Алексей Макеев - Подземная братва Страница 23

– Остановись же! – засмеявшись, снова попросил Максимов. – Со мною все в порядке, Мариша, я выбрит, поглажен, хорошо одет и выполняю ответственное правительственное задание. Надеюсь, в ближайшие сутки ты меня увидишь. Сиди дома и никому не открывай. И не вздумай звонить на сотовый, все равно я его потерял.

Домашний номер Екатерины он набирал с особой осторожностью, готовясь к массированной психической атаке. Чего хотел, на то и нарвался.

– Господи! – убитым голосом заговорила Екатерина. – Я уснула десять минут назад. Что может быть хуже ошибочного телефонного звонка в два часа ночи?!

– Не ошибочный, – осторожно произнес Максимов и понизил голос: – Звонок с того света, Катюша. Ты не хочешь поднять свой боевой дух? Спроси: почему я девушкам спать не даю?

– Костик! – взвизгнула Екатерина. – Мать твою! Тебя не было двое суток! Мы все глаза выплакали!

– Это свидетельствует о глубоком погружении в материал, Катюша. – Он почти не покривил душой. – Пожалей меня, родная, я от тяжести такой горблюсь…

– Он еще и издевается! – зарычала сотрудница. – Ему плевать, что мы тут дружно сходим с ума, весь город на уши поставили и поседели до кончиков волос!

– С удовольствием посмотрю на тебя белокурую… Постой, Катерина, а разве Шевелев ничего вам не сказал?

– Он такой же фашист, как и ты, Максимов! Явно что-то знает, а сказать не хочет. Вернер лично пробился к нему на прием, но смог вытрясти лишь то, что в районе обеда в среду ты был еще жив!

– Но он действительно обо мне ничего не знал. Не вините нас строго, Катюша. В тех местах, где я проводил время, не работают сотовые телефоны. Прости, но если я поведаю тебе во всей красе о своих похождениях, ты уже не уснешь.

– А я и так не усну! – буркнула Екатерина. – Литр кофе, и пусть сердце радуется… Ладно, Костик, отольются тебе наши слезки. Ты хоть в безопасности?

– В относительной. Но вас терзать не буду – спите.

– Папа родной…

– Все, Екатерина, успокоились. Я ничего не пропустил за эти два дня?

– Ну, если тебя интересует визит президента в наш город…

– Разумеется, Екатерина, как любого добропорядочного гражданина. Надеюсь, он уже уехал, улицы разблокировали и городским транспортом можно пользоваться?

– Он приехал, как младшенький Буш в Ирак, в обстановке строгой секретности, чтобы провести важное деловое совещание в Академгородке. Теперь у нас своя Силиконовая долина, представляешь? Безо всякой Памеллы Андерсон! Бомжей с правительственной трассы подчистить успели, а вот о проститутках не подумали. Представь такую хохму: едут эти ребята, одетые в бронированные «Мерседесы», мигалочки, гаишники навытяжку, а девчата на обочинах стоят, платочками машут… Ведь на каждый метр мента в «парадке» не поставишь – вот они и просочились…

– Не беда, – отмахнулся Максимов, – у нас в Сибири девчата красивые, пейзаж не портят. Других новостей нет?

– Других нет, – вздохнула Екатерина, – за исключением перекрасившейся в черный цвет Любаши. По тебе скорбит, уже местечко на Ельцовском кладбище для любимого начальника нашла… У тебя есть ближайшие жизненные планы? Голосок у тебя какой-то утомленный.

– Постараюсь найти Шевелева. Знаешь, я угодил в занимательную историю… Надеюсь, завтра увидимся, Катюша?

Не хотел Максимов по ряду причин звонить в «Центроспас» и вызволять Гришу Савицкого уже сегодня. Не пропадет Гриша – уверенность стопроцентная, «специалисты» постараются. Куда важнее разобраться с бандой. Номера Шевелева загадочно помалкивали. Царапина на руке оказалась неглубокой, Надя обработала ее медицинским клеем. Он принял душ, переоделся в старые джинсы, потрепанный мужской свитер (о первоисточнике этой одежды зловеще вопрошать не стал, не время чинить разборки), уничтожил сковородку вермишели с мясом, заготовленную Надеждой на всю неделю, трижды пил кофе. Все означенное, и даже душ, происходило при ее присутствии и пристальном внимании. Периодически он отвлекался, чтобы запечатлеть на алых губках поцелуй. Это отвлекало от тяжелых дум. Состояние отчасти улучшалось, но в сон тянуло немилосердно. После третьей чашки кофе Шевелев наконец соизволил удалиться из зоны недосягаемости и поднял трубку. Спать в последние сорок часов не удавалось никому – ни ментам, ни бандитам, ни частному сыщику, имеющему свойство аккумулировать неприятности на свою голову.

– Никогда не разговаривал с умершими, – уважительно протянул Шевелев, – даже страшновато как-то. Хотя знаешь, Максимов, в глубине души я горячо рад тебя слышать и надеюсь, ты скажешь что-нибудь доброе.

– Как насчет тоннеля?

– В среду вечером, ориентировочно в 18.30, спасатели нашли дыру. Им пришлось потрудиться. Полиция, вызванная дворником, крутилась вокруг колодца целый день – непонятно чем занималась. Спасателей встретили чуть не аплодисментами. Ну, естественно, позабыли страховку, а когда привезли, оказалось, не ту, получился небольшой производственный скандал…

– А я сиди и пропадай, – ухмыльнулся Максимов. – Ох, страна!..

