Филипп Ванденберг - Пятое Евангелие Страница 23

Что бы ни стояло за столь странным поведением санитара, Анна и Адриан при всем своем желании не могли представить, что предоставленная им информация сможет каким-то образом помочь. Но они находились в том положении, когда нельзя упускать ни малейшего, пусть даже самого ничтожного шанса.

По парижским меркам бистро было непривычно большим, и среди множества посетителей найти назначившего им встречу санитара оказалось довольно трудно. Очевидно, как раз по этой причине он выбрал именно данное заведение. Пока Адриан с Анной протискивались между столиков, глядя по сторонам, санитар появился неизвестно откуда, как черт из табакерки. Он оказался довольно энергичным мужчиной средних лет, способным выражать свои мысли четко и ясно. По крайней мере, не осталось никаких сомнений в том, какими окажутся требования санитара, когда он намекнул, что, работая в психиатрической клинике, зарабатывает ужасно мало — при этом незнакомец использовал слово méprisable, — а поэтому вынужден искать дополнительные источники дохода. В общем, он готов был предоставить сведения относительно истинных обстоятельств смерти профессора Фоссиуса, а также передать им некую вещь, оставленную покойным ныне пациентом, которая могла пригодиться Клейберу и Анне.

— О чем вы говорите? — спросил Адриан.

Санитар сообщил, перейдя при этом, к огромному удивлению своих собеседников, с французского на ломаный, но понятный немецкий, следующее: в течение последних дней он внимательно прислушивался к каждой беседе между профессором и его посетителями. На вопрос, откуда он так хорошо знает немецкий, санитар ответил, что его жена из Германии, и тесть и теща ни слова не говорят по-французски. Это лучшая школа.

— Сколько? — спросил Клейбер коротко. Он признал, что не раскусил недалекого, по его мнению, санитара и считал это личным поражением, которое можно забыть, опять же по его мнению, лишь выложив в качестве наказания самому себе определенную сумму денег. Поэтому Адриан был готов заплатить достаточно большую сумму.

Сошлись на пяти тысячах франков: две тысячи немедленно, а оставшуюся часть — при получении конверта.

Клейбер был поражен уверенностью, с которой действовал санитар. Ему даже показалось, что тот занимался подобными вещами не в первый раз.

— Как вы можете быть уверены, что получите оставшуюся сумму? — спросил Клейбер вызывающе.

Санитар усмехнулся.

— В некоторой степени вы у меня на крючке. Полицию наверняка может заинтересовать тот факт, что вы обманным путем, выдав себя за родственников, добились свидания с профессором. Поэтому я предлагаю действовать исключительно в рамках наших договоренностей. Вы со мной согласны?

С видимым удовольствием он взял две тысячи франков, согнул купюры пополам и убрал в карман пиджака. После этого наклонился над покрытым темной морилкой столом и сказал:

— Фоссиус умер не своей смертью. Его задушили. Кожаным ремнем.

На вопрос, откуда ему это известно, санитар ответил:

— Я нашел профессора утром в половине шестого. На его> шее виднелась иссиня-красная полоса, а у кровати лежал кожаный ремень.

В то время как Анну такая новость вовсе не удивила, Клейбер лишь с трудом смог осознать смысл сказанного. Он спросил, почему администрация клиники решила умолчать о случившемся и назвать причиной смерти сердечный приступ.

— И вы еще спрашиваете? — не сдержался санитар, вновь переходя на французский. — В Сен-Винсент-де-Поль было уже достаточно скандалов, а убийство, совершенное в одном из отделений клиники, может стать самым скандальным происшествием в череде странных событий, которые в последнее время бросили тень на больницу. Конечно, в данный момент проводится внутреннее расследование, которое пока что не завершено Ле Воксу приходится иметь дело с настоящей тайной.

Когда Клейбер спросил у собеседника его личное мнение, тот, словно в отчаянии, нервно взъерошил растопыренными пальцами волосы и сказал:

— До меня дошли слухи, что накануне вечером к профессору Фоссиусу приходил странный посетитель. Не могу утверждать это с уверенностью, поскольку была не моя смена, но говорят, что он напоминал иезуита и общался с Фоссиусом на английском языке.

Анна и Клейбер переглянулись. Растерянность обоих достигла высшей точки. К Фоссиусу приходил иезуит?

— В любом случае, этот аббат был последним человеком, с которым разговаривал профессор. Конечно же, подозрение падает на него. Разве может кто-нибудь поручиться, что это действительно был иезуит? Но факт остается фактом: странный священник покинул клинику Сен-Винсент-де-Поль меньше чем через полчаса после прихода. Привратник подтвердил это.

