Разбитое стекло - Алла Холод Страница 23

Илья еще не настолько отвык от родных мест, чтобы не представлять себе, что такое «Апекс» – самый стильный и популярный из городских центров развлечений. Сейчас, правда, появились и более крутые тусовочные места, рассчитанные на взыскательную и денежную публику с изощренными вкусами. Но в своем сегменте «Апекс» продолжал оставаться на лидирующих позициях.

Илью встретили, устроили на Юлином рабочем месте, принесли чаю и печеных пирожков. Он еще не успел начать, как позвонила Люба.

– С тебя причитается, – заявила она, – я нашла преподавательницу, умершую девятнадцать лет назад. Записывай. Инна Витальевна Сосновская. Адрес…

– Что, и адрес? – изумился Илья.

– А ты как думал? В архиве отдела кадров посмотрели. Там и сейчас отзывчивые люди работают. Единственная загвоздка в фотографии. Не те были времена, в электронном виде никаких снимков нет. Но мне сказали, что ее портрет и сейчас висит у входа в Большой зал. Если надо – поезжай и посмотри.

– Причина смерти?

– Анафилактический шок. У нее была какая-то небольшая травма, то ли мелкое хулиганство, то ли неосторожность… Несчастный случай, может быть. Таких подробностей никто не знает. Знают только, что ей зашивали порез то ли на щеке, то ли на подбородке, сделали необходимые уколы, а у нее оказалась жесточайшая аллергия, о которой она даже не подозревала.

– Неужели сейчас кто-то умирает от анафилактического шока? В каком веке-то живем… – вздохнул Илья.

– Во-первых, не сейчас, – заметила Люба, – все-таки это было почти двадцать лет назад. Во-вторых, мне сказали, что она успела выйти из больницы и плохо ей стало только на улице. Пока ее нашли, потеряли время.

– Какая ужасная смерть. Сколько ей было?

– Тридцать четыре года.

– Боже мой. Как представлю себе… Кто-то остался?

– У нее была девочка. То ли семи, то ли восьми лет. Все, Илюш, больше ничего не знаю, Мишенька проснулся. Постарайся не сильно припоздниться, мама сделала нечеловеческое жаркое.

– Я очень надеюсь, что не человеческое.

– В смысле?

– В том смысле, что не из человека.

– Да ну тебя! Из телятины жаркое. И Анька на ужин придет. Так что готовься, она из тебя душу вытрясет.

– Пусть вытрясает. Иногда пока мысль вслух не выскажешь, она никак не оформляется. Блуждает где-то, тычется туда-сюда и все без толку. А я как раз хотел с ней кое-что обсудить.

Мысль о телячьем жарком отвлекла от работы. Нет, Илья был вовсе не голоден, два изумительных пирожка с мясом перебили аппетит. Просто он в очередной раз подумал о том, что он безумно, просто как-то неприлично счастлив. Его собственные родители умерли давно, тетка, приютившая его в Люберцах и ставшая ему в последние годы самым близким человеком, тоже ушла. Был период, когда его, талантливого и преданного работе следователя, выбросили из родного города, он чувствовал себя одиноким и никому не нужным, кроме кратковременных подружек, которые ничего не значили в его жизни. Постепенно все наладилось, появилась интересная, увлекательная работа, устроился быт. А потом появилась Любочка. Нежная и красивая. Потерянная и безумно несчастная. Они сблизились, когда Илье пришлось распутывать обстоятельства смерти своего сводного брата, и погрузились в водоворот таких событий, которые вполне могли стереть с лица земли их обоих. Но они не просто выжили. Они так приросли друг к другу, что с тех памятных событий никогда уже не расставались. А потом Любочка забеременела, и скоро в их жизни появился маленький, розовый и очень требовательный человек Мишенька. В жизнь Ильи вошли и Любины родители, очень живые, добрые люди. Счастье, которое обрушилось на него с появлением полноценной семьи, было безграничным. И сейчас он думал об этой безвременно ушедшей женщине, которую так активно искала Юлия Донич. Почему история, произошедшая много лет назад, вдруг вызвала у нее такой жгучий интерес? Имеет ли это какое-то отношение к ее исчезновению?

Думая обо всем этом, Илья тщательно изучал журнал посещений Юлиного компьютера. Наконец дошел до Фейсбука. Стал искать последние запросы, которые делала Юля в этой соцсети. И даже не удивился, когда одной из первых перед ним возникла знакомая фамилия. Сосновская. Только умершую преподавательницу звали Инна Витальевна. А Юлия искала профиль Камиллы Сосновской. Причем сначала она запрашивала Камиллу Касаткину. Но не получив нужного результата, стала искать дальше и запросила Камиллу Сосновскую. Стало быть, она знала только нужное имя, но не была уверена в фамилии. Профиль Камиллы Сосновской был не столь информативен, как хотелось бы Илье. Женщина, бесспорно, была хороша. В ней было очарование вневременной красоты, которая не признает веяний моды и признанных канонов. Изысканная бледность, изящная посадка головы… По фотографиям о ней много не скажешь. Не бедствует, живет, по всей видимости, в собственном коттедже. Путешествует. Имеет забавную рыжую собачку. Двадцать восемь лет, но семьи нет. В разводе? Вдова?

Илья закрыл профиль неизвестной красивой девушки, а сам думал о той женщине, которая погибла почти двадцать лет назад. Простое сопоставление годов и дат наводило на мысль о том, что Камилла – дочь той самой Инны Сосновской, которая умерла девятнадцать лет назад от анафилактического шока. Но почему Юлия интересовалась всей этой историей? Зачем ей было копаться в прошлой жизни чужих людей? В какой-то момент Илья чуть не свернул в сторону дома, передумав ехать в музыкальное училище. В конце концов, мало ли по какой причине человек может интересоваться делами давно минувших дней? Но по первому впечатлению, которое составил о Юлии Илья, она не относилась к числу тех, кого очень сильно волнует род человеческий. Он прогнал прочь неправильные мысли и поехал туда, где мог увидеть в черной рамке портрет женщины, которую зачем-то искала Юлия и которую теперь неизвестно зачем ищет он сам.

Холл перед Большим залом был торжественен и тих. Приятно поскрипывал паркет, из соседней двери доносились звуки скрипки, перемежающиеся монотонным, недовольным голосом преподавателя. Илья невольно затаил дыхание. Портретов в черных рамках было три: на двух были седовласые, почтенные мужчины, на третьем – молодая женщина со слегка затуманенным взором. Инна Сосновская. Годы жизни. Преподаватель теории музыки. Илья сделал снимок на свой смартфон. Пригодится ли он ему? Скорее всего, нет. Но он привык тщательно делать свою работу.

Эта же привычка погнала его туда, где двадцать лет назад жила Инна Сосновская. Это был добротный дом со стенами, уютно увитыми диким виноградом. Во дворе стояли дорогие машины, что наводило на мысль о том, что эта недвижимость в центре города нынче в большой