Дмитрий Федотов - Огненный глаз Тенгри Страница 23

Покинув университетские стены и окунувшись в утренние лучи солнца, я неожиданно понял, что идти в редакцию не хочется. Я набрал номер на мобильнике, трубку снял Дон Теодор:

— Редакция новостей…

— Привет, Федор, — начал я грустно-усталым голосом. — Что у нас новенького?

— Привет. А ты где?

— Иду в травмапункт, — брякнул я первое, что пришло в голову.

— Черт! Что случилось?

— Пообщался тут неудачно кое с кем. — Я решил выдать ему правдоподобную версию вчерашних событий.

— Это из-за ограбления?

— Ага. Понимаешь, у противоположной стороны появились серьезные возражения по поводу моего расследования, и они вызвали меня на диспут.

— Так. — Дон Теодор перешел на деловой тон. — Помощь нужна?

— Пока нет. Просто скажи там, что я сегодня временно нетрудоспособен: голова после диспута болит. Очень уж аргументы тяжелые оказались.

— Ладно. Отлеживайся, я прикрою.

— Спасибо, Федор!

Конечно, врать нехорошо, но в данном случае грех был невелик. Собственно, писать мне еще было пока не о чем, а сидеть в душном помещении, когда на улице такая изумительная погода — кощунство! К тому же у меня появилась интересная мысль действительно проверить ближайший травмапункт: не обращался ли кто вчера поздно вечером туда за помощью по поводу сотрясения мозга или перелома ребер? То, что двое из троих моих вчерашних визави серьезно пострадали, я не сомневался.

Травмапункт располагался через два дома от моего. Юная медсестричка — явно практикантка — долго не могла взять в толк, что мне нужно.

— Девушка, посмотрите по журналу, были ли вчера ночью или под утро обращения с травмой головы или ребер?

— Пострадали ваши родственники?

— Какая разница?! Знакомые!.. Ищу их с утра. Дома не появлялись, на работе — тоже…

— Минуточку… Как их фамилии?

— Да откуда я… Не помню я их фамилий! Собутыльники они — Василий Иваныч, Петруха, Анка-пулеметчица…

— Пулеметчица?!..

— В журнал, девушка! Посмотрите в журнал! Неужели так трудно?

Наконец она раскрыла толстенный гроссбух и еще долгую минуту возила лакированным коготком по кривым разноцветным строчкам.

— Да, было два обращения, — гордо заключило это юное создание, окончив поиски. — Шнурков Сергей Петрович, двадцать восемь лет, сотрясение мозга первой-второй степени в результате сильного ушиба лобной части головы о твердый предмет… Я невольно с уважением покосился на свой кулак.

— …Сычев Геннадий Степанович, двадцать три года, перелом двух левых задних ребер в результате сильного удара твердым предметом, предположительно палки или обрезка трубы…

А это всего лишь мой локоть! Силен ты, Дмитрий Алексеевич! Но «шаман» тебя все же уделал…

— А вы не могли бы выписать их адреса? Я схожу, хоть проведаю болезных…

— Минуточку… Пожалуйста. — Девчушка протянула мне белый квадратик и вдруг добавила совершенно по-взрослому: — И чего вам, мужикам, неймется? Не можете мирно посидеть?..

— Больше не будем, — пробормотал я и поспешно ретировался за дверь.

Надежда была слабая, но я все же прогулялся по указанным адресам. Конечно, никого не нашел, но по второму адресу словоохотливая соседка сообщила, что «этот нехристь все одно появится через день-два».

— Почему вы так уверены? — поинтересовался я.

— Так у него там попугай и черепаха. Кормить-то надо.

— Ну, если он «нехристь», может, и животные ему по барабану?

— Не-ет, Генка — парень дюже сантиментальный. От человека ему угробить — раз плюнуть, а животину — нет.

— М-да, чудны дела твои, Господи!.. Ладно, завтра зайду.

— Может, передать что? — участливо осведомилась тетка.

— Не надо, — отмахнулся я. — А то еще разволнуется…

«Какой никакой, а улов! Надо будет ракитинских ребят на этого «сантиментального» бандита напустить», — решил я и отправился гулять по любимому с детства городу. До назначенного рандеву с профессором оставалось еще два часа.

Крюгер явился к музею ровно четыре часа пополудни — как и обещал. Свой имидж «бюргера» он однако сменил. Теперь он облачился в светлую летнюю пару, строгую белую рубашку с кремовым воротником-бабочкой и соломенную шляпу. Довершала экстерьер тонкая светлая трость с костяным набалдашником в виде какого-то идола.

