Сгоревшая жизнь - Юлия Александровна Лавряшина Страница 22

– Сломалась? – предположила она, вопросительно глядя на Овчинникова.

Ему оставалось лишь развести руками.

О Кузьмичеве она тоже ничего не смогла толком сказать: спокойный, не сильно пьющий – ни разу его пьяным не видела, но даже мысли о полной трезвости не допускала. Шофер же…

– Баб не водит, – признала она с некоторым сожалением. – Не дебоширил ни разу, ничего такого. Не дерется ни с кем… Короче, нечего о нем сказать.

В ее тоне откровенно слышалось: «Никчемный человечишко».

Едва сдержав улыбку, Володя Овчинников предъявил постановление об обыске, забрал у нее ключи и тщательно осмотрел комнату Кузьмичева. Безликое, временное жилище человека, жизнь которого пуста: ни одной фотографии, никаких записей, даже книг нет. Старый телевизор… Но что он может рассказать о владельце? Ни компьютера, ни ноутбука.

«Так живут? – подумал Овчинников, ощутив даже сострадание. – Зачем?»

– Развод его здорово подкосил, – пояснил Артур, когда оперативник доложил ему о результатах обыска. Точнее, об их отсутствии. – Мы с Алексеем Васильевичем потолковали по душам… Я чувствую, он просто впал в оцепенение, когда лишился семьи. Не мог понять причины. Он и борьбу за квартиру-то начал только ради того, чтобы хоть как-то общаться со своей Лидой. Хотя бы цапаться с ней… И все пытался доискаться причины: почему она выгнала его? Не смог. Пусть посидит на всякий случай, пока анализ ДНК не будет готов… А пока надо всех этих медиков прошерстить: может, она роман с кем-то крутила?

– Ей сколько лет-то было? – поразился Овчинников.

– Теперь таких называют «предпенсами»… Звучит отвратительно. А женщины в этом возрасте, чтоб ты знал, еще полны огня! Так что я бы ничему не удивлялся…

Весь день у Артура ушел на беседы под запись с коллегами жертвы. Сашка молчком, как и обещала, сидела в уголке у окна, из которого отлично просматривалась детская площадка в парке, – это отделение как раз и занимало верхний этаж. Трепещущее на ветру послание могло быть увидено…

Никита Ивашин занял место с ним рядом за столом, уже на правах коллеги. Артур физически чувствовал, как его помощника то и дело тянет оглянуться на Сашу, что сбивало с рабочего настроя всех, и написал на квадратном листке: «Или ты забудешь о ее присутствии, или я выставлю ее, а она сожрет тебя за это!»

Никита взглянул на него испуганно и решительно кивнул.

И ему удалось собраться: Логов еще понаблюдал за помощником краем глаза, но Ивашин каким-то неимоверным усилием воли заставил себя на время изгнать Сашку из своих мыслей. Артур до сих пор не мог определить своего отношения к откровенной влюбленности мальчика… То его забавляло это, то раздражало, то вызывало сочувствие, ведь было очевидно: Сашка даже не замечает тоскливых взглядов Никиты. Какого-то пацана разыскивает… Логов дал задание техникам пробить этого Сергея Малышенкова по всем базам, но особой срочности в этом и сам не видел – всего лишь школьный друг! Так что неизвестно, сколько они будут возиться.

– Некоторых друзей детства лучше не находить, – проворчал он, не сомневаясь, что она сразу вспомнит их евпаторийское дело.

Но Сашка настояла, упрямо набычилась, как умела. Голубые глаза сверкают исподлобья, светлые волосишки торчком… Маленькая мегера, да и только!

«Ладно, посмотрим, что за фрукт», – спорить с ней Артур не стал. Да и повода для опасений пока не было. Вот если окажется, что парнишку уже закрыли или он в шаге от этого, тогда надо будет сделать все, лишь бы оградить от него Сашку.

Хотя тепличных условий он ей не создавал. И даже в психушку с собой взял, чтобы послушала, как свидетели рисуют словами портрет несчастной Лидии Ивановны.

«Несчастной? – Артур сам удивился вырвавшемуся слову. – Еще неизвестно… А то мы не слышали, как медики к психам относятся! Вполне возможно, из желающих отомстить этой тетке очередь могла выстроиться, как в былые времена в Мавзолей. Интересно, сейчас туда кто-нибудь ходит?»

Сашке он велел надеть свитер с высоким горлом, темные очки, бейсболку и заправить под нее волосы, чтобы никто ее не разглядел и не запомнил. Спрашивать – почему это так важно для него, она не стала. Тоже что-то помечала в блокноте, закинув ногу на ногу.

– Не пресса? – метнув в нее подозрительный взгляд, спросил ответственный за связи с общественностью со смешной фамилией Забияка.

– Это наша сотрудница, – успокоил его Логов.

– А маскировка зачем?

Артура подмывало выдать байку, что Сашка – агент под прикрытием, поэтому вынуждена прятать лицо, но решил обойтись без шуток и с серьезным видом объяснил: пациенты – люди неадекватные, мало ли чем обернется подобная встреча? Их же выписывают рано или поздно… Попусту рисковать своими девушками Следственный комитет не готов. У них и без того опасная работа…

Прозвучало убедительно, Забияка утихомирился. И Сашка сдержалась – не фыркнула за спиной. Собственно, на этом разговор и завершился, потому что Лидию Ивановну этот парень со сросшимися на переносице бровями в глаза не видел: пресса рядовыми сотрудниками не интересуется. А пятидесятилетний юбилей Кузьмичевой отметили еще до того, как Константин Алексеевич пришел работать в эту клинику. Похоже, сразу после института…

Остальные как сговорились, твердили одно и то же: добросовестная сотрудница, квалифицированная медсестра, в коллективе ее любили, начальство ценило. К пациентам относилась заботливо.

– Она начала слишком часто моргать, когда заговорила о больных, – подала голос Сашка, стоило из конференц-зала, предоставленного им для допросов, выйти очередной санитарке – Альбине Вадимовне Шалимовой, проработавшей в этой больнице не меньше, чем жертва. Темные очки она сняла и сама заморгала от света.

Обернувшись, Артур уставился на нее задумчиво:

– Если кто и может что помнить из прошлого, это, пожалуй, Шалимова… По ее словам, они с Кузьмичевой практически всегда работали в одной смене.

– Вернуть ее? – Никита с готовностью приподнялся.

Логов усадил помощника жестом – даже не повернулся. Его взгляд сцепился с Сашкиным, точно они обменивались предчувствиями и мыслями:

«По-твоему, врет?»

«Что-то скрывает – это точно».

«Допросить снова? Нет, лучше последить за ней».

«Как ты будешь следить за ней в отделении? А за стенами больницы у нее другая жизнь. Нужно проникнуть в стаю…»

«Сашка, нет!»

«А ты видишь другой выход?»

Никиту даже затошнило от напряжения, которым наполнился воздух. Обиднее всего было то, что он не понимал, о чем эти двое спорят, не разжимая губ. Видел, как менялось выражение их лиц, сдвигались брови, сверкали глаза… Но проникнуть в суть разговора ему не удавалось, и от этого хотелось хлопнуть ладонью по столу, завопить: «Эй, вы! Я тоже здесь. Не игнорируйте