Алексей Макеев - Ищите девочку Страница 23

Выходя из калитки, он остолбенел. Качнулись ветки рябины, усыпанные сочными гроздьями, и появился согбенный хозяин дома с полными ведрами на коромысле! Глухой дачник! Весь покрытый зеленью, извазюканный, с каким-то гербарием на голове. Ну, наконец-то, в третий раз, ему удалось набрать воды!

Случись куда сесть, Максимов непременно бы сел. А так вылупился во все глаза и не удержался от сатанинского хохота. А ведь мог бы сразу догадаться, чье сало спер…

С пожилым товарищем чуть инфаркт не случился. Он взялся за сердце, побледнел, промычал что-то жалобное и опустил руки. Коромысло свалилось вместе с ведрами – Максимов не успел его подхватить.

– Судьба, товарищ, – он смущенно пожал плечами, наблюдая, как быстро пустеют ведра.

Неприятно, конечно. Несчастный инвалид все утро бродит с ведрами по дачному поселку, натыкаясь исключительно на Максимова (и ни разу на зэков – убили бы!) и не в силах понять, почему этот гад к нему пристал! И куда, в конце концов, подевался пес!

Он отодвинулся от калитки, освобождая проход. Но дачник пятился, в ужасе крестясь: не трожь, нечистая, я сам заберусь в кусты и буду там сидеть…

– Постойте, уважаемый, – растерялся Максимов. – Не бойтесь, идите в дом, потом воды наберете… А сапоги с портянками я верну непременно, вот только страсти улягутся…

Но старик уже убегал, то и дело озираясь. Спустился на овражий склон, сплюнул и был таков. Странные люди.

Проснулась совесть и издала щемящий писк. Неловко как-то стало. Паршивая штука – эта совесть. Он побежал дальше, но быстро встал. Сделал всего лишь несколько шагов, как вдруг в стороне раздался дружный рев! А дальше какофония беспорядочных выкриков – по большей части матерных…

Варюша вышла на тропу войны! – пронзила ужасная мысль. Достукается! Максимов заметался. Бросился по переулку, но встал, растерянный. Откуда крики? Явно, что не в соседнем переулке. Но и не сказать, что очень далеко. Он побежал обратно, поскольку заприметил вдоль дороги высокий дом с остроконечной крышей, начинающейся чуть не от земли (была однажды мода на такие скворечники). А к крыше была прислонена длинная лестница! Он вбежал на участок и помчался прямо по вскопанной земле…

Лестница дрожала, гуляла под ногами, но он упорно карабкался вверх, забыв, что с детства побаивался высоты – да еще такой шаткой…

Он добрался почти до самой крыши, где и перехватило дыхание. Повернулся спиной к лестнице, уперев позвоночник в перекладину, вскинул автомат, а левую руку положил на шифер для устойчивости…

Варюша продолжала откалывать свои номера. Изнуренные лишениями и бессонной ночью, отморозки сошлись в одной точке – на пригорке у разрушенной водонапорной башни. Очевидно, обсуждали текущие вопросы. А Варюша долго поджидала этого момента. Всё подготовила. И наконец дождалась. Что творилось на этом участке, плохо видно – метров двести дистанции. Какие-то сарайчики, балки, траншея. На краю участка – сверкающий свежей краской сортир, возведением оного и ознаменовал безымянный садовод окончание дачного сезона. Перед этим изящным сооружением и кривлялась скоморошно девчонка – махала длинными рукавами фуфайки.

– Ну, что, придурки, поймали?! – неслось по ветру. – А вы возьмите, возьмите, чего же вы?!

Именно этим и собирались заняться возбужденные зэки. Они уже прорвались через калитку и с улюлюканьем неслись по грядкам. Когда до них оставалось совсем немного, Варюша отбежала в сторону и перепрыгнула что-то, издали похожее на неглубокую короткую траншею. На дне траншеи валялся мятый жестяной лист. А там, куда она прыгнула, была груда досок. Проворно взгромоздясь на эту груду, она развернула навстречу бегущим остроконечный огрызок доски. Бегущий первым Лупатый уже не мог одним прыжком одолеть траншею – издав негодующий рев, он был вынужден прыгнуть на жестяной лист. Сделал шаг, чтобы схватить кривляющуюся озорницу, как вдруг жестянка поплыла! Он замахал руками, и в тот миг на дно траншеи шлепнулся Мазай! Остальные дали по тормозам… Открыв от восхищения рот, Максимов с верхотуры наблюдал, как двое зэков беспомощно погружаются в отхожую яму, оставленную на месте снесенного туалета! А груда досок – это и есть снесенный туалет!

Варюша радостно захлопала в ладоши и проворно прыгнула куда-то вниз. А куда, уже не видно. Надо думать, позаботилась о своей предстоящей пропаже.

