Александр Овчаренко - Последний козырь Президента Страница 23

– Ай-яй-яй! – сказал министр и сокрушённо покачал головой. – И что же это у нас под самым носом делается? Кто такой Усманов? Почему он закон нарушает? Он что, совсем совесть потерял? Ай-яй-яй! Как нехорошо! Взять!

И Иссу тут же взяли под белые руки и сопроводили в одиночную камеру.

В камере усевшись на шконку[8], Усманов вдруг ясно понял, что власть – вещь сколь желанная, столь и опасная, и в процессе её обретения можно лишиться не только финансового благополучия, но и головы. Ведь недаром говорили старейшины, что «… древо власти цветёт ярче и плодоносит гуще, если его поливать кровью».

После первой встречи со следователем Усманов понял, что своё «древо власти» нынешний Президент Чечни намерен поливать не только его кровью, но, если потребуется, то и кровью всего его тейпа. И это не было преувеличением, так как со слов следователя выходило, что он, Исса Усманов, не только занимался незаконной коммерческой деятельностью, но и активно финансировал незаконные вооружённые формирования.

– Не было этого, гражданин следователь, – горячился Исса. – Признаю, что налоги не платил, всякие там разрешения на торговлю не оформлял, порой даже контрабандным товаром не брезговал, но боевикам денег не давал! Не было этого!

– Мне твоя контрабанда – тьфу! – недовольно морщился следователь. – У кого её сейчас нет? Ты давай колись, как деньгами бандитов подпитывал, как им оружие покупал, боеприпасы, средства связи. Давай говори, я всё запишу и даже оформлю, как явку с повинной. Обещаю! Будешь говорить – получишь минимальный срок. Будешь молчать… мой тебе совет: лучше сознайся, и будешь жить долго.

«А ведь он прав! – холодея от осознания своей незавидной участи, думал Исса. – Здесь я до суда точно не дотяну, если буду молчать. Надо как-то выправлять положение».

Ночью после допроса Исса не спал. Лёжа на шконке и уставившись глазами в бетонный потолок, он лихорадочно перебирал варианты собственного спасения и к рассвету выработал на первый взгляд парадоксальное, но единственно правильное в его ситуации решение.

– У меня есть информация государственной важности, – заявил он следователю с порога, когда утром его привели в следственный кабинет на очередной допрос.

– Очень интересно! – повеселел следователь. – Говори, я весь во внимании!

– Я буду говорить только с офицером Федеральной службы безопасности, – отчеканил Усманов и скрестил руки на груди.

– Мне будешь говорить! Ты мне всё скажешь! Мне, а не «федералу»[9]! – завёлся следователь, почувствовав, что обещанное министром МВД повышение, в случае успешного завершения следствия, с каждой минутой отдаляется от его погон всё дальше и дальше.

Однако Усманов проявил выдержку, и ни на какие вопросы следователя больше не отвечал, а угрозы пропускал мимо ушей.

– Чёрт с тобой! – сдался следователь, понимая, что рано или поздно, но Усманов всё равно найдёт возможность снестись с ФСБ и в этом случае ему, милицейскому следователю, не поздоровится. – Будет тебе «федерал».

Оперативник из отдела ФСБ по Чеченской республике явился в изолятор рано утром. По его лицу было видно, что многого он от визита не ждал.

– Опять какой-то хитромудрый боевик решил облегчить свою участь, поэтому будет говорить много, но ничего конкретного так и не скажет, а потом будет долго торговаться за якобы имеющиеся у него «очень важные сведенья», – говорил его скучающий вид.

Всё это Усманов мгновенно «просчитал», глядя на хорошо выбритую скучающую физиономию, поэтому сразу огорошил заявлением:

– У меня есть сведенья, которые могут помочь в расследовании убийства чиновника из Аппарата Президента по фамилии Воронцов.

После этих слов скука мгновенно слетела с загорелого лица оперативника, и сам он стал чем-то напоминать взявшую след гончую. Расстегнув пиджак, он присел за стол и достал из кармана пачку дорогих сигарет.

– Курите, – предложил он подследственному, одновременно доставая из другого кармана диктофон. Усманов покосился на сигареты и, хотя курить хотелось до одури, предложение офицера игнорировал:

– Всю информацию касательно упомянутого мною преступления я дам только после этапирования меня в Москву, – громко произнёс Исса, слегка наклонившись к стоящему на столе диктофону, после чего откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.

Оперативник был опытный, поэтому не стал наседать на подследственного.