Мы встретились на крыльце музея, были подвергнуты тщательной проверке со стороны почти трезвого Шишкина и сопровождены им до директорского кабинета.

— Герр Крюгер, как мне представить вас? — поинтересовался я, взявшись за ручку двери.

— Очень просто, — он молодцевато выпрямился: — профессор истории Дрезденского университета и действительный член Европейской академии наук Ульрих Крюгер.

— Хм, в самом деле, куда уж проще! — не удержался я. Но профессор, кажется, иронии не понял.

— Я чужд болезни тщеславия, — с гордостью заявил он в ответ.

Мария Сергеевна при нашем появлении расцвела милой улыбкой, процедура представления прошла без запинки, мы расположились в уголке отдыха, под неизменной пальмой (по-моему, этот офисный стандарт — пальма, кресла, столик для кофе — специально тиражируют некие фирмы) и смиренно дождались, пока хозяйка приготовит по чашечке кофе на автомате знаменитой фирмы Braun. На столике как-то незаметно возникла вазочка с печеньем и чашка с медом.

Профессор, откушав медку и пригубив кофе, слегка сомлел, и я понял, что сейчас он мне все расскажет.

— Герр Крюгер, — мягко начал я, — я завлек вас сюда не только, чтобы познакомить с красивейшей и умнейшей из женщин нашего города, но и с тайной надеждой получить от вас помощь в одном очень непростом деле. Мария Сергеевна очень мило зарделась на мой комплимент и пробормотала:

— Вы преувеличиваете…

— Ничуть, фрау Мария! — вскинулся профессор. — Я с радостью помогу вам в вашем деле, если это в моих силах.

— Разрешите, я изложу суть проблемы? — обратился я к Черных.

— Конечно, конечно, Дмитрий Алексеевич!..

— Итак, герр Крюгер, позавчера наш родной музей был ограблен!

— Какой ужас!..

— Согласен. Тем более что украдены были очень ценные экспонаты выставки «История Сибирского края до эпохи присоединения…»

— Очень интересно! Я как раз собирался посетить эту выставку, как только закончу читать свой курс…

— У вас еще будет такая возможность, но кое-чего вы уже не увидите.

— Что же именно пропало?

— Э-э… скажем так: комплект предметов для прямого общения с богом.

— ?!..

— Я не совсем удачно выразился… Похищены предметы, предназначавшиеся, судя по всему, для проведения редкого и даже опасного обряда по… — я сделал вид, что в затруднении, и Мария Сергеевна тут же встрепенулась, перестав теребить свою косу.

— Это называется обрядом пробуждения бога, господин Крюгер.

— А! — профессор энергично потер руки. — Все понятно. Могу даже назвать вам имя этого бога!

— В самом деле?

— Да. Это Тенгри! Грозный бог Неба, хозяин и покровитель всего живого в Среднем мире и главный соперник темного бога Эрлика…

— Точно, герр Крюгер! — Я показал ему большой палец. — Так вот, преступник стащил средь бела дня берестяной свиток с текстом… обращения и фигурки слуг Тенгри…

— Огненный Коршун и Небесный Пес, — кивнул немец. — Вы правы, господин Котов. Тот, кто украл эти раритеты, точно знал их назначение…

— …или ему подсказали, что украсть. — Я пристально посмотрел на профессора, стараясь не пропустить возможной реакции. Ведь если заказчик все же он… Но Крюгер и ухом не повел.

— Конечно, это мог быть и заказ. Но, насколько мне известно, в вашей стране коллекционеров подобного рода древностей практически нет. Единственным, кто мог бы возжелать их здесь и сейчас, являюсь я.

— Именно так и думают наши правоохранительные органы, — кивнул я.

— Но я не делал этого заказа!

— Верю. А вот убедить в этом сыщиков будет посложнее. К тому же что-то мне подсказывает, что вы, герр Крюгер, все же имеете к украденным предметам какое-то отношение.

— Почему вы так решили, Дмитрий? — снова взволновалась Мария Сергеевна.

— Потому что не далее как вчера днем герр Крюгер имел встречу с главным подозреваемым в этом деле. — Я положил на столик между чашками фоторобот «шамана». — Узнаете, профессор?

Крюгер с минуту разглядывал чернявую физиономию парня, потом вздохнул и заговорил:

— Не знаю, поможет ли вам моя история, но я действительно имею некоторое отношение к пропавшим раритетам. Дело в том, что мой прадед, как гласит семейное предание, долгое время был обладателем некоего древнего свитка из бересты и еще нескольких предметов, приобретенных им во время проживания в Сибири у какого-то тамошнего купца…

— Минутку, а что делал ваш прадед в Сибири? — не утерпел я. — Его сослали?