Наталья Андреева - Фобия Страница 23

— Марина Сергеевна?

— Вот именно.

— Но… насколько я знаю, наши с вами дела закончены. Вы хотите получить назад свои деньги? Я готов вернуть, разумеется, за вычетом накладных расходов.

— Вы правильно догадываетесь, что телефон прослушивается. Но разве нам есть что скрывать?

— Я не совсем понимаю…

— Скажите, что у вас было с этой девушкой?

— С девушкой? С какой девушкой?

— С Аллой.

— Ничего не было.

— Вас видели у ее дома по меньшей мере раза четыре. И в ресторанчике.

— В…

— Этот городок — деревня, большая деревня, Игорь Анатольевич. А вы были так неосторожны! Неужели же страсть заставляет и профессионала терять голову?

— Марина Сергеевна, мы действительно сидели с Аллой в ресторане, но вы должны понимать, что вести переговоры лучше в обстановке, когда… Ну, музыка, вино и все такое. Я действовал в ваших же интересах.

— Когда вы ею увлеклись?

— Что?

— С первого же дня? Со второго посещения? С третьего?

— Марина Сергеевна…

— А когда попросили имитировать беременность? Чтобы получить с меня побольше денег?

— Марина Сергеевна…

— Она сначала согласилась, так?

— Да не говорили мы об этом! Не говорили! Я первый раз услышал о ее беременности от вас!

— А о чем… О чем вы разговаривали, когда в ресторанчике сидели? Когда приезжали к ней? О чем?

— Поймите, я не хотел… Так получилось.

— А убили вы ее за что? Так получилось?

— Убил?!

— Она решила рассказать мне правду. Приехать и рассказать правду. Она была очень славная девушка.

— Я оказался в тот день в ее доме случайно! Послушайте, Марина Сергеевна, вы должны мне помочь!

— Каким образом?

— Все это чудовищное совпадение! Нелепость какая-то! Вы должны попросить своего адвоката, чтобы он попытался меня вытащить. У меня же лицензию отберут! Я останусь без работы!

— Скажите, вы женаты?

— Что? Да, женат.

— И дети есть?

— Что? Да, сын.

— И это очень удобно: сказать жене, что следишь за женщиной по поручению клиентки, и ездить к ней, добиваться ее расположения, назначать свидания, ходить по ресторанам. Клиентка все оплачивает.

— Вы не так все…

— Она вам так нравилась?

— Послушайте, я все-таки мужчина.

— Да-да. Как же вы собирались дальше?

— Не понимаю?

— Допустим, я дала бы ей денег или написала бы в ее пользу завещание. Ее и этого никогда не существовавшего ребенка. Что дальше? Вы рассчитывали, что я умру?

— Марина Сергеевна!

— Вы бы и меня… Из пистолета.

— Марина Сергеевна!

— У вас есть пистолет?

— Да. Разумеется. Кстати, экспертиза установила, что Аллу убили не из моего пистолета. Рядом с ее телом лежал «Вальтер». Трофейный немецкий пистолет.

— Вы уверены?

— Я немного разбираюсь в оружии.

— Конечно! Вы же профессионал! Знаете, что я вам скажу?

— Да?

— У вас не будет моего адвоката.

— Но почему?

— Вы меня обманули.

— Я вас не обманывал.

— Обманули. Использовали, как это модно говорить. Что ж, нет ничего странного: детектив влюбляется в женщину, за которой послала следить клиентка. В красивую молодую женщину. Бог знает, до чего может довести эта любовь.

— Вы все не так поняли! Я просто немножечко за ней поухаживал! Я не хотел, чтобы жена узнала. Понимаете?

— А как вы следите за неверными мужьями? Вам их не жалко?

— Это профессиональная обязанность.

— А чувство солидарности?

— Это богатые люди. Очень богатые.

— Тоже не любите богатых людей?

— Тоже?

— Не понимаю, почему вы с капитаном Севастьяновым не нашли общего языка? Всего хорошего, Игорь Анатольевич. А деньги можете мне не возвращать. Может, вы перемените свое мнение относительно богатых людей. Не все они такие расчетливые и жадные, как вы думаете.

— Марина Сергеевна…

— Всего хорошего. Наши дела с вами действительно закончены.

Длинные гудки.

— Говорите, вас слушают.

— Федор Миронович?

— Мариночка? Добрый день.

— Догадываетесь, зачем я звоню?

— Девочка, я так и знал, что ты совершишь еще не один необдуманный поступок.

— И что я совершила?

— Этот твой детектив. Опять вляпался в историю.

— Он вам звонил?

— Да.

— И что сказал?

— Эту девушку… Ну ту, которой ты хотела завещать деньги. Ее убили. Кстати, ты ведь помнишь, что у покойного Виктора был пистолет?