– Стреляйте, идиоты! – надрывая связки, орал плавающий в дерьме Мазай. Ворона с Цаплей на мгновение растерялись, побежали в обход, усердно мешая друг дружке. Но стрелять оказалось некуда. Тыкали стволами в разные стороны, не видя мишени. А подельники, матерясь во все горло, пытались выбраться из дерьма. Молотили руками по чавкающим испражнениям, карабкались, скатывались…

– Руку дайте, уроды!!! – истошно вопил Мазай. – Поубиваю всех, на хрен!!!

Но счастливчики как-то не спешили подавать им руки. Мялись, словно не узнавали. А узнать и впрямь было трудно. Наконец Лупатому удалось взгромоздиться коленом на свободный от фекалий участок, выползти. Мазай схватил его за ногу, стал подтягиваться…

Это зрелище было настолько восхитительным, что, случись у Максимова свободные руки, он бы зааплодировал. И все же слишком бурно проявил восторг. А лишние движения в его ситуации были нежелательны. Малейший крен… Он со страхом почувствовал, как лестница заскользила по крыше. Схватился за выпуклость шифера, но не смог удержать тяжелую конструкцию. Центр тяжести лестницы почему-то оказался наверху! Автомат выпал, прокатившись по крыше. Благо не выстрелил. Он цеплялся из последних сил. Рельефное кровельное покрытие издавало примерно тот же звук, как если бы палкой проводили по батарее. Лестница клонилась, плавно скользя. Земля надвигалась. Трудно передать этот ужас… Максимов сгруппировался и, когда лестница уже готова была рухнуть, оттолкнулся, прыгнув на какой-то терновый куст…

Посадка оказалась не самой мягкой. Шапка ветвей спружинила, отбросила его на землю. Благо высота оказалась не критической. Максимов ударился затылком о какой-то обломок кирпича и на несколько минут потерял сознание…

Придя в себя, он первым делом ощупал затылок. Повалялся немного, настраиваясь на нужную волну. В эфире трещало и гудело. Голова становилась похожей на кочан капусты. Тела он не чувствовал. Насладился, называется, красивым зрелищем… Кое-как поднявшись, зацепив автомат, он доковылял до забора и вывалился в переулок. Сделал паузу, постоял. Отдышавшись, шел дальше. В глазах конкретно троилось. Кто-то мудрый в черепной коробке настоятельно рекомендовал воздержаться от прогулки. Боец из него уже не тот. И умирать по-прежнему не хотелось. Максимов распахнул первую попавшуюся калитку (хватило даже ума запереть за собой) и потащился к опрятной сараюшке в глубине двора. На постель рассчитывать не приходилось. Он нашел в сарае груду деревянных чурок, заготовленных на дрова. Груда вздымалась по самый потолок. Он аккуратно обогнул ее у задней стены, нашел свободную площадку и тихо рухнул. Автомат возложил на грудь – вместо свечи. Издал тяжелый вздох. Отбился.

– Не спи, private detective, – с легким королевским прононсом произнесли откуда-то сверху. – Замерзнешь. Я вот уснула и замерзла…

«Варюша снится, надо же», – умиленно подумал Максимов и открыл глаза.

На него смотрели два блестящих фонарика.

А потом упали.

Он сообразил, что дело нешуточное, сны откладываются, а в жизни опять нашлось место приятному. Он раскрыл объятия и поймал тщедушное, оборванное тельце. Пристроил под бочок, начал придирчиво осматривать. Она хлопала на него глазенками, собираясь рассмеяться, но пока воздерживалась. Грязная до умопомрачения, личико в золе (дымоходы чистила?) – одни глазищи сверкают, фуфайка клочьями, кроссовки – сгустки нечистот. Не узнать Варюшу, прямо скажем.

– Я не думаю, – начал Максимов, – что в этом поселке найдется вторая маленькая, вредная, проказливая девчонка, похожая на трубочиста. Ты, наверное, Варюша?

– Ага, – хриплым баском сказала девочка. – Кролик я. И попрошу без тонких намеков на мой невыносимый характер.

– Как спалось тебе, Кролик, в непривычной обстановке?

– Жутко, Максимов, – призналась Варюша. – Мне приснилось, будто я калейдоскоп. И все меня переворачивали. И в голове такие страсти…

– Ужас, – пробормотал Максимов, проводя пальцем по девчоночьей щеке. Слезла гарь, образовалась светлая полоса. – Что-то ты мне не нравишься, Кролик…

– Надо же, какой красавец, – обиделась девчонка. – На себя вон посмотри. Страшнее тебя, Максимов, я еще никого не видела… Впрочем, нет, видела… – Варюша погрузилась в воспоминания о недавних событиях.

Она подрагивала. Максимов потрогал лоб. Не горячий еще – но скоро, если не будет адекватных мер, начнется. Впрочем, жар в любом случае придет, и главное – в какой обстановке Варюша его встретит – в мягкой постели, в компании упсовитов и прочих пузырьков или в грязи при нуле Цельсия.