Фридрих Незнанский - Царица доказательств Страница 23

В течение разговора сам Жора говорил мало, иногда кивал головой. Судя по всему, отец давал ему какие-то наставления.

— Да… Понимаю… Да, хорошо… Постараюсь говорить только по существу…

По серьезности Жориного тона Алла поняла, что тому предстоит бессонная ночь.

— Не знаю, как благодарить вас, Александр Анисимович… Обязательно поцелую. Прямо сейчас. Всего доброго. Спасибо.

Повесив трубку, Георгий притянул к себе Аллу:

— Иди сюда.

— Это что же, выполняем данное папе обещание? — засмеявшись, Алла вывернулась из его рук и села на диван. — Ну что там?

Георгий с довольным видом уселся прямо на пол.

— Министр внутренних дел завтра примет меня в половине двенадцатого. Александр Анисимович сказал, что ответ, скорее всего, будет положительным. В связи с последними крупными разоблачениями «оборотней в погонах» президентом дана четкая установка на активизацию всех возможных сил для решения этой проблемы. А значит, и скромные ученые-криминологи могут внести свою посильную лепту. Самое главное — убедить Маргалиева в том, что работа, которую мы делаем, по-настоящему важна. Что это не просто столбики букв и цифр, а что за всем этим стоят реальные люди и их искалеченные судьбы.

Алла слезла с дивана, тоже уселась рядом с Георгием на ковер и взяла его за руку.

— У тебя получится, — убежденно сказала она. — У тебя получится, потоку что ты сам в это веришь. И я верю. И ребята, которым ты преподаешь, они тоже в это верят.

Однако, несмотря на самый убедительный тон, начиная с восьми часов вечера начались бесконечные хождения Георгия по квартире.

К десяти Алла не выдержала и предложила прогуляться.

Потом они два часа бродили по улицам. Посидели на открытой веранде кафе, наблюдая, как в кафе напротив лихо выплясывают какие-то пятидесятилетние женщины и один бойкий старичок в белой рубашке, судя по всему их начальник.

Дома Алла легла спать, а Георгий отправился в другую комнату играть в шахматы с компьютером. Алла поняла, что это надолго. Недавно Георгий установил себе новейшую шахматную программу, и пока компьютер выигрывал. Алла всегда хорошо чувствовала, когда Георгию нужно побыть одному, поэтому, пожелав ему спокойной ночи и попросив долго не засиживаться — все-таки не очень хорошо идти на встречу с министром с покрасневшими, опухшими глазами, — она спокойно отправилась спать.

Перед тем как заснуть, она полчаса ворочалась, придумывая, что бы такое приготовить завтра на ужин. На ум пришли тушеный кролик и жареный цыпленок. Пытаясь разрешить это мучительное противоречие, Алла незаметно для себя уснула.

Ночью ей приснился сон на тему «Алисы в Стране чудес». Она пришла на рынок покупать кролика. Но он почему-то лежал за стеклянной витриной в цилиндре, сюртуке и перчатках. Пока Алла расплачивалась с продавщицей, кролик ожил и попытался сбежать. В погоне за беглецом Алла забралась в кроличью нору, где, поскользнувшись на чем-то мягком, резко полетела вниз.

От неожиданности Алла проснулась. Георгий спал рядом, за окном уже вовсю пели птицы. Часы показывали половину шестого утра, будильник был поставлен на девять. Придвинувшись к Георгию, Алла снова заснула, и на этот раз ей уже ничего не снилось.

Утром тревожный сон напрочь выветрился из Аллиной головы, однако все-таки осел где-то в подсознании. Очевидно, именно поэтому тушеный кролик показался Алле с утра не таким уж привлекательным блюдом.

Быстро одевшись и нанеся на лицо минимум косметики — Алла не относилась к тем женщинам, которые, перед тем как выйти в ближайший магазин за хлебом, проводят два часа перед зеркалом, — она подхватила в прихожей сумочку и вышла к лифту.

Оба лифта были заняты, и, недолго думая, Алла пошла пешком. Стены подъезда были от души расписаны вполне традиционными выражениями, среди которых превалировало слово на букву «х», а также клятвы в вечной любви к некой Кисе.

С Кисой вообще было интересно, поскольку стены подъезда представляли собой своеобразную хронику ее отношений с поклонниками. Страсти кипели нешуточные. Кто-то, видно, совсем отчаявшийся приглашал Кису в шесть утра 12.02.2004 выйти к подъезду, чтобы увидеть, как он ради нее бросается с крыши. Без всякого сомнения, раннее февральское утро было выбрано умышленно. Алла не помнила, чтобы за все время проживания в этом доме кто-то бросался с крыши. Скорее всего, Кисе не улыбнулось предложение тащиться в шесть утра на улицу, и она не пришла.