– Это не в моей компетенции, – сухо произнёс он. – Однако я доложу о вашем заявлении вышестоящему руководству.

В ответ Усманов еле заметно кивнул и смежил веки, давая понять, что больше ни слова не произнесёт. Офицер ушёл, а Исса долго лёжа на шконке, гадал, насколько оперативно отреагируют местные контрразведчики на его заявление.

Ждать пришлось недолго. На следующее утро последовала команда «На выход с вещами», и в камеру он больше не вернулся. К концу дня его везли в душном «воронке» по осенним московским улицам, и он, усталый, но довольный, что его план сработал, даже не догадывался о том, что судьба готовит ему очередной неприятный сюрприз: встречу со мной.

Для визита в изолятор к подследственному Усманову я специально переоделся в новый, недавно приобретённый на премиальные деньги костюм, ослепительно белую рубашку, и подаренный Катенькой эксклюзивный галстук.

На следующее утро, с казённым выражением закоренелого службиста на хорошо выбритом лице, я решительно вошёл в кабинет СИЗО. Усманова привели минут через пять. Выглядел он похудевшим, немного нервным, но не сломленным. Таким он был до того момента, пока не встретился глазами со мной.

– Ты…! – только и смог произнести бывший рабовладелец и экс-кандидат в Президенты республики.

– Я! – отчеканил я голосом, в котором металла было больше, чем в наручниках, которыми были скованы руки подследственного. – Но я убедительно Вам советую в нынешнем Вашем положении обращаться ко мне на «Вы». Снимите наручники.

Последняя фраза относилась уже к конвоиру.

Я видел, как моё «воскрешение» из мёртвых ошеломило сына гор, но, надо отдать ему должное: держался он хорошо.

– Я не буду с Вами работать! – сквозь зубы произнёс он. – Ты, простите, Вы, лицо заинтересованное, и следствие вести будете субъективно. Я знаю закон!

– Нет никакого следствия, гражданин Усманов, и я явился к Вам не в качестве следователя. Вы сообщили, что имеете информацию касательно убийства гражданина Воронцова, я готов Вас выслушать.

– Я не буду говорить с Вами! – упорствовал подследственный. – Пусть придёт другой офицер!

– Исса! – почти задушевным тоном обратился я к бывшему мучителю. – Ты не в том положении, чтобы диктовать условия. Если у тебя есть что сказать – говори! В противном случае я докладываю, что информация, предоставленная тобой, оперативного интереса не представляет, и тебя завтра, нет – сегодня вечером, этапируют обратно в Грозный. Я понятно изъясняюсь?

После моих слов лицо Усманова стало бордового цвета, потом кровь отлила и проступила предобморочная бледность. Однако он справился с собой.

– Можно вопрос? – произнёс он тихим голосом. В ответ я молча кивнул.

– Как тебе… простите, как Вам удалось выжить?

Я бы мог не отвечать на вопросы подследственного, но мне надо было разговорить Усманова, поэтому, усмехнувшись, я произнёс:

– Повезло! Просто в тот памятный день обстоятельства сложились в мою пользу, и грех было этим не воспользоваться!

– Обстоятельства – это Казбек? – уточнил Исса. – Можете ничего не говорить! После вашей гибели, точнее, побега, он подозрительно быстро женился и уехал на Ближний Восток. Спрашивается: откуда у этого голодранца взялись деньги на свадьбу и поездку в Эмираты?

– Осуждаешь?

– Нет, к проявлению человеческой жадности я привык: ваши прапорщики продают оружие боевикам, боевики, в свою очередь, продают информацию о своих полевых командирах, так что всё в рамках закона.

– Какого закона?

– Закон о круговороте денег в природе, точнее, в человеческом обществе.

– И каков же главный постулат этого закона?

– Главный и единственный постулат этого закона в том, что всё в этом мире продаётся, вопрос только в цене.

– Где-то я об этом уже слышал, кажется, на Черкизовском.

– Можете насмехаться и дальше, но этот закон работает независимо от того, признаете Вы его или нет.

Я смотрел на философствующего Усманова, и втайне радовался тому, что клиент «поплыл». В моей душе не было злобы к этому человеку, хотя желание отомстить обидчику – нормальная реакция человеческой психики. Однако чувство долга взяло над старыми обидами верх, и сейчас моей главной задачей было если не подружиться с ним, то хотя бы найти общие точки соприкосновения.

– Хоть ваша теория и спорная, не могу не согласиться с тем, что рациональное зерно в ней присутствует, – сознательно польстил я подследственному и протянул ему серый цилиндрический футляр.