Анна Данилова - Самый близкий демон Страница 23

– Ладно. Слушай. Я вот что подумал. Кровь на рукавах куртки… Серьезная улика, ты не находишь?

– Уже не нахожу.

– Вот и я об этом же. Я рассуждал следующим образом. Вот если бы я, к примеру, решил убить Виолетту… Разве я остался бы в этой куртке? Разве не постарался бы от нее избавиться? Я и Лидии Григорьевне об этом сказал. Но она уперлась – Валера убил, и точка. Обычное заблуждение тещи, которая терпеть не может своего зятя…

– Вот и моя мать тоже терпеть не могла Генса, мужа моей сестры, которого мы только что схоронили. Она так откровенно это выказывала, что мы с сестрой чуть было не подумали, будто это она отравила его… А оказалось, что он сам принял яд, когда узнал, что тяжело болен…

– Рита, какая же я свинья! Ты только что с похорон, а я даже ни о чем тебя не расспрашиваю… Словно мы только и делаем каждый день, что кого-нибудь хороним…

– Да ладно, Леня, у тебя сейчас такое горе…

– Знаешь, о чем я подумал? Что рано или поздно Виолетта согласилась бы стать моей женой. Все к этому шло… Она стала еще больше доверять мне и даже позволяла иногда поцеловать себя… Я понимал, конечно, что она это делает из жалости ко мне, но вполне возможно, что ей требовалась мужская ласка… Да, я знаю, о чем ты сейчас подумала: что я – самонадеянный дурак…

– Леня!

– Но я на самом деле не чувствую свои годы. И я так много мог бы дать этой девочке… Я приглашал ее во Францию, знал, что она ужасно хочет туда, но не может из-за мужа… Даже если бы я все оплатил… Крупин никогда не отпустил бы ее одну…

– Леня, я вот все слушаю про эту Виолетту и не понимаю: она что, была… как бы это помягче выразиться… не в себе? У нее что, и радостей никаких не было? Желаний? Она просто сохла от ревности, и все? Но у нее ведь была дочь…

– Да, ты права, сейчас о ней все говорят именно в таком ключе, но на самом деле она была увлекающимся человеком… Дочь свою очень любила, практически никогда с ней не расставалась… Мне думается, что еще немного – и она бы изменилась, с моей помощью, конечно… Взглянула бы на себя со стороны… Ведь она была очень красива…

– Мне представляется молодая женщина в домашнем платье, в фартуке…

– Нет, это не так. Она любила красиво одеваться, наряжаться…

И Рита вдруг поняла, зачем ее пригласил сюда Перевалов. Ему просто не с кем было поговорить о своей боли, о своей потере. И он выбрал ее, Риту… А с кем поделиться ей? С Леней? Рассказать о Марке, о том, как она выгнала его ночью, спросить совета? Битый небитого везет…

– Она очень любила украшения, но терпеть не могла бижутерию. Это у нее от матери, та всегда говорила ей: Веточка, покупай только золото и брильянты, не трать деньги на побрякушки… Поэтому когда я узнал, что ее убили, да еще и в парке, то сразу подумал почему-то про ограбление… Она носила очень красивые и дорогие вещи. Я только жалею, что она не принимала от меня никаких подарков…

– Но, согласись, ей было бы сложно принимать от тебя подарки… Все-таки она была замужем. – Рита старалась поддерживать разговор, хотя мысли ее были далеко: она мысленно обнимала Марка и просила у него прощения. – Что сказал бы муж, увидев на ней, скажем, новые серьги или кольцо?

– Она могла бы договориться с матерью…

– Но тогда ей пришлось бы рассказать матери о тебе…

– Вот я и говорю, что о многом жалею: что с матерью ее не познакомился, она, между прочим, чудная женщина… И она бы наверняка посодействовала нашему роману, я это только сейчас понял… Она же терпеть не может Крупина… Еще жалею, что не поговорил с Крупиным по-мужски… Думаю, если бы я что-нибудь предпринял, он сам бы сказал мне «спасибо»: ведь он тоже не собирался жить с Виолеттой, у него был серьезный роман…

– Леня, не терзай себя… Теперь уже все равно ничего не изменишь. Виолетты нет… Поверь, мне очень хочется помочь тебе найти убийцу… Скажи, что я могу для тебя сделать?

– Рита, я понимаю, что прошу тебя о невозможном… Но я тут случайно узнал, что твой сосед – следователь прокуратуры, Марк Садовников. Он – хороший следователь, порядочный человек, но очень принципиальный… Это он ведет дело Виолетты. Ты в каких с ним отношениях?

– Леня…

– Рита, а что мне еще остается делать?! Может, ты попытаешься выяснить, как идет следствие? Кого он подозревает? Я с ума схожу от неизвестности!

– Но я-то чем могу помочь?

– Зайди к нему просто как соседка, спроси соли, начни разговор об этом убийстве, скажи, что знала Виолетту…

– И что?

