Смерть по расчету - Алексей Макеев Страница 22

потом она такая загадочная стала, ходила, улыбалась и с кем-то по телефону каждый вечер болтала по полночи. Месяца два так продолжалось, а потом она домой не приехала. Ну мы подумали, у подруги заночевала. А через неделю беспокоиться начали. Но участковый нам сказал, что взрослая, загуляла где-то. Только Валя не пьет, алкоголь на дух не переносит. Сестры пьют каждый день, вот Валентина всегда говорила, что это наследственность, и им прикасаться к рюмке нельзя. Хорошо Илюшка у меня тоже сухой закон блюдет. Только летом мы заставили участкового заявление принять, когда Валя уже два месяца как дома не появлялась.

– Спасибо. – Гуров прошелся по темной комнате с серыми пятнами плесени на потолке, выбитыми окнами и вздувшимися от сырости и холода половицами. – Закрывайте.

– Вы не думайте, Валентина не гулящая и не пьяница была. – Его реакцию женщина поняла по-своему. – Вещи забрали сестры, топчан ее мы Кириллу приспособили. А больше у нее ничего и не было, Валя же работать не могла устроиться… не брали из-за ноги ни в уборщицы, ни в продавщицы. А с неоконченным образованием у нас больше никуда и не устроишься… Хорошо хоть пенсию оформила как детдомовская, и доплата небольшая за инвалидность 3-й группы была. Ну денег-то там кот наплакал… Все деньги уходили на еду и проезд на учебу, да и нам она помогала как могла. Кирюшке всегда из города привозила вкусняшек.

– Валя! – выкрикнул мальчишка и потряс ручонкой с зажатым куском разноцветной бумаги.

Гуров присмотрелся к знакомой картинке и логотипу:

– А этот календарь у вас не из ее комнаты?

– Из ее. Она этот календарь как-то раз из города привезла. Странная такая была, все Кирюшку обнимала, велосипед ему этот дорогущий купила, целую стипендию потратила.

Гуров потянул руку к яркой странице:

– Можно заберу себе? Мне для коллекции.

Но мальчишка нахмурился и спрятал свою драгоценность за спиной. Пришлось сыщику рыться в карманах и менять обрывок на брелок от ключей автомобиля, ничего другого у него для мальчика не нашлось. Тот с интересом схватил миниатюрный пистолет, а кусок календаря перекочевал в руки Гурова. Лев Иванович распрощался с девушкой и спустился вниз к автомобилю. В салоне на пассажирском сиденье он разложил оба календаря. Они были абсолютно одинаковыми: календарь с логотипом банка на каждой странице, перекидные листы с красивыми картинками на серебристых пружинах, толстый тисненый картон, качественная печать с сочными красками. Такой сувенир часто дарят вип-клиентам или бизнес-партнерам, но как они оказались у бедных девушек? Гуров подписал целый календарь «Вера», а кусок его близнеца – «Валя».

Время шло к обеду, но найти в этих трущобах хотя бы забегаловку можно было и не надеяться. К счастью, третий адрес был поближе к центру, так что пообедать Гурову удалось вполне сносно в обычном кафе бизнес-ланчем.

Следующая девушка проживала раньше в обычной пятиэтажке. На звонок из квартиры раздалось шарканье, и старческий голос проскрипел:

– Тоня, ты? Ты чего звонишь, ключи у тебя, я с утра тебя жду, когда уже укол придешь мне ставить.

– Откройте, пожалуйста, полиция. Я хочу поговорить по поводу Светланы Лапиной.

– А ну уходи, хулиган! – засипела старуха. – Сейчас из соцпомощи придет Тоня, полицию вызовет, будешь знать, как инвалидов грабить!

– Посмотрите в глазок, я удостоверение вам покажу, оперуполномоченный по особо важным делам Лев Иванович Гуров.

Но пожилая женщина еще сильнее раскричалась:

– Удостоверение он покажет, пользуешься тем, что старуха слепая, и ломишься. Бандит! Светки нету, повешалась. Из-за таких, как ты, охальник, убирайся, не открою!

Гуров прошелся по соседям, но в рабочий полдень лишь из-за одной двери ответил детский голос. Сыщик вышел на дорожку у подъезда и присел на лавку в раздумьях, может быть, стоит подождать Тоню, и она расскажет подробнее о своей подопечной и ее, по всей видимости, внучке.

Окно на первом этаже открылось, и оттуда высунулась пожилая женщина с глазами, белесыми от катаракты. Она на ощупь отдернула штору и повернула в сторону Гурова голову:

– Кто там ходит, Мишка, ты? Я по запаху чую, опять машиной пахнет твоей. Когда уже отвезешь меня на могилку к Светке, второй год скоро пойдет, как обещаешь. Она и так у меня без отпевания лежит, сиротинушка моя, всю жизнь девка мучалась. То родители погибли, то я ослепла, у самой Светочки глазки плохо-плохо видели. Как она плакала, что ее в школе дразнят за очки и за одежку. Как я радовалась ее жениху московскому, думала, пристроила мою кровинушку. Он же богатый, операцию Светочке пообещал сделать за границей и пропал, сволочь. Теперь лежит мое золотко в могиле холодной, свозил бы ты меня, Мишка, на кладбище, хоть на могилке прибраться. Что ты молчишь-то, тут ты, я же чую, не обманешь слепую старуху. – Седая голова обернулась внутрь квартиры. – Я ведь каждый день за нее молюсь, чтобы душа ее в рай попала. Хоть в церкви отказались отпевать самоубийцу, а я верю, что Светочка в раю. И Тоня со мной согласна, медсестра, главное, говорит, молитесь, отмолите вашу внучку.

Старуха побрела обратно в комнату, а Гуров, держась за стену подъезда, взобрался на спинку лавки. Ему было видно, как в комнате седая женщина на ощупь добралась до полки, где стояла лампадка, иконы, большой портрет пухлой девушки с косой и в огромных очках. Она начала шепотом молиться, креститься и отвешивать поклоны. Старуха то и дело прерывала молитву, вытирала слезы, касалась портрета, а потом календаря, который висел на стене рядом с полочкой.

Сыщик слез с лавки, отряхнул брюки и вернулся в машину, где на календаре написал еще одно имя: «Светочка».

Несколько минут он сидел в задумчивости, положив ладонь на яркий разноцветный плотный прямоугольник с датами. «Уже третья девушка, у которой оказался этот подарок для богатых клиентов банка. И сами девушки так не подходят на такую роль. Все из бедных семей, выросшие в ужасных условиях нищеты, они смогли, вопреки обстоятельствам, выучиться и поступить в университет, пускай даже на заочную форму, в филиал, но это все равно было для них невероятным шансом изменить свою жизнь, добиться финансового благополучия. И всем на пути встретился Жилин, ухоженный, холеный интеллигент, состоявшийся ученый и преподаватель, принц из Москвы.

Впрочем, может, и не он – ухажера никто из близких девушек не видел. Хотя из Жилина прекрасный подозреваемый выходит…»

Гуров поймал себя на мысли, что ему просто чем-то очень не нравится холеный преподаватель. Отмахнулся: он достаточно опытен, чтобы его эмоции не воздействовали на результаты расследования. И вернулся к размышлениям.

«Только вот чем так