– Нормальная страна, – возразил Шевелев. – Запрягали долго, зато спустились со свистом. Наладили, так сказать, переправу. Группа в стиле «милитари» прошла тоннель в оба конца. Чисто. Ни бандитов, ни трупов.

– Время было, – пожал плечами Максимов. – Меня-то ты не считаешь сочинителем?

– Да нет, Константин, следы людей в подвале присутствуют, их не скроешь. Обвинять тебя в сочинительстве оснований нет. Явные следы волочения тел, выбоины от пуль в склепах… Выход, о котором ты так живописал, хотя ни разу в нем не был, привел бойцов ОМОНа в подвал… – Шевелев сделал продолжительную паузу.

– Не томи, – буркнул Максимов.

– …гаража мэрии.

– Серьезная информация. Хм. Ясный день, что человек, не вхожий в гараж, не сможет пользоваться тоннелем. И этот человек – не простой водила.

– Не учи отца, Максимов! – повысил голос Шевелев. – Мы всегда знаем, как нужно работать другим. В тот же день обнаружен труп директора гаража Агизматова Бориса Равилевича. Убит двумя выстрелами в упор у гаража собственного дома, куда он поставил машину.

– Вот видишь!

– Вижу. Совсем как в анекдоте: на чемпионате мира по боям без правил убедительную победу одержал снайпер. Работа продолжается. Принимаем за аксиому, что директор гаража – пособник бандитов. Есть мнение прогуляться по ветвям власти.

– Скажу тебе больше, Юрка, – сбавил тон Максимов, – я не видел старшего в этой шайке, но отлично слышал его голос.

– И что? – не понял Шевелев.

– Знакомый голос.

– Чей? – Было слышно, как что-то скрипнуло – это майор полиции подпрыгнул.

– Не помню, Юрка, серьезно. И что противно, никак не могу вспомнить. Старею.

– Какая милая непосредственность! – вскрикнул Шевелев. – Здравствуй, дедушка склероз. И что теперь прикажешь делать? Каким образом восстанавливать твою худую память? Кнутом? Пряником? Витамины попьешь? Боже мой, какая только немощь не идет в частные детективы!

– Это не все, Юрка, – усугублял ситуацию Максимов. – Он тоже слышал мой голос и, судя по молчаливой реакции, узнал. У этого типа не такая девственная память. Вопрос на засыпку: захочет ли этот тип меня убрать?

– Мм… – замычал Шевелев. – Знаешь, Константин, не хочу показаться излишне кровожадным, но на его месте я бы грохнул тебя при первом же удобном случае.

– Вот и я склонен разделять это мнение.

– А чего приуныл-то, Константин? – рассмеялся Шевелев. – Давай свои координаты, приедем, заберем в РУБОП, сюда чужие не войдут, не беспокойся, и быстренько поможем восстановить твою память!

– Отличное предложение, – испугался Максимов, – но лучше уж я сам к вам. Не хочу засвечивать этот адрес, Юрка, и тебя прошу – если видишь на АОНе номер телефона, постарайся не пристегивать его к делу. Хозяин квартиры не в теме.

– Хорошо, мы умеем быть великодушными, – щедро согласился Шевелев. – При случае познакомишь с этим, блин… хозяином. А ты уверен, что езда в теплой машине уступает пешей пробежке по морозному ночному городку?

– Я совсем рядом, – соврал Максимов, – незачем жечь бензин. Неужели ты думаешь, что я не умею ориентироваться в родном городе?

– Не нравишься ты мне, Максимов, – помолчав, рассудительно заметил Шевелев, – темнишь, по-моему… Ну да черт с тобой! Через полчаса попробуй оказаться напротив детского магазина «Буратино», что за площадью Ленина. Там как раз теплотрассу с лета роют – двое уже свалились по пьяни, смотри, не окажись третьим. Лично за тобой приеду.

Уйти с центральных улиц и пройти заснеженными дворами – дело несложное. Этот предмет Максимов изучал. Он брел, обмотанный шарфом (сильное подозрение, что женским), в вязаной шапочке, закутанный в безразмерный пуховик (Надежда извлекла из-под многослойного тряпья в бельевом шкафу), в собственных прохудившихся ботинках, поскольку даже примерного аналога у женщины не нашлось. Стреляя глазами по сторонам, пробегал освещенные фонарями участки, пространства между домами, за которыми проглядывала улица с непонятно для кого электрифицированными рекламными щитами, жался к детским площадкам, заметенным гаражам и бойлерным, маршевой рысью преодолевал переулки. На губах остался привкус последнего поцелуя, не смываемый снегом, не сдуваемый ветром. Когда она успела к нему прикипеть? Умоляла не уходить – как будто этот ледяной садомазохизм ему в удовольствие! Вцепилась в шею, почти плакала, не пуская к двери, словно он собрался в какой-то параллельный мир, откуда нет возврата. Бормотала, что чувствует неприятности, буквально видит, как они идут в атаку, и стоит только Максимову выйти за порог… Дурочка наивная – можно подумать, хлипкая дверь ее квартиры спасет от неприятностей. Вместе там и окажутся. Где-где… В Караганде!