– Ничего. Быть может, он тебе что-нибудь да расскажет…

– Леня, но это невозможно!

Вот теперь наконец все встало на свои места, и она знает, зачем Леня пригласил ее. Ему нужна информация!

– Хорошо. Я постараюсь, – ответила она слишком поспешно и испугалась, что Леня поймет, что таким образом она хочет поскорее от него избавиться.

– Вот и отлично. А я не останусь в долгу. У меня есть для тебя хороший покупатель. Немец. Композитор. Он сейчас находится в городе, ходит по выставкам, скупает полотна твоих коллег…

– Ты, наверное, забыл, что я не профессионал?

– Не прибедняйся, я многое о тебе знаю… Когда к тебе можно прийти? Ты не капризничай и соглашайся. Ничего, если я приведу его к тебе уже сегодня вечером? Но это будет не раньше десяти часов…

– Хорошо… – Она подумала – У меня есть несколько новых работ… Натюрморты…

– Между прочим, все, кто бывает у меня и видит твои синие цветы, спрашивают, кто это написал… Чудесная работа! У меня хотели купить этот натюрморт за две тысячи долларов – я не согласился…

– Не такие уж и большие деньги, – поддела его Рита.

– Согласен. Но сегодня, я думаю, ты сама будешь назначать цену твоим работам… Только не забудь… И вот еще что: не вздумай прятаться от нас… Знаю я твою манеру не открывать дверь… Все окна распахнуты, светятся, видно даже тебя, скользящую по комнатам, а ты никак не реагируешь на звонки… Обидно, между прочим!

– Это может означать только одно…

– Что у тебя мужчина. – Перевалов нежно пожал ее тонкую горячую руку.

– Нет, это означает, что я работаю… – Она выдернула руку и погрозила Перевалову пальцем. – Не суди по себе, Леня!

15

– Лидия Григорьевна, я вынужден вновь обратиться к вам с просьбой хорошенько подумать: кто из окружения вашей дочери мог бы заставить ее выйти из квартиры в столь позднее время, да еще и с ребенком?.. Я понимаю ваше состояние и боль утраты, но и вы ведь хотите, как мне думается, найти убийцу Виолетты…

Марк находился в мрачном расположении духа и с трудом подавлял в себе желание вернуться домой и позвонить в соседнюю дверь. О чем бы он ни думал, что бы ни говорил, с кем бы ни встречался, где-то совсем рядом с ним была Рита – обиженная, оскорбленная, брошенная им, разочарованная… Вот и сейчас он поймал себя на том, что ему меньше всего хочется трепать нервы этой пожилой и убитой горем женщины. Но он работал, он хоть и медленно, но все равно продвигался в своем расследовании: во все лаборатории поликлиник, больниц, стационаров были посланы запросы о возможной подмене или исчезновении крови. Рита оказалась права, интуиция и логика ее не подвели: действительно, в частной лаборатории на улице Лермонтова вместо пробирки, где должна была, в соответствии с записью в журнале, находиться кровь гражданки Федоровой Аллы Николаевны, медсестрой была обнаружена красная гуашь, и что характерно – это случилось в день убийства Виолетты Крупиной! Тремя днями позже в этой же клинике (Марк вдруг понял, почему Рита выбрала именно эту частную клинику – она же располагалась через два квартала от дома Крупиных, и вероятность, что Виолетта выберет именно ее, была довольно велика) снова случилась подмена: на этот раз вместо крови гражданки Кордюковой Ирины Васильевны в пробирке оказался красный лак для ногтей (это был лак, которым пользовалась Рита…). Учитывая, что Рита подменила кровь Кордюковой, то есть она, Рита, была следующая на очереди сдавать кровь, то, по аналогии, человек, сдавший свою кровь сразу после Федоровой Аллы Николаевны, и мог быть тем, кому понадобилось подменить пробирку! И он, потенциальный убийца, не мог ошибиться, поэтому он пошел по пути наименьшего сопротивления: чтобы не перепутать пробирки, он пропустил перед собой Виолетту, а когда сам зашел в кабинет, каким-то образом отвлек медсестру и заменил последнюю пробирку, в которой находилась ее кровь, на фальшивую… Очень простая, если не примитивная, схема добывания нужной крови. Но ведь Виолетту надо было еще заставить сдать кровь… Однако фамилии Крупиной в журналах этой лаборатории нигде не встретилось. Марк поручил своему работнику допросить медсестру, во время чьего дежурства и произошел этот инцидент. Быть может, она вспомнит – при каких обстоятельствах могли подменить пробирку, не было ли разыграно какого-нибудь спектакля с обмороком или случайным звонком? И, главное, как выглядела женщина, некая Маркелова Анна Андреевна, сдававшая кровь сразу после Федоровой Аллы Николаевны? Марк был уверен, что обе эти фамилии вымышлены, тем более что при обращении в платную лабораторию не всегда спрашивают паспорт. Вот и получается, что показания медсестры, видевшей обеих женщин, могут быть крайне важными для следствия.