— Да. Кажется.

— Что у тебя с голосом?

— Нет, ничего. Все в порядке.

— Так вот: у Виктора был пистолет, немецкий, трофейный, который его отец, твой дедушка, привез с войны. Он был офицером, командиром батальона.

— Я помню. Дедушка недолго прожил после войны. Он умер от ран.

— А пистолет? Пистолет ты помнишь?

— Не знаю. Дядя запирал его в ящик стола.

— Проблема в том, что там сейчас нет никакого пистолета. Ты его не брала?

— Я?!

— Видишь ли, его нашли рядом с телом этой… Аллы, кажется.

— Но… Он что, один на свете, такой пистолет?

— Девочка, ты хотя бы понимаешь, что происходит? Кто, кроме тебя, мог его взять из дома?

— И что? По-вашему, если я взяла пистолет, то я убила Аллу?

— Я прекрасно понимаю, что у тебя сломана нога, что ты из дома не выходишь, но… Этот твой детектив. Признайся: ты ему отдала дядин «Вальтер»?

— Да я его вообще не брала!

— А кто? Кто брал?

— Не знаю.

— У кого еще были ключи от квартиры?

— Не знаю. Может, воры?

— Боюсь, не было никаких воров. Видишь ли, вся информация, касающаяся этого дела, поступает ко мне по моим каналам. Особым каналам.

— Федор Миронович!

— Что? Что такое?

— Не надо об этом!

— Ты думаешь, телефон прослушивается? Я как-то… Хорошо. Но не было никакого взлома. Это точно. У кого еще были ключи кроме тебя?

— Я только предполагаю.

— Что предполагаешь?

— У… папиной жены был ключ.

— Вот как?

— Она делала дяде уколы.

— Но это совсем не значит, что у нее был ключ.

— Когда он умер… Я так думаю, что это она сделала смертельную инъекцию. А потом вышла из квартиры и заперла за собой дверь. У нее был ключ, я уверена.

— Что ж. Это пригодится.

— А у вас, Федор Миронович?

— Что у меня?

— У вас разве не было ключа от дядиной квартиры? Вы ведь были не только его адвокатом и доверенным лицом, вы были чуть ли не единственным его другом. Он так болел последние месяцы. А меня не было рядом…

— Мариночка, уж не думаешь ли ты…

— Вы знали про пистолет. Ведь это он с вами, а не со мной возился с этим оружием. Вы, кажется, даже за город ездили, стреляли.

— Мариночка… Надеюсь, ты не будешь этого говорить следователю?

— Да они сами все узнают.

— Да… Неприятная история.

— Я понимаю, что этим пистолетом хотели указать на меня.

— А когда ты его в последний раз видела?

— Кажется, в день похорон. Мы с Марком разбирали дядины вещи… Да, ключ от ящика стола лежал в вазочке. Мы открыли его и… Увидели пистолет, а потом Марк сказал: «Давай пока не будем это трогать».

— И?

— И все. Я больше не заходила в дядин кабинет.

— А ящик? Ящик заперли?

— Не знаю. Там оставался Марк. Я была такая потерянная…

— Понимаю.

— Федор Миронович, я позвонила, чтобы извиниться. Мне не надо было с вами ссориться.

— Да-да. Если тебе кто сейчас и может помочь, то это я. Ты должна слушать только меня, Мариночка.

— И что мне делать?

— Последовать моему совету: ложись в клинику. На время, пока все утрясется. А потом…

— Потом я оттуда выйду?

— Ну разумеется!

— А перед тем, как лечь, мне надо пройти освидетельствование у врача?

— Это необходимо, чтобы тебя никто не беспокоил.

— А завещание? Мне не надо писать никакого завещания?

— А почему это тебя так беспокоит?

— Разве я не могу умереть?

— Ты молодая женщина, ты еще сто лет проживешь!

— Но если…

— Что если?

— Меня последнее время посещают мысли о…

— Вот этого не надо.

— А скажите, в дядиных бумагах нет никакого распоряжения насчет моей преждевременной смерти?

— О чем ты говоришь?

— Ведь других родственников у него не было, а моему отцу он ни под каким предлогом не оставил бы ни копейки. И что тогда? Если со мной вдруг что-то случится?

— Виктор очень надеялся, что у тебя будут дети.

— А если нет? Если не будет никаких детей?

— Тогда… Нет, ничего.

— По-моему, я имею право знать. Я так понимаю, что вы заинтересованное лицо, Федор Миронович?

— Ну он хотел бы, чтобы я остался твоим представителем в совете директоров. Даже если ты не будешь владеть контрольным пакетом акций. Просто Виктор очень много сделал для этого предприятия. В работе была его жизнь, ты же знаешь…