Анна Дубчак - Куклы на чердаке Страница 23

– Я понимаю твою нервозность и даже готова не замечать ее… Но все равно должна тебе заметить, что ты осматривала дом лишь в нижней его части. Но здесь же полно слуховых окон, да и простых окон наконец, которые, может, не до конца закрываются… Или же, как ты сама понимаешь, в дом может вести подземный ход…

– Ну да… Мне только этого еще не хватало – искать подземный ход… И куда же он может вести?

– Да куда угодно! В кухню, в любую комнату, в камин…

– Знаешь, ты вместо того, чтобы успокоить меня, навеваешь смертную тоску и еще больший страх…

– Сначала мы понаблюдаем за домом снаружи. Подежурим… Ты как, согласна?

– Согласна, – буркнула она, налила себе еще водки и плеснула туда зеленого мятного ликеру. Выпила. – Ты все правильно говоришь… Подожди… Как я сказала: согласна? Нет, я категорически не согласна! Во-первых, ночью в этом садовом домике или в машине меня могут просто убить. Во-вторых, цель преступника (назовем его так) – чердак! Значит, мы делали все правильно, когда дежурили на чердаке… Хотя, возможно, надо бы покараулить его на лестнице…

– Подожди… – я так увлеклась, что и сама начала уже верить в то, что куклы на чердаке появляются не по воле хозяйки, – подожди… Черный ход может вести как раз на чердак… Может, на чердаке существуют двойные стены… И параллельно обыкновенной лестнице, ведущей на чердак, может существовать еще и тайная, очень узкая, спрятанная за стеной. А вход на чердак может быть замаскирован каким-нибудь деревянным шкафом…

– Это все, что ты хочешь мне сказать?

– А что? Разве я не права? По-моему, мы должны действовать, а не только охать и ахать… К тому же я тоже хочу почувствовать себя полезной… Ты потратила так много денег на мой приезд, что свидетельствует о том, что ты по-настоящему встревожена, и мне действительно хочется помочь тебе. Реально. Ну, что будем делать?

– Мысль о том, что подземный ход ведет прямо на чердак, мне понравилась больше всего. Предлагаю подняться туда и осмотреть его хорошенько… – Соня икнула, и я подумала, а не любительница ли она закладывать за воротник…

– Сначала заглянем в комнату к Розе, – предложила Соня совершенно неожиданно, когда мы проходили по коридору мимо комнаты служанки. – Чтобы убедиться, что она спит.

– Значит, ты все-таки подозреваешь ее.

– Знаешь, когда в доме происходят такие вещи, всякое уже в голову лезет…

– Да, кстати, – я продолжала развивать тему шепотом, поскольку мы уже подошли к двери, ведущей в комнату Розы, – а как так могло случиться, что полка с посудой упала на тебя? Может, ты сама ее задела или как?

– Интересное дело… – возмущенно зашептала она. – Столько времени я ее не задевала, а именно в тот день, когда внутри макета мы обнаружили осколки стекла, она на меня упала… Да ясно же, что кто-то либо вынул гвоздь или придумал еще что-нибудь, чтобы полка упала…

– Но почему она упала именно на тебя? А не на Розу, которая крутится на кухне все время… Или на меня? Это ведь как надо все предусмотреть и следить за тобой, чтобы план сработал и чтобы полка упала именно в тот момент, когда рядом с ней будешь проходить именно ты…

– А я так думаю, что план этого преступника сводился к тому, чтобы полка с тарелками просто упала – не важно, на кого, понимаешь? Чтобы осколки оправдались… А еще все это делается для того, чтобы мое внимание было постоянно приковано к этому чертовому макету!

В этом она была права. Кто лучше самого режиссера знает основную цель постановки?

– Тсс…

Она приоткрыла дверь, и мы увидели спящую Розу.

– Она спит… Ладно… Поднимемся наверх…

– А вдруг там еще что-нибудь? – вдруг предположила я.

– Думаешь, одним пожаром дело на сегодня не обойдется? Ему захотелось двойной дозы страха?

– Пожар – это уже страшно, здесь ты права… И если этот поджог был репетицией на настоящий пожар и угол дома должен по-настоящему загореться, то здесь уже без полиции не обойтись… Кстати, дом застрахован?

– Да… Клементина все застраховала. Она была очень умной и хозяйственной женщиной…

– Но все равно если дом сгорит – будет ужасно жалко… И сам дом, и все эти прекрасные вещи, которыми дом просто набит… – искренне заметила я.

– Типун тебе на язык, – холодновато отозвалась Соня.

– Извини…

Мы поднялись на чердак, и, оглянувшись, я вдруг заметила в руках Сони бутылку… На этот раз это было виски. Видимо, до этого она прятала ее в кармане пижамной куртки.