Относительно того, легко или же трудно проникнуть в психиатрическую лечебницу Сен-Винсент-де-Поль, санитар ответил, что, по его мнению, у преступника должен быть сообщник среди персонала, поскольку иным способом, кроме как через дверь, в закрытое отделение попасть невозможно.

— А вы? — сказал Адриан задумчиво. — Можно ли предположить, что вы…

— Послушайте, — грубо прервал его собеседник, — вы можете считать меня подлецом, потому что я продаю вам информацию. Мне на это, честно говоря, начхать! Но соучастие в убийстве — на такое я не способен!

Санитар быстро допил остатки анисового ликера из своей рюмки, швырнул на стол деньги и не прощаясь вышел из бистро.

— Не следовало так с ним разговаривать, — заметила Анна еле слышно. Она уставилась пустым взглядом в воображаемую точку где-то посреди заполненного сигаретным дымом помещения. Адриан заметил, что руки Анны дрожат.

Они очень сомневались в том, что санитар, как было условлено, на следующий день появится вновь и выложит всю известную ему информацию за вторую часть суммы. Полночи они спорили о том, что может принести этот странный тип, и строили фантастические предположения, ни на шаг не приблизившись к истине. В конце концов далеко за полночь они решили: санитар назовет имя убийцы. Но все произошло несколько иначе.

Следующим вечером в назначенное время — ведь деньги ценят больше чести не только подлецы — мужчина пришел на встречу с Анной и Адрианом в том же самом бистро, взял оставшуюся сумму денег и со спокойствием профессионала выложил на стол коричневый запечатанный конверт, который Клейбер без промедления вскрыл.

— Ключ? — воскликнула Анна, даже не пытаясь скрыть свое го разочарования.

В конверте лежал ключ, которых наверняка выпустили многие тысячи, с двумя выгравированными на нем словами «Sucuritu France».

— И это все? — спросил Клейбер.

— Да, это все, — ответил санитар. — Возможно, вам это ключ кажется незначительным, но, думаю, вы измените свое мнение, узнав, что профессор заворачивал его в носовой платок и постоянно держал у себя под подушкой.

Клейбер взял ключ, несколько мгновений подержал его на ладони и зажал в кулаке.

— Возможно, вы правы, — сказал он, немного подумав, — но до тех пор, пока мы не обнаружим замок, к которому этот ключ подходит, он бесполезен.

— Это уже ваше дело, — ответил санитар. Он молча кивнул и не попрощавшись удалился.

Два следующих дня прошли словно в кошмарном сне. Даже Адриан, который всегда руководствовался принципом «Нет проблем!», казалось, впал в отчаяние. Он уговаривал Анну сесть в первый же самолет и отправиться куда-нибудь к солнцу и морю, например в Тунис или Марокко. Клейбер настаивал, что возвращаться в Мюнхен одна Анна не должна.

Она же лишь устало улыбалась. По большому счету, ей было все равно. Она жила в постоянном страхе, что следующей жертвой неизвестного врага станет Адриан. Она не решалась говорить об этом вслух, но все свои мысли сосредоточила на том, как предотвратить подобное развитие событий и спасти Клейбера. С другой стороны, она понимала, что слишком слаба и не сможет в одиночку, без помощи Адриана узнать правду. Анна почти поддалась на его уговоры отправиться вместе отдыхать, когда совершенно неожиданно они напали на след, давший всему делу совершенно иной оборот.

Анна дала Адриану пленку со снимками коптского пергамента, которую тот отдал в фотолабораторию и попросил сделать копию. Он собирался найти эксперта, способного перенести загадочный текст, о содержании которого было известно лишь то, что в нем упоминалось имя Бараббас. Но поскольку снимки были, как выразились в лаборатории, «изготовлены, мягко говоря, неумело», они решили напечатать несколько вариантов с разной степенью увеличения, яркости и контрастности. Все снимки немного отличались друг от друга, поэтому разные части текста были лучше видны на одном снимке и помучились менее отчетливо на других.

Сама по себе обработка снимков в лаборатории, конечно же, Не могла стать поворотным событием, которое столь сильно взволновало Анну. На левой стороне одного из снимков, напечатанных с большим увеличением, виднелись четыре пальца — очевидно, оригинал перед камерой держал кто-то, помогавший при съемке, и этот факт объяснял плохое качество фотографий. Если говорить более точно, то пальцев было не четыре, а три с половиной, поскольку на указательном пальце отсутствовала последняя фаланга.