А соответственно и необходимость в героическом поступке отпала.

«Ну и хорошо, что отпала», — подумала Алла.

Она вспомнила, что в далекие школьные годы — это был класс пятый-шестой — ради нее один неуравновешенный одноклассник тоже прыгал с крыши. Правда, это была не крыша двенадцатиэтажного дома, а всего лишь крыша веранды в детском саду, расположенным рядом с их школой, однако в ее случае одноклассник все-таки прыгнул. Одноклассника звали Женя Комиссаров. Его отец был подполковником КГБ, а мать работала научным сотрудником в Гидрометцентре. Собственно, именно в это учреждение все они после того исторического прыжка и направились. Поскольку прыжок оказался не совсем удачным. Поскользнувшись на обледенелой февральской веранде, Женя, вместо того чтобы храбрым Икаром взмыть к небесам и произвести тем самым на нее неизгладимое впечатление, полетел головой вниз, в ближайший сугроб, под дружный смех собравшихся зрителей. Правда, неизгладимое впечатление он все-таки произвел, когда спустя три минуты выяснилось, что у него сломаны сразу обе руки.

Сколько же им тогда было? Пятый класс. Двенадцать-тринадцать лет. С тех пор Алла прожила еще столько же, а потом еще немного. Очень быстро летит время.

«Что это я? — одернула сама себя Алла. — Прямо ностальгия. Так и прослезиться недолго».

Мотнув головой, как бы прогоняя все случайно попавшие туда мысли, она переложила сумочку в другую руку и прибавила шаг.

Весна в этом году выдалась теплая. И апрель, и май. Жаль, что студенческие годы позади. А вместе с ними и традиционное «открытие сезона», когда первого мая они все вместе ездили купаться в Серебряный Бор. Каждый раз собиралось никак не меньше десяти — пятнадцати человек. Жарили шашлыки, хотя это и было запрещено, пили сухое вино и, конечно, купались. Еще не успевшая как следует прогреться вода поначалу обжигала, но уже через минуту ты чувствовал себя как рыба и понимал, что ничего лучше на свете быть не может.

Собраться, что ли, как-нибудь снова? Потратить на это неделю. Обзвонить всех кого удастся, договориться о встрече. Съездить хотя бы в тот же Серебряный Бор. Взять с собой всего побольше: вина, шашлыков.

В студенческие годы всегда чего-то не хватало, каждый раз выбирали — либо купить вина на пару бутылок больше, либо лишний килограмм мяса на шашлык. Почему-то всегда выбирали вино. А никто и не протестовал.

Сейчас бы могли взять всего. Да и на троллейбусе трястись не пришлось бы. Но почему-то никто не собирается.

Кто знает, может, в этой постоянной нехватке всего и был тот особый дух студенчества, о котором так много говорят и суть которого никто так и не сумел сформулировать.

«Точно до слез дойдет, — подумала Алла. — Прямо какой-то день воспоминаний. Осталось еще припомнить, кто был моей первой любовью в подготовительной группе детского сада, — и картина приобретет законченный вид. А кто, кстати, был моей первой любовью в подготовительной группе?»

Но вместо имени первой детсадовской любви Алла вспомнила, как однажды весной (это была не подготовительная группа, а старшая) их детский сад закрыли на два месяца на ремонт. А всех детей, в зависимости от места жительства, раскидали по соседним садам. Алла попала в детский сад, расположенный почти что напротив ее собственного, и с удивлением выяснила, что из всей своей группы она оказалась здесь одна.

Но самым странным оказалось не это. Алла вдруг встретила множество совершенно незнакомых ей детей. Детские сады находились буквально в двух шагах друг от друга, но никого из здешних Алла ни разу не видела, даже мельком. Это обстоятельство ее очень удивило.

И вообще, это был чужой детский сад. Хотя там был тот же самый интерьер, точно такой же проигрыватель, абсолютно идентичный набор детских пластинок и книжек, включая ее любимую «Тайна третьей планеты», все равно стены казались какими-то неродными.

А может быть, дело было в том, что не ей досталась роль принцессы в игре в «Бременских музыкантов».

Сейчас Алла, потрать она даже целый день, все равно не сумела бы объяснить, в чем заключалась эта игра. Но игра была очень популярна, и в своем детском саду они тоже в нее играли. И в своей группе принцессой всегда была именно Алла. Наверное, в эту игру играли в любом детском саду, в котором были пластинки «Бременские музыканты» и «Новые приключения бременских».