бы хорошо, если бы не характер уже самой Рудецкой. Вот кто кажется мягкой и легкой, а на деле кремень и тот еще пушистый барашек. Упорность ее не знает границ, цели амбициозные, методы достижения максимально эффективные. И Эля сомневалась, что в планы Рудецкой вообще входит раннее замужество, хотя они об этом пока и не говорили.

Именно поэтому Эля и решилась на минутку снять с себя защитный амулет. Дорогой артефакт ей подарила бабушка, но такие далеко не всем по карману. У Васи, неведомо откуда, тоже был подобный. А вот Катя довольствовалась совсем слабенькими, их ей Эля подарила. Такие от Воронцова не спасут, ему их сломать — что газировку открыть.

Снимая с себя талисман, Эля становилась практически беззащитна перед Максом. При скорости мысли, за пару секунд он бы успел прочесть в ее голове события как минимум последней недели. И Эля бы, скорее всего, даже не заметила это. И она даже надеялась, что он уловит тень ее сомнений. Это как сказать, но при этом и обвинить ее в наглости нельзя — сам же подсмотрел в мыслях. Но по непроницаемому лицу Воронцова нельзя было догадаться — успел ли он что-то подсмотреть, или только аккуратно продемонстрировал правильный способ концентрации для сложного заклинания.

Всю дорогу до следующего кабинета Эля думала только о потенциальных проблемах. Макс бросал в сторону Васи долгие взгляды, Вася зябко ежилась и смотрела в ответ испуганно и даже затравленно. Эля переживала, кажется, больше их обоих. Она так не любит драмы, а тут намечалась настоящая трагедия.

***

А в среду произошло нечто, из-за чего все амурные дела на время отошли на второй план. Второкурсница Марина Солнцева отпросилась с уроков в лазарет, прилегла на кушетку, а разбудить ее так и не смогли. Новость разнеслась быстро: то же проклятье, что и в день после полнолуния. Событие и так было достаточно жутким, но стало еще страшнее, когда разнеслись первые сплетни. А после них и пугающие домыслы, мигом обросшие ужасающими подробностями. Между Ксюшей, проклятой на прошлой неделе, и Мариной, угодившей под неизвестное проклятье сегодня, не было ничего общего. Разумеется, кроме места учебы и половой принадлежности. Два случая странного проклятья тут же разрослись до заявлений в духе: “Мы все умрем” и панических слез самых впечатлительных девчонок.