– Да, да! Ну и что? Это мое дело!

Мы включили свет. На чердаке все еще крепко пахло дымом, да и воздух был не прозрачный – мутный. Как растворенная водой анисовая водка, подумалось мне почему-то… Быть может, потому, что в руках Сони появилась еще одна маленькая бутылка, от которой крепко пахло анисовыми каплями и моей детской простудой…

– Соня, ты что, решила напиться? А мне тогда что остается делать? – возмутилась я. – Вот только еще алкоголички во всей этой истории мне и не хватало. А если я тоже напьюсь? А если мы вместе с тобой будем пить? Да у нас не только дом сгорит, но и мы вместе с ним…

Еще я хотела добавить, что главное во всей этой истории – найти мотив этих странных поступков. Хотела сказать, да не успела…

Глаза мои округлились от ужаса, когда я увидела внутри макета, в том месте, где находилась, вероятно, кладовая рядом с кухней, куклу-мальчика в синем комбинезоне.

– Послушай, а почему у него такое голубое лицо? Словно вымазали в голубой зубной пасте?

– Но я же выбросила его!!!

– Кого?

– Эту куклу… помнишь, я рассказывала тебе, что эту куклу уже подкладывали сюда… А потом ко мне пришел устраиваться наш садовник, Уве… Ну, тот, который пьет, собака… Между прочим, что-то давно я его не видела… Вчера, как я уже тебе рассказывала, я нашла его в садовом домике пьяным… Я еще принесла ему семена садовой гвоздики…

– Послушай, Соня… Что это за комната, которая расположена рядом с кухней? Судя по всему, кладовка?

В макете это была пустая комната. Без мебели. Хотя по всему макету была расставлена сделанная вручную миниатюрная стилизованная мебель. Кто-то – вероятно, архитектор – хорошо постарался, чтобы превратить макет в точную копию дома…

– Муж рассказывал мне, что Клементина, его мать, поручила архитектору придумать и мебель… И потом по этим вот эскизам заказывала шкафы, кровати и все остальное в мастерской…

– Получается, что в этой комнате, где нет мебели…

– Это холодильная камера, – низким голосом ответила Соня. – Морозильник, где хранится замороженное мясо. Вообще-то мы предпочитаем покупать охлажденное мясо, но в морозилке всегда держим что-нибудь на всякий случай… У меня даже гуси есть, мясо косули…

– Косули – это, конечно, хорошо, – задумчиво проговорила я. – Но подсказка говорит о том, что в твоей морозильной камере, помимо косули, сидит (или лежит) человек в комбинезоне. Возможно, твоя морозилка завтра сломается, и тогда ты вызовешь мастера, и он непременно должен быть в синем комбинезоне… Можно предположить так же, что твой садовник, которого мы видели в синем комбинезоне, так напился, что перепутал двери и вместо садового домика оказался в морозильной камере и… замерз там…

И мы не сговариваясь бросились вниз…

Соня, бледная, какое-то время возилась с ручкой двери, ведущей в камеру, пока не сообразила, что она заперта. Пришлось искать ключ в ящике буфета. Вставив ключ и повернув его пару раз, она посмотрела на меня как-то странно, словно в ожидании нового приступа боли, в нее даже лицо скривилось в страдальческой мине…

– Господи, Ната, только бы все то, что ты только что сказала, явилось плодом твоего воображения…

Она распахнула дверь, и мы сразу же увидели на плиточном холодному полу морозильной камеры, представляющей собой небольшую комнату с подвешенными на крючьях тушами поросят и гусей, лежащего ничком парня в синем комбинезоне… Желтая лужа под ним замерзла, из чего я сделала вывод, что несчастный пьяница-садовник попросту обмочился перед тем, как окончательно замерзнуть… В полураскрытой ладони у него была наполовину опорожненная бутылка виски…

– Уве! – просипела Соня, подбегая к парню и переворачивая его на спину. – Вот черт…

Потом она начала тормошить его, расспрашивая о чем-то на немецком. Должно быть, хотела узнать, жив он или нет. Но все усилия ее были тщетны. Даже мне, человеку неискушенному и практически не сталкивающемуся со смертью (не считая, конечно, смерти Тони, но мертвого-то я его никогда не видела!), было понятно, что этот садовник мертв. Во-первых, когда Соня переворачивала его, видно было, что тело его уже закоченело. И что-то не верилось мне, что после Сониного вмешательства и кучи вопросов, обращенных к замерзшему, он оттает и начнет отвечать ей на бойком немецком…

– Вот уж не повезло человеку… – покачала я головой.

– Ты кого имеешь в виду? – нахмурилась Соня. – Уж не этого ли алкаша? И ты еще называешь его человеком? Да он скот!!! Его приняли на работу, пообещали хорошую зарплату, даже жилье предоставили и еду…