Шерлок Холмс: повести, рассказы - Артур Конан Дойль Страница 22

– Мы должны выступить немедленно, – сказал Джефферсон Хоуп тихо, но решительно, как человек, трезво сознающий масштаб опасности, однако намеренный бороться до конца. – Парадный и черный ходы под наблюдением, но при должной осторожности мы сможем вылезти через боковое окно и пробраться полями. Как только окажемся на дороге, до ущелья, где ждут лошади, останется всего две мили. К рассвету мы должны проделать половину пути через горы.

– А что, если нас остановят? – спросил Феррье.

Хоуп похлопал по рукоятке заткнутого за пояс револьвера, который выпирал спереди из-под кожаной блузы.

– Если их окажется слишком много, мы, по крайней мере, прихватим двоих-троих с собой, – ответил он с мрачной усмешкой.

Они потушили огонь, и, выглянув через боковое окно, Феррье всмотрелся в поля, это были его поля, которые ему предстояло покинуть навсегда. Впрочем, он давно подготовил себя к этой жертве, честь и счастье дочери были для него несравненно дороже утраты состояния. Вид, открывавшийся из окна, – пышные деревья и широкая полоса мирной нивы – казался абсолютно безмятежным, невозможно было поверить, что весь он пронизан смертельной угрозой. Тем не менее озабоченное выражение бледного лица молодого охотника безошибочно свидетельствовало о том, что на подступах к дому он успел заметить предостаточно опасностей.

Феррье взвалил на плечо мешок с золотом и банкнотами. Джефферсон Хоуп нес их скудный запас провизии и кувшин с водой, Люси – лишь небольшой узелок с немногими наиболее дорогими ее сердцу пожитками. Они чрезвычайно медленно и осторожно открыли окно, дождались, когда черная туча заволокла небо, сделав ночную тьму и вовсе кромешной, после чего один за другим вылезли в сад. Затаив дыхание, согнувшись в три погибели, они быстро пересекли его и, укрываясь под сенью изгороди, стали продвигаться вдоль нее, пока не достигли бреши, которая вела в поле. Но в этот момент молодой охотник схватил своих спутников за руки и молча оттащил обратно в тень, где они залегли на землю, дрожа и стараясь не дышать.

Хорошо, что жизнь в прериях развила у Джефферсона Хоупа острый, как у рыси, слух. Едва они успели спрятаться, как в нескольких ярдах от них послышалось тоскливое уханье горной совы, ей сразу же ответила другая, находившаяся где-то неподалеку. И в тот же миг в проеме, через который они только что собирались пролезть, возникла едва различимая в темноте фигура мужчины. Он снова издал условный звук, на который откликнулся другой человек, почти одновременно выступивший из тьмы.

– В полночь, – сказал первый и, видимо, главный. – После троекратного крика козодоя.

– Хорошо, – ответил второй. – Предупредить брата Дреббера?

– Да, передай ему, а он пусть передаст дальше по цепочке. Девять к семи!

– Семь к девяти! – ответил второй, и фигуры разошлись в разные стороны.

Их последние реплики были, скорей всего, паролем и отзывом. Как только шаги замерли вдали, Джефферсон Хоуп вскочил и помог своим спутникам пролезть сквозь брешь в изгороди. Потом он очень быстро повел их через поле, поддерживая, а порой почти неся на себе выбивавшуюся из сил девушку.

– Быстрее! Быстрее! – подгонял он время от времени. – Линию дозора мы уже миновали, теперь все зависит от нашей проворности. Торопитесь!

Выбравшись наконец на дорогу, они зашагали гораздо бодрее. Только раз кто-то повстречался им на пути, но они успели юркнуть в пшеницу, оставшись незамеченными. Не доходя до города, охотник свернул на узкую бугристую тропу, ведущую к горам. Два островерхих пика смутно вырисовывались на фоне темного неба, просвет между ними и был Орлиным ущельем, где ждали лошади. Руководствуясь безошибочным чутьем, Джефферсон Хоуп прокладывал путь между огромными валунами, разбросанными вдоль русла высохшей речки, пока они не достигли скрытого от глаз скалами уголка, где верные животные мирно стояли, привязанные к колышкам. Девушку посадили на мула, старик Феррье с их денежным мешком сел на лошадь, а Джефферсон Хоуп, взяв свою под уздцы, с предельной осторожностью повел ее по опасной горной тропе.

