Проект - Кортни Саммерс Страница 22

– «Нас», – эхом повторяю я.

– Однако одно дело – слышать об этом, и совсем другое – быть этому свидетелем. – Держа стакан, Лев некоторое время рассматривает в нем искаженное отражение комнаты, затем аккуратно ставит его на стол и поворачивается лицом ко мне. – Я говорил тебе, что наша работа – первая линия защиты от недоброжелателей. И от слов своих, разумеется, не отказываюсь. Но у тебя сложилось о нас ложное впечатление, и я пришел к мнению, что лучше решить проблему до того, как она усугубится.

– И в чем же я ошибаюсь?

– В том, что мы культ.

– Но все сходится.

– По-твоему, мы занимаемся тем же самым, что и культы?

– Да.

– Что мы внушаем свои идеи? Промываем мозги? Изолируем людей?

С каждым вопросом Лев сокращает расстояние между нами, пока не оказывается прямо передо мной. Я напрягаюсь, встречая его стойкость своей неподвижностью.

– Можешь отрицать это сколько душе угодно, – отвечаю, – я знаю, как вы поступили с Джереми.

Лев пристально смотрит на меня сверху вниз сквозь ресницы.

– Его смерть – одна из самых сокрушительных вещей, которые мне довелось пережить. И мне кажется неприемлемым, что ты используешь память о нем в качестве платформы для своих худших убеждений о нас, тех самых убеждений, которые хочешь передать другим.

– Ты видел группу Артура на Фейсбуке?

– Меня, естественно, проинформировали о ней. И мне было очень больно.

– Артуру тоже очень больно. – Натянутое тело ноет в ожидании следующего шага Льва. Наша неподвижность не продлится долго, и я понятия не имею, чем все закончится, но ощущаю возрастающую напряженность между нами. – Это ты велел удалить группу?

– Нет, – отвечает Лев и добавляет, видя на моем лице недоверие: – Но, подозреваю, кто-то из Проекта мог по собственной воле обратиться к администрации Фейсбука…

– А как же принципы «Единства»?

– Мы обычные люди, Ло, и меня никогда еще не называли убийцей.

– Мне из Проекта звонят?

– Что?

– В офис. Молчат, потом вешают трубку. Тактика запугивания.

– Нет, это точно не мы.

Так я и поверила.

– Где Би?

Его пальцы снова касаются кулона на шее, привлекая мое внимание к этому маленькому кусочку серебра, посверкивающему на свету. На нем есть гравировка, но прочесть ее мешают нежно поглаживающие кулон пальцы. Что бы Лев ни делал, он делает намеренно – даже это крохотное движение.

От внезапного порыва ветра снаружи дрожат стекла, и мы со Львом смотрим в окна. На улице раскачиваются деревья, свинцовый цвет неба говорит о приближающейся буре. Лев хмурится, и ветер мгновенно затихает. Мелькает мысль, что его унял Лев.

Но, конечно же, это не так.

– Артур убедил Пола в том, что тот может раскопать здесь у нас что-то ценное. Я думал, все уже утрясли, а теперь ты… – Лев поворачивается ко мне, смотрит в глаза. – Я ни капли не сомневаюсь: дай тебе шанс, и ты вдохновишь других.

Я сглатываю.

– О чем ты?

– Отказ от общения с прессой долгое время был верным решением, однако настала минута для другой тактики.

– И как это связано со мной?

– Я хочу, чтобы ты написала для «СВО» очерк о нас. Обо мне. И о Проекте «Единство».

– Что? – отступаю я.

– У тебя будет неограниченный доступ.

Я, как рыба, беззвучно хлопаю ртом. Разум отказывается понимать услышанное. Подписанное соглашение о неразглашении информации хотя бы имело смысл.

«Я хочу, чтобы ты написала для «СВО» очерк о нас… У тебя будет неограниченный доступ».

– Ты же это не всерьез? – наконец выдавливаю я.

– Всерьез.

– И под неограниченным доступом ты подразумеваешь…

– Свое интервью. Интервью с любым согласившимся на это членом Проекта. Обход наших владений. Информацию о нашей повседневной работе, планах на будущее.

Я зажимаю рот ладонью. Лев предлагает нечто беспрецедентное. Статью, которая займет первую полосу «СВО». И Полу придется отдать ее мне.

Отдаст ли?

Сначала нужно ее написать. Вдруг что…

Перед глазами мелькает строка с моим именем, и впервые это кажется не мечтой, а будущим:

«Автор: Ло Денэм».

Пораженно спрашиваю:

– Я?

– Кто еще, если не ты?

Лишь таращусь в ответ, осмысливая происходящее.

– За последние шесть лет ты впала в глубокое заблуждение о нас, и я знаю, что ты сделаешь все возможное, чтобы доказать свое ошибочное мнение.

– И ты считаешь, что я его не докажу.

– Я в этом абсолютно уверен. Но твоя попытка добиться правды увенчается очерком, который невозможно будет отрицать.

У меня перехватывает дыхание. Лев произнес практически те самые слова, которые я до смерти хотела услышать от Пола, если бы он только дал мне шанс: «Чем ближе ты к сути, тем невозможнее твои слова отрицать». Вот только Пол не собирался давать мне ни единого шанса.

Медленно качаю головой. Это кажется невозможным…

– Я не…

– Ты хотела узнать правду, Ло.

– Да, но…

– И теперь боишься ее узнать?

Смотрю в окно. Такое ощущение, будто я нахожусь внутри рождественского шара со снежинками, и все еще более нереально, чем казалось раньше.

– А что насчет моей сестры? Неограниченный доступ распространяется на нее?

Лев долгое мгновение молчит.

– Ты должна понять: в ваших отношениях с Би мы всегда были на ее стороне и действовали соответствующе. Она ясно дала понять, как нам с тобой себя вести, и мы уважали ее решение. Мы делали только то, Ло, что она сама просила нас делать.

Я гляжу на него со вспыхнувшей надеждой, сердце подскакивает к самому горлу.

– Это значит, что она изменила решение? – шепотом спрашиваю я.

– Это значит, – отвечает Лев, – что твоя сестра больше не является членом Проекта.

2012

– Я хочу проявить себя, – шепчет Би.

Она смотрит на таймер записывающего устройства, ощущая себя странным образом открытой и беззащитной. Би нажала на запись минуту назад и все ждала, когда найдутся хоть какие-то слова.

Теперь они сказаны, и их не вернуть.

Это ее первая аттестация. Каждую неделю члены Проекта должны пройти в комнату раздумий и излить душу перед микрофоном: поделиться своими победами и неудачами, страхами и надеждами; рассказать о своих чувствах ко Льву, Проекту и пути Проекта, о своих чувствах друг к другу. Потом Лев прослушает эти записи и обсудит услышанное на семейном собрании. Би любит эти собрания больше всего на свете, даже больше проповедей. Она в восторге от них. От того, как Лев вызывает их по именам и, стоя перед каждым из них, убеждает: их видят, их чувствуют, их слышат. Он задает вопросы, предлагает решение проблем, легко и без усилий меняя свою роль в зависимости от поставленных перед ним требований, а этих требований бесконечное множество. На семейных собраниях Би видит, как Лев для одних становится отцом, для других – другом, для третьих – психотерапевтом, судьей, спасителем, опорой… И это ведь тоже чудо! Видеть кого-то столь разным для столь многих. У Льва к каждому свое невероятно-особенное отношение, и Би уверилась в его уникальности для всего мира… и в своей уникальности для него.

Би умудрялась избегать аттестации, пока Лев не отвел ее в сторонку в конце последнего собрания, когда рассвет медленно окрашивал горизонт, и