Любого, кто не привык действовать в условиях дикой природы, этот путь изрядно напугал бы. С одной стороны возвышался почти отвесный скалистый склон высотой не менее тысячи футов, черный, неприступный и грозный, с длинными базальтовыми наростами, словно ребра окаменевшего ископаемого, торчавшими из его изрезанной глубокими трещинами поверхности. С другой – вся земля была завалена острыми обломками скал и гигантскими валунами, так что по ней нельзя было ступить и шагу. А посередине петляла порой вовсе исчезавшая тропа, такая узкая, что приходилось идти гуськом, и такая неровная, что одолеть ее было под силу лишь очень искусному наезднику. Но, несмотря на все трудности и опасности, беглецы пребывали в приподнятом настроении, поскольку каждый шаг удалял их от цитадели деспотизма, которую они мечтали покинуть навсегда.

Вскоре, однако, они получили доказательство того, что все еще находятся на территории, подвластной «святым». Они подъехали к самому дикому и глухому участку дороги, когда девушка тревожно вскрикнула и указала куда-то вверх. На выступе скалы, нависавшей над тропой, четко вырисовываясь на фоне неба, стоял одинокий часовой. Они увидели друг друга одновременно, и в тишине ущелья прозвучало и многократно отдалось гулким эхом его: «Стой, кто идет!»

Не снимая руки с ружья, лежавшего перед ним поперек седла, Джефферсон Хоуп ответил:

– Путники. Едем в Неваду.

Было видно, как одинокий страж, вглядываясь в них, положил палец на курок, видимо, ответ его не удовлетворил.

– Кто дал разрешение? – спросил он.

– Священная четверка, – ответил Феррье. Прожив среди мормонов не один год, он знал, что для них это – высший авторитет.

– Девять к семи, – крикнул часовой.

– Семь к девяти, – без запинки произнес Джефферсон Хоуп отзыв, подслушанный в саду.

– Проезжайте, и да хранит вас Господь, – напутствовал их голос сверху. Начиная с этого места, дорога становилась шире, и лошадей можно было пустить рысью. Оглянувшись, они увидели одинокого стража, который стоял, спокойно опершись на ружье, и поняли, что миновали последний сторожевой редут Страны избранных. Впереди ждала свобода.

Глава 5

Ангелы мщения

Всю ночь они ехали по заваленным камнями, то и дело исчезающим тропам, петлявшим по дну извилистых ущелий. Не раз сбивались с пути, но доскональное знание местных гор позволяло Хоупу снова и снова находить верную дорогу. Когда рассвело, их взорам открылась картина восхитительной, хотя и дикой красоты. Со всех сторон их окружали высокие снежные вершины, которые, выглядывая одна из-за плеча другой, тянулись до самого горизонта. Их каменные склоны были такими крутыми, что росшие на них лиственницы и сосны выглядели подвешенными в воздухе. Казалось, достаточно одного порыва ветра – и они сорвутся путникам на головы. Опасения, видимо, были не напрасными, потому что замкнутая горами котловина оказалась сплошь завалена деревьями и обломками скал, сорвавшимися с гор. Как раз в тот момент, когда они пересекали долину, огромный валун скатился вниз с треском и грохотом, разбудившим дремавшее в ущелье эхо, которое настолько напугало лошадей, что они припустили галопом.

По мере того как на востоке над горизонтом всходило солнце, вершины огромных гор зажигались одна за другой, словно праздничная гирлянда, пока огненно не засияли все разом. Это волшебное представление взбодрило беглецов и придало им сил. На берегу бурного горного ручья, стремившегося через ущелье, они устроили короткий привал, напоили лошадей и сами позавтракали на скорую руку. Люси и ее отцу хотелось отдохнуть подольше, но Джефферсон Хоуп был неумолим.

– Они наверняка уже отрядили за нами погоню, – сказал он. – Наше спасение – в быстроте. Вот доберемся до Карсона целыми и невредимыми – будем отдыхать хоть всю оставшуюся жизнь.

Весь этот день они ехали ущельями и к вечеру, по их подсчетам, находились более чем в тридцати милях от своих врагов. Для ночевки они выбрали место под скалистым уступом, кое-как защищенное от пронизывающего ветра, и, прижавшись друг к другу для теплоты, несколько часов поспали. Однако еще до рассвета снова пустились в путь. Никаких признаков погони заметно не было, и Джефферсон Хоуп уже подумал, что они теперь вне пределов досягаемости той страшной организации, чью вражду имели несчастье навлечь на себя. Но он не знал, насколько далеко может простираться ее тяжелая длань и как скоро беглецы почувствуют на себе ее